Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
23.12.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
[26-05-02]
Лицом к событиюВизит президента США Джорджа Буша в РоссиюПрограмму ведет Андрей Шарый. Андрей Шарый: Программа "Лицом к событию" посвящена итогам визита президента США в Россию. Главные итоги этого визита таковы: Владимир Путин и Джордж Буш говорят о новом уровне отношений Москвы и Вашингтона. Президенты называют друг друга союзниками и намереваются совместно побеждать в борьбе с терроризмом. Подписан договор о сокращении стратегических наступательных потенциалов. Этот документ очень нужен России и ни к чему не обязывает Америку. Москва и Вашингтон продолжат стальную и куриную войну, но не это главное в экономических отношениях двух стран - энергетическая хартия открывает России двери на американский нефтяной рынок. Буш и Путин на людях обсуждают в основном то, о чем уже договорились. Спорные темы - Иран, Ирак, Чечня, свобода печати в России - публично почти не звучат - побеждает политкорректность. Визит Джорджа Буша в Россию прошел успешно. Президенты, видимо, остались друг другом довольны, неожиданностей не случилось, в Кремле и Эрмитаже супругам Буш очень понравилось, не меньше, чем супругам Путиным на ранчо в Техасе. Американский президент отправился в Париж. Его российский коллега принимает в Петербурге президента Финляндии. Журналисты и политологи подводят итоги российско-американских переговоров. Содержание подписанного в Кремле документа о сокращении стратегических наступательных потенциалов комментирует военный обозреватель "Еженедельного журнала" Александр Гольц: Александр Гольц: Президенты США Джордж Буш и Владимир Путин подписали трехстраничный документ, именуемый договором о сокращении стратегических наступательных потенциалов. Он совсем не похож на объемные, наполненные техническими деталями соглашения "СНВ-1" и "СНВ-2". Да и содержание его исчерпывается тем, что Россия и США в течение ближайших 10 лет должны сократить количество развернутых боеголовок до 1700 или 2200. В итоге Россия практически полностью приняла американскую позицию, которая находится в явном противоречии с логикой всех предыдущих договоров. Вашингтон решил не уничтожать, а складировать сокращаемые боеголовки. Дело здесь не в самих боеголовках, а в том, что их число прежде служило общим знаменателем, позволявшим уничтожать на взаимной основе носители ядерного оружия - наземные ракеты, подводные лодки, стратегические бомбардировщики. Нынешний же договор не обязывает уничтожать носители. Вашингтон уже объявил, что реально ликвидировано будет лишь несколько десятков наземных ракет. Что до бомбардировщиков и подводных лодок, то они, по заявлениям Пентагона, будут переориентированы на другие задачи. А вот Россия вынуждена и без всяких договоров снимать ракеты с боевого дежурства по причине их старости. На постройку новых денег нет. Еще в октябре 2000-го года, за год до начала переговоров, Владимир Путин принял решение о том, что российский ядерный потенциал будет составлять всего 1500 боеголовок, и это отлично известно американцам. Поэтому все усилия российских дипломатов добиться сокращения американских носителей были изначально обречены на провал. Ведь Россия не предлагала ничего взамен. Москва преуспела только в одном: Вашингтон согласился на подписание юридически обязывающего соглашения. Первоначально США намеревались ограничиться лишь совместным заявлением президентов. Глава российского внешнеполитического ведомства Игорь Иванов доказывает, что лучше такой договор, чем вообще никакого. По его логике, после выхода США из Договора по ПРО возникала опасность некоего стратегического вакуума. Но дело здесь в другом. Российская дипломатия из последних сил пытается сохранить если не содержание, то хотя бы форму взаимоотношений, характерных для эпохи взаимного сдерживания. Москва исходит из того, что только в такой системе Россия остается равной США. Именно поэтому министр обороны Сергей Иванов продолжает твердить: это соглашение вовсе не окончательная точка в переговорном процессе. Именно поэтому заместитель начальника генштаба Юрий Балуевский за