Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
23.12.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
[20-03-03]
Ядерная энергетика России: неизвестное об известномСреди работников ядерного комплекса Минатома России распространены алкоголизм и наркомания, что создает серьезную угрозу национальной безопасности страны. К такому выводу пришли ученые Института социологии Российской Академии Наук, проводившие исследования совместно с экспертами "Гринпис-Россия". Сергей Харитонов: Такие работники выгодны. Они неприхотливы, они не требуют соблюдения каких-то условий труда, соблюдения правил работы. И, по сути, это современные рабы на ядерных объектах. Марина Катыс: Доля атомной энергии в общем энергобалансе России составляет всего 4 процента. А введение в России программ по энергосбережению позволит сократить потребление электроэнергии на 40 процентов. В сборнике "Ядерная энергетика России", опубликованном Институтом социологии РАН и "Гринпис-Россия", собраны официальные документы Министерства по атомной энергии, Госатомнадзора, Счетной палаты и Прокуратуры. Кроме того, в сборник вошли заключения ученых РАН и экспертов в области ядерной энергетики. Доктор социологических наук Геннадий Денисовский заведует сектором Методологии анализа социальных процессов Института социологии РАН. Геннадий Денисовский: Это исследование для Института социологии обладает своей спецификой по нескольким направлениям. Первое связано с тем, что мы первый раз обратились к исследованиям, связанным только и только с документами, как официальными правительственными документами Государственной Думы и других учреждений, так и человеческими документами - письмами и статьями, присланными в различные газеты. Второй аспект связан с тем, что во времена так называемого "импульсивного управления", которое у нас началось с 90-х, и эффекта "брошенности", который ощущало все население, этот же эффект имел место и в разных министерствах. Целый ряд министерств (в основном - центральных министерств) обрели более чем относительную самостоятельность и, по существу, начали диктовать центральному правительству, что и как нужно делать, для того чтобы не пострадали их интересы. Самый яркий пример - это Министерство атомной энергии. Марина Катыс: По данным статистики, 85 процентов техногенных аварий происходят по вине самого человека, или, как еще говорят, из-за человеческого фактора. Надежда Кутепова - социолог, она родилась и выросла в закрытом городе Озерск в Челябинской области; именно там расположено предприятие "Маяк". Надежда Кутепова: Наш город отличается тем, что от безопасности функционирования объекта зависит спокойствие и здоровье населения практически целой страны. Я могу утверждать, что алкоголизм широко распространен на производственном объединении "Маяк". Это общеизвестные факты, которые предаются огласке, в том числе - на ежегодной конференции по заключению коллективного трудового договора. Подобная конференция состоялась две недели назад. Одна из основных просьб руководителя предприятия Садовникова к рабочим и к инженерно-техническому составу была следующая: "Товарищи, давайте будем меньше пить. Если кто-то из вас в нетрезвом состоянии совершит на работе какое-то нарушение, нас просто закроют". Официально в прошлом году зафиксировано 45 случаев нахождения работников ПО "Маяк" в нетрезвом состоянии на рабочем месте. 11 человек уволено. Что необходимо делать для того, чтобы подобная ситуация не развивалась? Необходимо открывать закрытые города России. Можно усилить охрану объекта и снять закрытость с города. Те финансовые вложения, которые идут на осуществление охраны города, можно тратить на осуществление охраны объекта. И ситуация будет если не улучшаться, то хотя бы перестанет ухудшаться. Для нас - жителей закрытого города - которые здесь родились и живут, то, что люди садятся с банкой пива в автобус, который едет на работу, что кто-то с похмелья идет на работу, - это норма. Человек на тракторе переезжает