Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
23.12.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
[22-03-02]
Старое химическое оружиеВедущая Марина Катыс Марина Катыс: Говорит Радио Свобода. В эфире экологическая программа "Запретная зона". У микрофона - автор и ведущая Марина Катыс. Россия должна была предоставить в Гаагу все сведения об имевшемся у нее старом химическом оружии до 5 марта 2002 года. Этого сделано не было. Лев Федоров: 350 точек в стране, где мы документально нашли места, где военные закапывали - обязаны были закапывать! -химическое оружие. Марина Катыс: Российская Федерация подписала Конвенцию о запрещении химического оружия в 1993 году. В 1997 году Конвенция была ратифицирована. Говорит президент союза "За химическую безопасность", доктор химических наук Лев Федоров. Лев Федоров: Изначально казалось, что руководство страны относится к этой конвенции очень серьезно. Во всяком случае, когда был создан Конвенциальный комитет по химическому и биологическому оружию при президенте Российской Федерации, то в положении о Конвенциальном комитете были записаны все те задачи, которые вытекали из подписанного Россией соглашения. Это - уничтожить наличные (я подчеркиваю - боевые) запасы химического оружия. Это - знаменитые 40 000 тонн, о которых все знают. Это - снести цеха, где раньше производилось химическое оружие (чтобы не было возобновления). А вот третья национальная задача - ее обычно никто не знает: это - решить проблему старого химического оружия. Старым химическим оружием называется то химическое оружие, которое было произведено между 1918 и 1946 годами. Оно пришло в форму, негодную для боевого использования. То есть, это - чисто экологическое оружие. Марина Катыс: Старое российское химическое оружие мало интересует мировое сообщество, так как оно никому, кроме собственно населения России, не угрожает и является экологической проблемой того государства, на чьей территории находится. Его рассматривают как токсичные отходы. Продолжает Лев Федоров. Лев Федоров: В Гааге была образована международная организация, которая должна жестко контролировать (не Россию контролировать, а контролировать любую страну мира), как выполняется Конвенция, по всем пунктам. Так вот, нашу страну эта самая Гаага по части старого химического оружия не контролирует. Когда вместо президентской структуры, Комитета по конвенциальным проблемам, образовался концерн "Росбоеприпасы" - "Росбоеприпасы" твердо для себя решили, что эту конвенциальную обязанность они, "Росбоеприпасы", выполнять не будут. Марина Катыс: Экологи во главе с доктором химических наук Львом Федоровым много лет работали в архивах и выяснили, что старое химическое оружие на территории Российской Федерации существует и представляет угрозу для населения. Лев Федоров: 350 точек в стране, где мы документально нашли места, где военные закапывали - обязаны были закапывать - химическое оружие. Вся довоенная технология по работе с химоружием заключалась в том, что то оружие, которое не было использовано или которое вышло из строя, надо было закапывать. Вторая сторона этой медали в том, что, разумеется, наша армия и не собиралась нам рассказывать, где там она чего закопала. Поэтому нам пришлось провести поиск. Поиск состоял из двух частей. Первое - это документы. Документы мы нашли. 90 процентов документов до сих пор являются секретными, и это материал для прокурора. У нас действует тридцатилетний мораторий, а они засекретили документы 60-ти, 70-ти и 50-летней давности. И второе: химоружие, естественно, закапывали "на пленэре", а там живут люди. Поэтому мы искали и нашли стариков, которые все помнят. Марина Катыс: Только в Москве существует три бывших полигона, где испытывалось и уничтожалось (в частности - закапывалось и затапливалось) химическое оружие. Продолжает Лев Федоров. Лев Федоров: В Кузьминках лесная часть поместья между улицей Головачева и улицей Верхние поля. Это был военно-химический полигон. Он был образован в 1918 году. Он был основной, и все ненужное химоружие со всей Москвы (включая четыре завода химоружия, которые были в Москве) свозили туда. Его - а) испытывали, и б) закапывали. То есть, сначала были документы, но необходимо было привязаться к местности - мы нашли старика, который сам по молодости, в 1942 году, стоял рядом и видел, как затапливали в озере химическое оружие. Озеро до сих пор есть, люди купаются. Вторая точка - это головной склад химического оружия в Очаково, он еще от царя остался. Очаковское шоссе, дом 1. И третья точка - научно-исследовательский