несколько дней до подписания договора вдруг заявил: Москва не собирается уничтожать так называемые тяжелые ракеты. Между тем, все последние годы наши генералы заявляли, что эти ракеты давно выслужили гарантийные сроки и должны быть сняты с боевого дежурства не позже 2008-го года. Теперь же выясняется: ракеты вроде бы будут модернизировать. Цель очевидна - сохранить ракеты, а значит и возможность последующего торга. Но американцы все время повторяют: этот договор последний. Подписав его и российский президент признает: эпоха взаимного противостояния закончилась. Чтобы продолжать политику сдерживания у России нет ни повода, ни, и это главное, возможностей. Но в этом и заключается главная проблема отечественной дипломатии. Переговоры о контроле над вооружениями были фундаментом отношений между Россией и США. Теперь этот фундамент развален. Если в ходе нынешнего саммита будут навсегда закрыты вопросы стратегических вооружений - спрашивается, о чем российский и американский президенты будут говорить в следующий раз? Неужели об окорочках? Андрей Шарый: Накануне поездки Джорджа Буша в Россию газета "Уолл-Стрит Джорнел" написала "Президенты проведут несколько дней в попытках убедить друг друга и весь мир в том, что они вступили в новый стратегический альянс. Однако, в противовес теплым словам действия администрации Буша говорят о другом. Холодная война, может, и закончилась, зато торговая война только начинается". Президенты России и США в ходе переговоров в Москве подписали некоторые договоренности в области экономического сотрудничества, но о прорыве в этой области отношений говорить не приходится. У микрофона - экономический обозреватель Радио Свобода Иван Трефилов: Иван Трефилов: Как отметил после переговоров с президентом США Владимир Путин, две страны сейчас ориентированы на выстраивание новых отношений в экономической области. Для этого, подчеркивает российский президент, осталось лишь избавиться от препятствий, которые достались России и США от прошлого. Однако, если оценивать итоги встречи, этот процесс если не стоит на месте, то продвигается вперед очень медленно. По крайней мере, говорить о каком-либо прорыве в экономических взаимоотношениях двух государств абсолютно нельзя. По сути, единственным реальным доказательством прогресса в сотрудничестве оказалось подписание совместного заявления о новом российско-американском энергетическом диалоге. В соответствии с этим документом Россия рассчитывает расширить свое присутствие на мировом рынке энергоресурсов. В процессе переговоров Джордж Буш высказывал свою заинтересованность в расширении поставок российской нефти и в Соединенные Штаты. Но здесь существует одна проблема - Россия пока просто не готова значительно увеличить объемы своего нефтяного экспорта за океан. Как говорит министр экономического развития страны Герман Греф, теоретически это возможно, но только после того, как в России будет устранена нехватка мощностей трубопроводной системы и портовых сооружений. Проще говоря, экспортный потенциал страны не в состоянии обеспечить существенные поставки российских энергоресурсов в Соединенные Штаты. Все остальные договоренности, озвученные на московской встрече в верхах, относятся к области намерений. Джордж Буш пообещал, что до 14 июня власти США примут окончательное решение о том, считать ли Россию страной с рыночной экономикой. В Москве надеются, что оно будет положительным. Но сами американцы никаких прогнозов на этот счет пока предпочитают не делать. Еще больше неясностей с урегулированием других проблем двусторонних экономических отношений. В России ожидали, что уже к началу официального визита американского президента Соединенные Штаты завершат юридическую процедуру отмены так называемой поправки Джексона-Вэника, которая с 1974-го года ограничивает полноценную торговлю двумя государствами. Однако, буквально накануне прилета Джорджа Буша в Москву американские законодатели в очередной раз оставили ее в действии. Поэтому сейчас Соединенные Штаты не могут обозначить даже предполагаемые сроки ликвидации неудобной для России американской законодательной нормы. Никто не сомневается в том, что рано