пути там, где идет эшелон с ОЯТ. Происходит столкновение, эшелон не страдает. Оказывается, этот человек ездил на этом тракторе здесь 30 лет и не знал, что ходят эшелоны с ОЯТ. Марина Катыс: Озерск - далеко не единственный в России закрытый город. Ленинградская атомная станция расположена в закрытом городе Сосновый Бор, где, по официальным данным, каждый второй житель в возрасте от 16 до 29 лет употребляет наркотики. Показатель по ВИЧ-инфекции превышает средний показатель по Ленинградской области. Сергей Харитонов (ныне - исследователь экологического правозащитного центра "Беллуна") проработал на АЭС в Сосновом Бору почти 30 лет. Сергей Харитонов: Я считаю, что общество должно быть информировано о настоящей ситуации, которая имеется на ядерных объектах России. Я проработал 27 лет на атомной электростанции, (17 лет работал на хранилище ядерного топлива непосредственно с отработавшим ядерным топливом, занимался перегрузкой). В 1986 году я был участником ликвидации аварии на Чернобыльской АЭС. Я говорю как специалист: основные проблемы это - тотальное несоблюдение техники безопасности, правил работ, законов по атомной энергии и нарушение прав человека. ЛАЭС сегодня - это "Верхняя Вольта с ядерными реакторами". Поэтому то, как информируется общество официальными кругами, Минатомом и руководством, - это полнейший обман. Марина Катыс: Закрытые города, или закрытые административно-территориальные образования, напоминают резерваты, где действуют свои законы, откуда невозможно уехать, так как нельзя продать жилье, и куда трудно попасть постороннему. В настоящее время таких городов в России 42, в них проживает около 2 миллионов человек. Сергей Харитонов: В эти закрытых городах создается определенная атмосфера (как в Сосновом Бору). Граждане и власти находятся под колпаком у определенных служб. Такие градообразующие предприятия, по сути, влияют на все структуры власти: на законодательную власть, исполнительную, на прокуратуру, суды, на тех же граждан. И создается иллюзия благополучного развития этого города, а в то же время это - тупиковый путь развития. Бизнес и инвесторы не хотят идти в эти города, где существуют такие опасные объекты и не соблюдаются правила работ. Марина Катыс: Закрытые города - это, прежде всего, крупнейшие ядерные предприятия России. Они создавались в обстановке строжайшей секретности под руководством Лаврентия Берия. Сейчас на закрытых предприятиях Минатома процветает алкоголизм, и администрация покрывает факты нарушения трудовой дисциплины. В частности, по мнению Сергея Харитонова, руководство Ленинградской атомной станции заинтересовано в сохранении такого положения вещей. Сергей Харитонов: 3 марта: задержан работник за появление на рабочем месте в нетрезвом состоянии. 10 марта: за появление на рабочих местах в нетрезвом состоянии уволены 2 слесаря электроцеха. 31 марта: задержаны в нетрезвом состоянии работники ЦЦР (цеха централизованного ремонта), реакторного цеха. За появление на рабочем месте в нетрезвом состоянии уволен слесарь электроцеха. 15 сентября: уволен с предприятия за появление на рабочем месте в нетрезвом состоянии слесарь турбинного цеха. В справку по Сосновому Бору, предоставленной вытрезвителем говорится о том, что 80 процентов посетителей вытрезвителя в Сосновом Бору - это представители рабочего класса, из них 30-40 процентов - работники ЛАЭС. Например, службой безопасности был задержан слесарь, который был в невменяемом состоянии, и он объяснил свое пьянство состоянием нервного срыва. И этот работник был послан на склад для работы с чистым ядерным топливом! Я обратился в свое время в Госатомнадзор России с требованием обязать директора Ленинградской атомной станции ввести входной контроль по алкоголю. Госатомнадзор отказался, сославшись на отсутствие необходимости. Марина Катыс: Корни алкоголизма людей, работающих на ядерных производствах, надо искать в середине прошлого века, когда Министерство здравоохранения вместе с Минсредмашем (позднее