химический институт, НИХИ, это Богородский вал, дом 1 - дом 3. Вот эти три точки мы нашли. Все это документировали, и это было дано в прессу. Марина Катыс: 5 сентября 2001 года документы о местах захоронения старого химического оружия были опубликованы. Сегодня в Кузьминках по одну сторону современной Московской кольцевой автодороги раскинулся совхоз "Белая дача", где (как думают москвичи) выращивают экологически чистые овощи, а с другой стороны, тоже на территории бывшего химического полигона, расположена улица Головачева, где живут люди. Продолжает Лев Федоров. Лев Федоров: В это озеро впадает семь ручьев, а вытекает один ручей. Все довоенное химическое оружие было сделано на основе мышьяка, и весь этот мышьяк - на месте, он никуда не делся. (Кстати, при разложении иприта часть образующихся при этом веществ еще более токсичны, чем сам иприт). Там водоносный слой довольно близок к поверхности земли, и вся отрава попадает в водоносный слой (а это - общий горизонт с соседним совхозом "Белая дача"). В Пензенской области химическое оружие было захоронено прямо у уреза Сурского водохранилища. Там уже были произведены измерения - часть мышьяка и иприта уже ушла в Сурское водохранилище и в водозабор, и - в питьевую воду. В Кировской области, так называемая "Химбаня", там тоже унмчтиожали химическое оружие. Так вот - те люди, которые уничтожали хим оружие в 1986 году, их уже нет на свете. И никакие медики вам не скажут, что - вот, они умерли от отравления химическим оружием. Вам всегда найдут какую-нибудь другую причину. Марина Катыс: В соответствии с подписанными документами, Россия в течение 30 дней после вступления в силу Конвенции о запрещении химоружии должна была объявить, имеет ли она на своей территории старое химическое оружие. В 1997 году этого сделано не было. Слово - президенту союза "За химическую безопасность" Льву Федорову. Лев Федоров: Когда вот мы опубликовали дкументы в сентябре прошлого года, то после этого включается механизм, который прописан в Конвенции:в случае вновь открывшихся обстоятельств (то есть, в случае нахождения материалов после ратификации Конвенции), государство, где найдено старое химическое оружие, обязано в течение 180 дней изложить это все в международную организацию, после чего организация присылает своих инспекторов и находит подтверждение всему этому. И тогда со старым химическим оружием правительство той страны, на территории которой оно найдено, обязано решать эту проблему в рамках внутреннего законодательства. 180 дней прошло. Письмо президенту Российской Федерации Путину Владимиру Владимировичу я своевременно отослал, написал, что если в течение 180 дней правительство Российской Федерации не известит нас о том, что оно выполнило эту конвенциальную обязанность перед Гаагой, мы через 180 дней будем считать себя вправе выполнять эту задачу вместо правительства. Если у нас бюрократическая система не способна выполнять нормальные международные обязательства и свои личные обязанности, то общество вынуждено защищаться таким образом. Марина Катыс: Итак, как выяснил доктор химических наук Лев Федоров, старое химическое оружие закапывалось на территории России на протяжении последних 75 лет в 350 точках. Лев Федоров: Я нашел документы, где черным по белому написано, что "закапывание химического оружия производилось на складе номер 31 города Биробиджан", или там "закапывание химического оружия производилось на таком-то складе..." в городе Шуя, в городе Рыбинск, в городе Карачев, ну, и так далее. В инструкциях черным по белому написано: закапывать на полторы, по-моему, сажени. Ну, потом изменилось немножко время, сажени заменились на метры, то есть - на глубину полтора метра. Кстати, сажени-то пошли от царя. На самом деле закапывание химоружия придумали в отношении синильной кислоты еще в 16 или 17 годах. И тогда уже синильная кислота текла. Ну, к счастью, она сейчас утекла, а нас-то волнует иприт-люизит, которые никуда не текут, они остались на месте. Иприт я лично нашел в октябре 1998 года на берегу озера у Московской окружной автодороги - это в ста метрах от того места, где сейчас новый "Птичий рынок" находится. Напротив - лес, заходите в лес, находите озеро - и вот там я нашел иприт. Военные наши из военно-химической академии, конечно, не нашли, но это - факт из их биографии, почему они не нашли. Мы нашли березу, береза потеряла вершину, любой биолог скажет - такого не бывает. Вот она, бедная, потеряла вершину, под этой березой копнули, отнесли в Академию наук Российской Федерации, и там иприт нашли в