или поздно, но американские власти выполнят все обещания, данные Владимиру Путину. Россию признают страной с рыночной экономикой, и поправка Джексона-Вэника канет в лету как анахронизм времен холодной войны. Но вряд ли это будет способствовать кардинальному улучшению торгово-экономических отношений между странами. Сейчас Соединенные Штаты готовы принимать из России больше нефти только лишь потому, что стране необходимо создавать альтернативные источники поставок энергоресурсов. В остальном американские власти следят за своим рынком очень строго. Они готовы всеми силами защищать своих производителей, в том числе и методами далеко нерыночными. За примерами далеко ходить не надо. Временный запрет на поставки американского куриного мяса в Россию уже превратился в политическую проблему. В то же время, Соединенные Штаты совсем не готовы пойти навстречу российским металлургам и увеличить долю присутствия их продукции на американском рынке. Это означает только одно. Холодная война закончилась, однако торговая может разгореться с новой силой. Осталось лишь дождаться того момента, когда Россия сможет поставлять на внешние рынки конкурентоспособную продукцию. Андрей Шарый: Обозреватели сходятся во мнении, что главный итог встречи - подписание декларации о новых принципах отношений между Россией и США. Что значат "новые отношения"? Говорит известный российский ученый-американист, профессор Юрий Давыдов, директор Центра европейских исследований Института США и Канады: Юрий Давыдов: Московский саммит президентов Путина и Буша с самого начала был обречен на успех. Он был нужен и Москве, и Вашингтону. Он был нужен Джорджу Бушу, чтобы укрепить его пошатнувшийся после событий 11 сентября статус мирового лидера. Еще недавно президент был героем, олицетворением государственного мужества. Сегодня союзники недовольны, как он руководит миром. Дома его критикуют - Бин Ладен не пойман, деньги на это истрачены, а ЦРУ и ФБР доносят о новых возможностях атак террористов на США. Россия, сама пострадавшая от терроризма и затяжной войны с ним, как никто другой могла бы понять американского президента и протянуть ему руку помощи. Для российского президента важно было в ходе переговоров "легализовать" военную операцию в Чечне, поставив ее в один ряд с антитеррористическими мерами самого Вашингтона. К тому же, Путин, совершивший смелый и неожиданный разворот в сторону Запада, нуждается в конкретной отдаче от своего нового курса. Заключение соглашений, тем более с США, доказывало бы российскому обществу, что этот поворот совершен не зря. Американскому президенту поэтому был оказан самый радушный прием, и Буш не мог не оценить преимуществ российской управляемой демократии. Здесь не было, как в Берлине, яростных демонстраций и поджогов машин, вокруг были благожелательные лица, и все, даже малыши, говорили только по-английски, совсем как в Техасе. В официальных беседах обе стороны подчеркивали, что их цель - выстроить новые отношения. Правда, точка отсчета этой новизны у обоих деятелей различна. Буш, возможно и несколько запоздало, считает, что этот переход от холодной войны к сотрудничеству. Путин относит начало новизны к сентябрьским событиям прошлого года, когда он сказал американцам: "Мы с вами". Основа новых отношений - взаимное доверие, по уровню где-то между партнерством и союзничеством, оно, а не оружие, должно стать основой международной стабильности. Поэтому Буш так не хотел договора, который дискредитирует эту идею. Путин был осторожнее американского коллеги - он, конечно, уверен в Буше, но что будет потом, в более отдаленном будущем... Поэтому он был "за" договор. Впрочем, и Буш, несмотря на доверие к другу Путину, решил на всякий случай отложить про запас пару тысяч ядерных боеголовок. Сам договор о сокращении стратегических потенциалов - образец такого доверия. Так же, как и новый формат отношений России и НАТО, который будет утвержден саммитом в Риме 28 мая этого года. Он тоже основан на доверии. Вместе с тем надо сказать, что, несмотря на возросшее доверие, повестка дня российско-американских отношений самого саммита перегружена проблемами безопасности. Безопасность от