переименованным в Минатом) усиленно распространяло мнение о том, что алкоголь выводит из организма человека радионуклиды. Рассказывает жительница Озерска, социолог Надежда Кутепова. Надежда Кутепова: На ПО "Маяк" прямо в цехах стояли бочки со спиртом, и во время смены любой рабочий мог подойти и зачерпнуть спирта для того, чтобы "вывести радионуклиды". Это ситуация невыдуманная. Дело в том, что я сама являюсь жертвой этого, потому что мой отец работал на ПО "Маяк", он был участником ликвидации аварии 1957 года, и он спился и умер от рака. Существует система покрывательства одного - другим. Понимаете, люди живут вместе с детского сада. Они сначале вместе ходят в детский сад, потом - в школу, потом они вместе в институте. Все друг друга знают. И если что-то происходит - ну, это должно быть уже из ряда вон выходящее событие, чтобы оно было обнародовано. Существует какая-то система контроля на предмет алкоголизма на рабочем месте, но я считаю, что она - неэффективна, потому что я знаю людей, которые буквально "от стола" едут на работу, проходят эту систему и работают. Что это за система? Марина Катыс: Состояние здоровья работников атомных предприятий вызывает обеспокоенность медиков. С 1992 по 1997 год рост онкологических заболеваний среди работников Минатома в три раза превышал средний показатель по России. В этот же период у людей, работающих на ядерных объектах, в 1,5 раза возросло число психических расстройств. В закрытых городах рождается в 2 раза больше детей с врожденными аномалиями здоровья. Что касается алкоголизма, то, по мнению ученых, важно понимать социальные причины этого заболевания. Доктор медицинских наук Владимир Лупандин участвовал в исследованиях, которые проводил Институт социологии РАН. Владимир Лупандин: Это - не бытовое пьянство, когда после праздника приходят "подвыпившими". Это - хронический алкоголизм с абстиненцией, похмельем. Люди похмеляются - рабочие, сотрудники атомных станций - на рабочем месте. Они приносят с собой водку. Почему их вообще пропускают на контрольно-пропускном пункте? Потому что если тысячи таких алкоголиков не похмелятся, то они просто взорвут атомную станцию. Это почти психотическое состояние. Мало того - на атомных станциях наблюдается не только абстинентный синдром, но и алкогольные психозы. Кажется, что атомная станция борется с алкоголизмом. Это совершенно неправильное мнение. Она не борется, она насаждает и поддерживает алкоголизм, потому что алкоголизм стал новой системой эксплуатации людей на атомных станциях. Алкоголики выгодны атомной станции: они неприхотливы, нетребовательны, они могут работать там, где нарушены все нормы санитарной безопасности, их можно в любое время выгнать. В медико-санитарной части имеется нарколог, у которого эти же алкоголики состоят на учете. Это - новая система, потому что ничего подобного мы никогда не встречали в литературе. На этом достигается огромная экономия: недоплата, работа в ненормальных условиях, люди подвергают себя риску и не понимают этого. Марина Катыс: Это была медицинская оценка причин алкоголизма. Если же говорить с чисто социологической точки зрения, то, по мнению Владимира Лупандина, сначала надо ответить на вопрос, сколько сотрудников Минатома страдают хроническим алкоголизмом. Владимир Лупандин: На атомных станциях работает 45 тысяч человек. Нужно, чтобы там работало 15 тысяч. Значит, 30 тысяч людей занимаются какой-то деятельностью, не связанной с атомной энергетикой. Кто эти 30 тысяч? Это, прежде всего, алкоголики, нарушители дисциплины и так далее. То есть мы примерно можем оценить, сколько же алкоголиков и всяких маргинальных типов находятся в атомной отрасли, на атомных станциях. Удивительно, что оклады врачей чрезвычайно низки, врач получает примерно тысячу рублей (максимум - две тысячи рублей). Но начальник медико-санитарной части получает 2 тысячи долларов в месяц именно потому, что он руководит этой работой по использованию алкогольного ресурса в атомной энергетике. Это - тяжелая работа, и я бы ему платил и больше: надо фальсифицировать всю медицинскую статистику, надо фальсифицировать все диагнозы, надо изменить оценку санитарных условий. Нужно быть виртуозом, чтобы сводить концы с концами. Марина Катыс: Однако остается непонятным, почему руководство Минатома допускает, что на ядерных производствах работают люди, страдающие столь серьезными хроническими заболеваниями. Надежда Кутепова имеет по этому поводу собственное мнение. Надежда Кутепова: Минатом в Москве и его представители на местах (то же самое руководство предприятия, руководители подразделений) находятся в состоянии сложной игры, потому что руководители подразделений (того же ПО "Маяк") покрывают собственных работников. Если на своей производственной конференции они могут разговаривать об этом со своими работниками, то вряд ли они выйдут с этими данными на Минатом. Что они скажут? Что, вот, у нас столько-то алкоголиков работает? А второй момент - это та экстремальная ситуация, которая становится нормой, люди к этому привыкают. Средняя доза облучения в прошлом году составила для работников ПО "Маяк" 3,11 миллизиверта в год. Цифра, которая никому ничего не говорит. Но сам же директор ПО "Маяк" говорит, что это - на 37 процентов выше, чем в 2001 году. Вы представляете? Сидят 400 человек, им говорят: средняя доза, которая вами получена за этот год, на 40 процентов больше. И что? Хотя бы один человек сказал: "Ничего себе, доза на 40 процентов больше! Это что же происходит?". Нет, они все согласны. Директор ПО "Маяк" говорит: "Изношенность нашего оборудования составляет 60 процентов, в некоторых местах - даже больше". Что это значит для рядовых рабочих? Для рядовых рабочих это значит, что дозовые нагрузки, ими получаемые, увеличиваются. И что? Никто из них ничего не скажет, они все боятся. Марина Катыс: В 1999 году город Озерск (а именно там расположен завод по переработке ядерных отходов) занял первое место в России по росту числа наркозависимых на душу населения. Но если вспомнить, что Озерск - закрытый город в Челябинской области, то, естественно, возникает вопрос, кто и как доставляет туда наркотики. Надежда Кутепова: Ответ один - предположение, что это - коррупция в высших органах власти, то есть с этим каким-то образом связана милиция, с этим каким-то образом связана прокуратура. Существует три въезда в ЗАТО Озерск, три контролируемых въезда - поставьте там тех же самых собак, как в аэропортах стоят. Почему-то это не делается. Все это знают. Видимо, это связано с коррупцией. Марина Катыс: Доктор медицинских наук Владимир Лупандин с этим не совсем согласен. Он полагает, что именно спрос порождает предложение. По мнению Владимира Лупандина, у персонала АЭС есть объективная потребность в наркотических средствах. Владимир Лупандин: И эта потребность наиболее всего выражена у операторов. Они выполняют самую ответственную работу и находятся в самом тяжелом состоянии, они постоянно на грани нервного срыва. Обследования, которые провели психологи из Обнинского института, показали, что операторы в большинстве случаев находятся в состоянии депрессии с мыслями о самоубийстве. Ясно, что человек, который находится в тяжелой депрессии, чтобы снять это состояние, должен прибегать к наркотикам. Алкоголь здесь не поможет, только - героин. Одновременно эти же исследования (опрос операторов) показали, что основная причина - это изношенность оборудования и никаких перспектив по его модернизации. Так что сама потребность в наркотиках настолько велика, что никакого труда не составляет завезти, сбыть эти наркотики, распространить, когда сами операторы ищут эти наркотики. Марина Катыс: К сожалению, не только на российских ядерных объектах распространены алкоголизм и наркомания. Эта проблема не знает государственных границ. Владимир Лупандин: На американских атомных станциях также господствуют пьянство и наркомания, и все это покрывается так же, как и в нашем Минатоме. Это обнаружилось первый раз в 