полном объеме. Не разложившийся, не преобразовавшийся во что-то, а настоящий серный иприт, тот самый, с которым немцы выступили в свое время. Марина Катыс: Открытым остается вопрос, сколько же всего было произведено химического оружия. Не меньший интерес представляет и технология его уничтожения, использовавшаяся в Красной армии. В 1919 году появилась первая инструкция для хранения баллонов с удушливыми газами в мирное и военное время. Продолжает Лев Федоров. Лев Федоров: Просто в инструкциях было четко записано, где уничтожать старое химическое оружие. Уничтожать (а в скобочках - закапывать или затапливать во внутренних водоемах) предписывалось на военных полигонах. Они были в каждом округе. Артиллерийские полигоны, авиационные полигоны, химические полигоны, танковые полигоны - все военные полигоны этим занимались. И второе - склады. Складов было сначала немного, потом -больше, больше и больше. Короче говоря, все довоенные склады мы нашли, пересчитали, идентифицировали, нашли точки - все. Мы с вами обсуждаем обычно 40 000 тонн, это то химическое оружие, которое сейчас предъявлено международному сообществу. Эти 40 000 тонн были произведены после Второй мировой войны, начиная примерно с 57-58 годов. А что было произведено до 57 года? Первый иприт в Москве начали производить в 1924 году, вот с 1924 по 1957 год. Во время войны - 120 000 тонн, о них мы ничего не знаем, вот они были - и они исчезли. А до войны, по разным оценкам, можно назвать и 30 000, и 40 000, и 20 000, как хотите. В целом, речь идет о 200 000 тонн отравляющих веществ (это в чистом весе, без железа, железа - в три, в четыре раза больше). Из этих 200 000 тонн вычитаем 40 000 тонн, которые, как мы знаем, сейчас лежат на семи военно-химических базах. А где остальные 160 000 тонн? Вот по ним правительство страны должно нам дать отчет. Марина Катыс: В целом же на территории бывшего СССР химическое оружие уничтожалось, то есть - закапывалось и затапливалось, приблизительно в 500 точках. Иными словами, 150 мест захоронения в настоящее время находятся на территориях бывших союзных республик. Лев Федоров: Это - проблема оставленного химического оружия, когда одно государство имеет какие-то обязательства перед другим. Ну, скажем, Япония потеряла склад химоружия напротив нашего Комсомольска-на-Амуре, с той стороны, у китайцев. Китайцы несколько лет назад этот склад разыскали и вчинили японцам, в соответствии с Конвенцией о химоружии; все, что полагается. Дело в том, что платить должна та страна, которая потеряла это химоружие. То есть, в данном случае платить придется России как правопреемнице. Марина Катыс: Все сведения о местах захоронения старого химического оружия находятся в архиве, который расположен в Москве на улице Макарова, дом 29. Лев Федоров работает в этом архиве уже третий год. Лев Федоров: Они делают все, чтобы мне не показать, мы делаем все, чтобы их найти. Вот так и играем. Этот архив не может дать документы не потому, что они - злые люди, а потому, что они всего лишь охраняют архив. А владельцем фонда является Министерство обороны. Министерство обороны должно прислать двух майоров и перекопать все папки, все до одной. И уверяю вас, что материал этот находится вовсе не там, где вы думаете. Вы думаете, что вот пришел - ищешь фонд военно-химического управления, правда? Раскрыл, почитал? Нет. Вы потом должны артиллеристов почитать, танкистов почитать, медиков почитать, ветеринаров и так далее. Скажем, материалы про Биробиджан я нашел, знаете, где? В папке Блюхера ОКДВА. Помните, такая была аббревиатура - Отдельная Краснознаменная Дальневосточная армия. Вот, в 1938 году, еще до того, как Блюхера расстреляли, там была переписка: майор В. Чапаев, командир этого склада, закопал какое-то количество бомб. А тут как раз японцы расшевелились, надо было укреплять границу, этот склад начали расширять. Куда расширять? - На пустое место. И тут оказывается, что они там закопали химоружие. В июле 1939-ого начали раскапывать, нашли сто бомб, из них - двадцать были с ипритом, люди, которые там были, получили поражение. А когда я сейчас обращаюсь к начальнику этого самого склада, он говорит: "А у нас тут химоружие никогда не хранилось". Он сказал правду или неправду? Не знаю. Может, он и не знает об этом. Марина Катыс: В Чапаевске, расположенном в Самарской области, химическое оружие производили с начала 20-х годов прошлого века. В 1999 году специальная комиссия Организации объединенных наций признала Чапаевск зоной экологического бедствия. По данным медиков, более половины населения