кого? Друг от друга? В то же время, другие важные проблемы проходили задним планом. Речь идет об экономической составляющей этих отношений, об энергоресурсах, о гражданском обществе, средствах массовой информации. Проявляя новый подход, и Москва, и Вашингтон, охотно шли на компромиссы. Обычно они сводились к тому, что проблемы Ирака, Ирана, расширения НАТО, американского присутствия в Средней Азии, Грузии и так далее - обсуждались, но от решений воздерживались, они спускались на более низкий уровень, хотя саммит проводится, чтобы решить именно нерешаемые проблемы. Поэтому истинная значимость московского саммита для обеих стран и для мира выявится не сегодня. Она выявится, когда его решения в процессе реализации начнут проходить испытание на прочность. Андрей Шарый: Итоги российско-американского саммита активно обсуждают и политики. Григорий Явлинский объясняет причины, по которым Джордж Буш в присутствии Владимира Путина не затрагивал болезненных для России тем. С лидером Демократической партии "Яблоко" я беседовал в минувшую субботу в нашей московской студии. Григорий Алексеевич, сначала я хотел бы попросить вас поделиться своими личными впечатлениями - какое впечатление на вас произвел американский президент? Григорий Явлинский: Я затрудняюсь сказать о каком-то специальном впечатлении, потому что ничего такого особенно нового в данном случае не произошло. Нужно сказать, что вся процедура была достаточно традиционная, но слегка лишь непохожая на то, что было, скажем, при его отце, или потом при Клинтоне, когда он приезжал. Ничего специфического, специального я сказать не могу. Единственное, на что я обратил внимание - что он речь произносил гораздо более в народном таком стиле, нежели предыдущие президенты, с которыми мне приходилось встречаться и разговаривать. Андрей Шарый: Какие-то неожиданности по сути переговоров для вас были, или нет, или все ожидаемо? Григорий Явлинский: Там был целый ряд интересных вещей, но, чтобы что-либо было совершенно неожиданным - пожалуй, я бы так не сказал. Может быть, это связано с тем, что я не столько пользовался прессой, которая готовила визит, сколько анализ проводил самостоятельно и разговаривал с экспертами и специалистами, поэтому этот круг людей примерно знал, что будет происходить. Андрей Шарый: Вас удивило, что фактически не звучала, по крайней мере, во время совместных мероприятий с президентом Путиным, тема прав человека, свободы средств массовой информации и соблюдения гражданских свобод в России? Григорий Явлинский: Я не скажу, что меня это удивило, потому что я вполне могу представить, что такова была договоренность - не трогать чувствительные вопросы. Там же не звучали и темы курятины, темы стали, то есть всякие чувствительные вопросы там не звучали, я думаю, что они условились об этом. Однако, в своем выступлении, которое Буш произнес в пятницу в посольстве, он наоборот акцентировал достаточно много внимания, однако на очень общих темах, таких, как свобода, однажды, по-моему, даже прозвучало слово Чечня, но можно сказать, что политкорректность здесь была, конечно, ведущим отношением между президентами, то есть они условились о том, что вот они выделяют круг важных вопросов, а чувствительные темы, которые могут создать проблемы, они не затрагивают. Андрей Шарый: Это означает, что в политике американской администрации по таким чувствительным для российского общества вопросам, как только что перечисленные мною, будут какие-то заметные изменения? Григорий Явлинский: Это не является изменением. Так было и раньше. Это касается не только американской администрации, это касается вообще западного истеблишмента - он вообще себя не утруждает особенно обсуждением проблем, связанных с политикой прав человека и политикой прав и свобод, "реалполитик" становится гораздо более доминирующей линией, и не только у американского президента. Это свойственно, к сожалению, и европейским политикам. Одна только тема чувствительная, если вернуться у предыдущему, о чем мы говорили - обсуждалась, это тема Ирана, но вот как бы еще им хватило вполне. Андрей Шарый: Я читал уже некоторые ваши заявления с оценками итогов