1979 году при изучении причин аварии на Три-Майл-Айлэнде. Было выяснено, что причина аварии (а это крупнейшая авария, которая приравнивается к Чернобыльской) заключается в пьянстве персонала, наркомании и нарушении производственной дисциплины, а уже потом речь шла о конструкциях водоохлаждающих систем, которые работают и на других станциях. Так что эта ситуация - общая для атомной энергетики. И нужно задать вопрос - может ли человек вообще работать в условиях ядерного производства? Марина Катыс: Ответить на этот вопрос ученые пока не готовы. А руководство Минатома тем временем планирует строительство новых реакторов. С 1998 по 2000 год Минатом получил от мирового сообщества в качестве материальной помощи более 270 миллионов долларов. Однако Счетной палате Российской Федерации так и не удалось обнаружить документы - куда были потрачены эти деньги. Владимир Чупров - координатор энергетического департамента "Гринпис-Россия". Он считает, что на первом месте должна стоять безопасность ядерных объектов. Владимир Чупров: В ближайшие 8 лет Минатом предполагает инвестировать в строительство новых реакторов около 9 миллиардов долларов. Плюс - после 2010 года планируется построить 50 реакторов. А не стоит ли пересмотреть всю инвестиционную политику Минатома и инвестировать эти 9 миллиардов не в строительство новых реакторов, а в улучшение радиационной безопасности уже действующих? Сегодня Минатом ведет переговоры с Еврокомиссией о займе для повышения радиационной безопасности строящегося 5-го блока Курской АЭС (с чернобыльским типом реактора). Фактически что происходит? С одной стороны, Минатом просит у международного сообщества: дайте денег на достройку и радиационную безопасность реактора, который уже строится. С другой стороны, он уже заложил 9 миллиардов долларов на строительство еще 11-ти реакторов. А что, достройка этих 11-ти тоже будет происходить за счет международного сообщества? То есть - происходит шантаж. Марина Катыс: Россия всегда славилась воровством, дураками и отвратительными дорогами. Однако в последние годы именно воровство приобрело совершенно фантастический размах. Вот только один пример. Владимир Чупров: Был украден броневой лист весом в 3 тонны. То есть - был крановщик, был бульдозер, была какая-то машина. Это - целая смена рабочих, которая загрузила, увезла и сдала в металлолом. Мы так предполагаем, что это был лист с национального хранилища плутония, которое строится по проекту США, но - в российских условиях. Проблема ведь имеет международный уровень. Марина Катыс: Международные последствия может иметь не только воровство металла из хранилища ядерного топлива. Гораздо более серьезными они могут быть в случае хищения радиоактивных материалов. Рассказывает Сергей Харитонов. Сергей Харитонов: В 1994 - 1996 году существовал контроль криминальных структур над Ленинградской атомной станцией. Людей принудительно заставляли вступать в "Кредо-банк", который был связан с Отари Квантришвили. В то время деньги ЛАЭС не поступали на атомную станцию, а прокручивались в этой структуре - и, в конце концов, дошло до невыплат зарплаты в четыре месяца, это вызвало забастовки, стало причиной нестабильной работы реактора. Люди покидали рабочие места. В время этой финансовой вакханалии (когда существовали бартерные системы и поросят меняли на ядерное топливо путем взаимозачетов) не исключено, что могло пропадать свежее ядерное топливо по пути на Ленинградскую атомную станцию. Поэтому сейчас время от времени возникают разговоры об уране-238 (обогащенном 235-ым), который выплывает то в Афганистане, то еще где-то. Вполне возможно, что это и есть пропавшее топливо. Марина Катыс: Роль так называемого человеческого фактора в атомной энергетике крайне велика. Зачастую от действий одного человека зависит безопасность и здоровье миллионов людей. Не хотелось бы, чтобы этот человек оказался наркоманом или алкоголиком. Другие передачи месяца:
|
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