стотысячного Чапаевска больны онкологическими заболеваниями. И в этом городе было решено построить завод по уничтожению химического оружия. Продолжает Лев Федоров. Лев Федоров: В 1989 году жители Чапаевска остановили построенный завод, потому что технологии уничтожения химического оружия тогда не было. Завод построили, а технологии не было. Так вот, я вам докладываю: ее до сих пор нет. Той технологии, которая, по всем законам советской власти, должна быть проверена, исследована и утверждена, такой технологии у нас нет и сегодня. Немцы, когда в 1918 году не по доброй воле вышли из войны, то не по доброй же воле в городе Мунстер державы-победительницы их заставили взорвать к чертовой матери все их складское хозяйство. Они - взорвали (как велено было). И вот до сих пор они раскапывают то, что тогда навзрывали. Я был на этом полигоне. Приходит установка. Они на экране видят, что вот в этом месте находится снаряд, его вытаскивают. Люди в специальной одежде, дистанционные манипуляторы, ну, и так далее... Там все разработано. Они мне показали завод, на котором уничтожают старое химическое оружие - лучше бы я его не видел, потому что я сразу затосковал. У нас в Чапаевске построили не этот завод, а совсем другой, по качеству. Все есть в мире, нужна добрая воля. Марина Катыс: Лев Федоров считает, что население России понемногу начинает осознавать степень безответственности руководителей Министерства обороны Российской Федерации и опасные последствия деятельности военных. Лев Федоров: В данном случае на первый план выступает как раз безответственность армии, ее нежелание, грубо говоря, выставлять свое нижнее белье. То тщание, с которым они сейчас скрывают документы, говорит именно об этом. Там же нет никакого секрета. Мы уже вышли из химической войны. Если скрываются документы на эту тему, тем более - 30-х годов, это значит, что им стыдно что-то признавать. Марина Катыс: Производство химического оружия дорого обошлось населению Советского Союза. В те годы люди мало задумывались о последствиях, а многие из рабочих просто ничего не знали об опасности такого производства. Лев Федоров: Мы дважды пожертвовали людьми. Дважды. Один раз, когда во время войны делали 120 000 тонн химического оружия, и из них 100 000 тонн было иприта и люизита, самых опасных вещей. Так вот, из 100 000 человек, которые сделали этот иприт и люизит, в живых осталось примерно 250 человек. И все они брошены на произвол судьбы и не записаны ни в один закон. Большинство из них умерло довольно быстро после войны, и вот примерно 250 человек еще живы. Там так было: один человек - одна тонна иприта или люизита. Расчет был такой. Мы пожертвовали этими людьми. Второй раз мы пожертвовали людьми - их было 8 тысяч. Пять тысяч в Волгограде и три тысячи в Новочебоксарске, они сделали то оружие, которое сейчас лежит у нас на складах. Почему я говорю, мы ими пожертвовали? Потому что отравлены были все, а льготы от государства из 8 тысяч получило 400 человек, и примерно еще 400 уже умерли безо всяких льгот. Им (когда они начинали работать) было по 18, 19, 20 лет. Сейчас им всем около 50. Выглядят они на 70. Вот так мы второй раз пожертвовали людьми. Мне кажется, что третий раз мы не можем себе позволить жертвовать. Во-первых - людьми, которые живут возле складов хранения химоружия, во-вторых - всеми нами. Потому что 350 точек - это не для слабонервных, возле каждой точки живут люди, возле каждой! Это, безусловно, чревато отравлениями. Речь идет об отравлении малыми дозами во времени. То есть, человек не по доброй воле умирает на несколько лет раньше. И никто никогда вам не расскажет - почему. Это и есть самое главное. То есть, это на самом деле - экологическое оружие. Марина Катыс: Речь идет, по подсчетам Льва Федорова, о 160 тысячах тонн старого химического оружия, которые были закопаны и затоплены на территориях более чем 20 областей и краев нынешней Российской Федерации. В соответствии с Конвенцией о запрещении химического оружия, руководители российского военно-химического комплекса, действительно, не обязаны отвечать на вопросы представителей международного сообщества - где в России захоронено старое химическое оружие. Однако, считает Лев Федоров, никакая Конвенция не снимает с военно-химического комплекса и властей России экологических обязательств перед населением своей страны. В программе были использованы материалы из книги доктора химических наук Льва Федорова "Где в России искать закопанное химическое оружие". Другие передачи месяца:
|
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