переговоров, я знаю, что договор по стратегическим вооружениям и разоружению, как и многие специалисты и политики, вы оцениваете как документ технический, однако, вы довольно высоко отзываетесь о декларации новых отношений между Россией и США. Что привлекло ваше внимание в этом документе? Григорий Явлинский: Совершенно верно, я полагаю, что достижением этой встречи являются как раз не договоренности по стратегическим вооружениям, по их сокращению, к ним вообще есть вопросы и в техническом плане, а самое большое достижение, действительно существенное - это декларация о стратегическом сотрудничестве и ряд соглашений, которые были подписаны в ее развитие, например, соглашение о новом российско-американском диалоге по энергетике. Вот это действительно, с моей точки зрения, существенно. Андрей Шарый: На что вы бы обратили внимание в декларации? Новое партнерство, эпоха сотрудничества - что стоит за этими словами? Григорий Явлинский: Прежде всего, структура самой декларации. В ней зафиксировано общее понимание самых основных ценностей, на которых может быть построен содержательный диалог между Россией и США. Это тема вообще для России, новая Россия очень долго отталкивалась от этой темы, и если вы, кстати, проанализируете выступления наших руководителей российских и самого президента, то она очень редко там звучит. Здесь зафиксировано, что существует общее понимание свободы, общее понимание прав человека, общее понимание тех базовых ценностей, на которых будет строиться мир в XXI веке. Во-вторых, в этой же декларации закреплено понимание угроз, которые существуют, общих угроз, которые существуют и для США, и для России, и в этой связи, это я хотел бы подчеркнуть, особо сказано о том, что стороны не представляют друг для друга стратегической угрозы. Могу сказать, что это может иметь ключевое значение для нашей военной реформы. Уже тогда нам нужны другие вооруженные силы, решающие совсем другие задачи. Например, такие вооруженные силы, генеральный штаб которых глядит уже больше не на Запад, а глядит, скажем, в нашем случае на юг и юго-восток. Это существенное принципиальное продвижение вперед. Кроме того, там объявлено о том, что мы являемся союзниками, пускай, пока только в одной сфере - борьбе с терроризмом, но само слово "союзники", а я знаю, что США относятся к этому слову очень экономно, и очень узкий круг стран, которые не являются полноправными членами НАТО, они называют своими союзниками. Андрей Шарый: А дальше уже ось зла... Григорий Явлинский: А дальше там уже - сначала идут страны НАТО, они являются союзниками, потом что-то там такое непонятно что, а уже потом дальше - ось зла. Так вот Россия, поскольку она не является полноправным членом НАТО, то, что она называет сама себя союзником, и это же подтверждают США - это исключительно важно. В-третьих, что бы я отметил в декларации, это то, что там намечены совершенно конкретные вещи, которые представляют собой практическое сотрудничество. Прежде всего, это договоренности по противоракетной обороне. Мы много раз у вас в передачах обсуждали тему российско-европейской противоракетной обороны. Тема это началась еще в 1998-м году. Она претерпевала забвение, над ней иногда шутили журналисты, но уже в этой декларации она закреплена абсолютно ясно и однозначно. Там сказано о рассмотрении вопроса о создании Россией вместе с НАТО европейской противоракетной обороны. Это, кстати говоря, интересно в связи с тем, что появилось на днях сообщение об испытаниях ракеты средней дальности на 1300 километров в Иране. Вот вам, пожалуйста, актуальность этой темы подчеркивается еще раз. Если взять все эти три элемента, а к третьему, кстати, еще можно добавить исключительно важный вопрос, который я бы охарактеризовал так: он может оказаться из всех этих вопросов наряду с ПРО самым главным - вопрос о сотрудничестве в области развития и модернизации топливно-энергетического сектора России в Восточной Сибири, Дальнем Востоке и прибрежных районах. Речь в данном случае идет об укреплении российского суверенитета за Уралом, и это является абсолютно принципиальным вопросом. Андрей Шарый: Григорий Алексеевич, некоторые обозреватели в итогах саммита увидели довольно большую подвижку межконтинентального сотрудничества, говорят о том, что Россия может стать и становится, есть для этого предпосылки, куда более надежным и выгодным для Америки союзником, чем европейские страны, что у европейских партнеров Вашингтона в странах НАТО это может вызвать довольно большую обеспокоенность. Есть у этого и какие-то внешние проявления - то, как Буша принимали в Берлине, и его очевидные противоречия с президентом Франции Шираком во время его визита во Францию - что вы думаете по этому поводу? Григорий Явлинский: Я думаю, что никому не следует торопиться с этим. Это немножко наивное представление, такое суетливое, и мне кажется, что оно не имеет особых оснований. Здесь я бы хотел принципиально подчеркнуть, что отношения Европы с США носят абсолютно фундаментальный характер, и плохой политикой является попытка вбить клин в отношения между Европой и США, а хорошей, умной политикой, соответствующей реалиям - является политика, которая исходит из следующего: у Европы может быть масса споров с Соединенными Штатами по самому широкому кругу вопросов, особенно, экономическим, даже по вопросам военным, стратегическим, по вопросами безопасности, споры могут быть по любым поводам. Однако, во-первых, это хорошо, потому что именно таким образом вырабатываются правильные решения. А во-вторых, в конечном счете, Европа настолько тесно связано с США на уровне единого понимания ценностной ориентации, на уровне экономических отношений, на уровне, по большому счету, вопросов безопасности и сотрудничества в этой сфере, что всегда, в конечном счете, Европа будет искать общий язык с США, и наоборот, США будут искать общий язык с Европой. Именно в этом смысле были важны договоренности России с США, которые могут на основе этой декларации превратиться уже в некие более фундаментальные и обязывающие решения в будущем, это же является предпосылкой отношений России с Европой. Без четких и ясно выстроенных отношений с США со стороны России войти в Европу, включиться во все европейские политические и экономические структуры - не представляется возможным. Андрей Шарый: Как вы оцениваете поведение и позиции российского президента Путина в ходе этого саммита? Говорили много о том, что внешняя и внутренняя политика президента Путина - две разные политики, что он долго не сможет просидеть на двух стульях. Визит Буша помог президенту Путину укрепить свои позиции внутри страны? Григорий Явлинский: На самом деле, я считаю, что внутренняя политика, которая сегодня в России есть - это его произведение, это не кто-то придумал нашему президенту такую внутреннюю политику, а он как бы ее наблюдает. Нет. Он является активным создателем той внутриполитической линии, которая создает в России управляемую демократию корпоративного типа, которая во многом сложилась еще в ельцинский период, но он ее укрепил, стабилизировал и является одним из активных ее создателей. Вопрос, конечно, к президенту заключается в следующем: это настолько большое расхождение между тем, что записано, скажем, в этой декларации в части ценностей и всего остального, и тем, что происходит у нас в части, скажем, политической цензуры на ведущих СМИ, манипуляции выборами, манипуляции судебной системой, судами, тем, что происходит в Чечне и никак не имеет никакого политического разрешения - настолько расходится, что президент... Я бы так сказал: он любит кататься на лыжах и он очень хорошо должен понимать, что долго спускаться по склону, когда ноги разъезжаются в разные стороны, весьма затруднительно. Поэтому придется либо стать на ту сторону, либо.. Какое-то время можно, но это невозможно делать до бесконечности, ноги разъедутся, и два этих курса окажутся настолько несовместимыми в какой-то момент, что вся конструкция рухнет. Андрей Шарый: Но ведь он продолжает следовать двумя этими курсами уже не первый год? Григорий Явлинский: Нет, это не так. Это неправильно. На самом деле, ситуация совсем другая. До 11 сентября главное, что мы могли видеть в его внешней политике, такой символ его внешней политики, это был бронепоезд с Ким Чен Иром, который путешествовал во России и даже где-то кого-то там задавил, вот, что было очень символично, хотя я очень сожалею, что человек погиб, потом были приглашения Каддафи и всякие такие бесконечные упражнения. Только после 11 сентября наметился абсолютно четкий и ясный иной внешнеполитический курс. До 11 сентября такой ясности не было. Они, кстати, шли как-то очень даже вместе. Андрей Шарый: Так когда же придет момент, когда придется выбирать, какую лыжу переставлять? Григорий Явлинский: А вот я хотел сказать вам, что собственно оценивать визит мы с вами будем в ближайшие полгода. Сегодня говорить практически не о чем. Сегодня можно только сказать, что два президента посетили Петербург, вот они сейчас в Эрмитаже, они там смотрят, Пиотровский ведет экскурсию, это все замечательно, я думаю, они там хорошо проведут время, наверное, на Каменном острове, или еще что-нибудь. Сегодня можно говорить только о светской стороне визита, а о существе дела мы можем сказать следующее: до последней минуты не было ясно, решится ли президент Путин и решится ли президент Буш подписать хотя бы даже декларативное заявление о возможном в будущем военно-политическом союзе и стратегическом сотрудничестве. Это состоялось. Большего пока на этом уровне требовать было бы трудно. Можно было бы сделать декларацию более четкой. Можно было убрать оттуда мелкие детали. Можно было оттуда убрать всякие такие обещания признать страну рыночной экономикой, или, в конце концов, решить вопрос с Джексоном-Вэником, можно было это включать или не включать, но это совершенно не так уж важно. Вот что теперь практически будет происходить, что теперь будет сигнализировать нам или давать нам понять, что это практическая линия, а не просто декларация до следующего раза - это и есть самое главное. Я могу сказать вам, что уже в подписанных документах есть некая формула, которая в случае серьезного отношения к этому оказаться прологом к этой практической работе. Это, например, о создании совместных рабочих групп, скажем, по угрозам, связанным с ракетным нападением, с ПРО и так далее. Так вот такие рабочие группы, на самом деле, которые я бы, например, считал, что там вовсе не должны присутствовать в первую очередь чиновники МИДа или Министерства обороны - они должны быть созданы и по другим важнейшим направлениям - по энергетике, и по общеполитическим вопросам, и по военным вопросам, и по вопросам, что было сказано исключительно важно - о ситуации на Южном Кавказе, в Средней Азии, это, безусловно, важнейшие вещи, только с ними надо работать, вот кто будет это делать, кто будет в этом участвовать - это и будет ответ. И - будут ли такие группы, будет ли у них работа, не будет ли это просто какой-то совет, как тот, который в 1997-м году создали по НАТО, который кроме командировок ничего собой не представляет - это и есть главный вызов ко всей этой декларации. Андрей Шарый: Такова точка зрения лидера Демократической партии "Яблоко" Григория Явлинского. Теперь чуть подробнее об общей реакции российской политической элиты на визит Джорджа Буша. У микрофона в Москве мой коллега Владимир Бабурин: Владимир Бабурин: В годы холодной войны, когда в Москву приезжал американский президент, в советских газетах на время исчезали карикатуры на США и их союзников. Коммунисты любили политесс. Лидер сегодняшних коммунистов Геннадий Зюганов этого делать не хочет и еще накануне прибытия Джорджа Буша в Москву высказался в духе - "США - мировой жандарм", - а соглашение о стратегических вооружениях назвал актом о безоговорочной капитуляции России перед США и потаканием стране-агрессору, которая навязывает свою политику всему миру. А сам президент Буш, по твердому убеждению Зюганова, несет планете войну. Но одинокий голос коммуниста утонул в хоре других голосов ,которые вслед за Владимиром Путиным говорили об исторической встрече лидеров России и США. Хотя оценки самого договора весьма туманны и расплывчаты. Характерный пример, Дмитрий Рогозин, глава международного комитета Госдумы, перед подписанием сказал буквально следующее: "Самый полезный вариант для России - это создание атмосферы, в рамках который можно было бы достичь договора, имеющего обязывающее действие для всех сторон и который бы фактически, в реальном времени и реальном пространстве, уничтожал ядерные боеголовки". Что касается атмосферы, то она была, как писали в прежние времена,"конструктивной и дружественной". Но политики старательно не акцентировали внимание на том, что новый договор о стратегических вооружениях не предполагает никаких сокращений, и что когда договор будет выполнен и срок его действия закончится, США и Россия будет иметь ровно столько же ядерных зарядов, сколько они имеют сегодня. Договор сокращает число оперативно развернутых боеголовок, а остальные можно просто отправить на хранение и одновременно на военных заводах понаделать еще сколько угодно новых... Но главное: отношения между Россией и США сегодня хороши, как никогда. Хотя, американский Сенат и не отменил, как того очень хотела Москва, поправку Джексона-Вэника. Путин назвал это решение странным, бывший президент Горбачев вслед за ним выразил разочарование, а глава Государственной Думы пока еще коммунист Селезнев и вовсе такому решению американского Сената не удивился. Непонятно здесь лишь одно: по невежеству или намеренно политики лукавят. На самом-то деле поправка не действует без малого 20 лет. С 1985-го года в соответствии с процедурой ее каждый год отменял своей властью соответствующий президент США, а в 1994-м году Билл Клинтон сделало эту отмену бессрочной. Так что, Россия давно имеет статус нормального торгового партнера Америки, и решение Сената ничего здесь изменить не может. Андрей Шарый: За ходом переговоров в Москве и Санкт-Петербурге внимательно следили политики и обозреватели в США и Западной Европе. Из Праги - моя коллега Ирина Лагунина: Ирина Лагунина: Американская газета "Вашингтон Пост" в репортаже из Москвы, вышедшем на первой полосе газеты сразу после подписания Договора о сокращении стратегических наступательных потенциалов, подсчитала количество слов в новом международном документе. В английском варианте - 475 слов. В русском, на поверку, оказалось 431 слово. Заголовок репортажа в "Вашингтон пост": "Путин выходит из-за стола голодным". "Нью-Йорк Таймс" анализирует московскую встречу в комментарии под названием: "Необычные партнеры: бывший губернатор и бывший разведчик преодолевают свои подозрения". Газета тоже приводит данные статистики: за 11 месяцев два президента встречались пять раз. Столько же раз встречались за четыре года Рональд Рейган и Михаил Горбачев. О реакции на московскую встречу в Соединенных Штатах рассказывает наш корреспондент в Вашингтоне Владимир Абаринов: Владимир Абаринов: Подписание американо-российского договора о сокращении стратегических наступательных потенциалов стало в Соединенных Штатах одной из главных новостей дня. В репортажах из Москвы цитируется заявление президента Буша о том, что документ закрывает эпоху конфронтации и выводит двусторонние отношения на совершенно новый уровень. Вместе с тем американская пресса дает слово критикам московского договора, которые считают, что у них нет оснований говорить о каком бы то ни было достижении, коль скоро боеголовки не уничтожаются, а складируются. В своих сообщениях о саммите крупнейшие телекомпании подчеркивают также, что стороны не пришли ни к какой договоренности по вопросу о нераспространении оружия массового уничтожения. На обвинения в ядерном и ракетном сотрудничестве с Ираном президент Путин ответил заявлением, что Россию беспокоит ракетная программа Тайваня. Как сообщили журналистам сопровождающие Джорджа Буша представители американской администрации, иранская проблема подробно обсуждалась президентами в ходе беседы один на один, однако пресс-секретарь президента США Ари Фляйшер отказался сообщить какие-либо детали, сославшись на конфиденциальность разговора. Комментаторы отмечают, что совместное заявление о ближневосточном урегулировании не содержит никаких новых идей, с помощью которых можно было бы сдвинуть ситуацию с мертвой точки. В репортажах о встрече Буша с российскими общественными и религиозными деятелями говорится, что на ней не присутствовали представители католической церкви, однако президент провел отдельную приватную беседу с архиепископом Тадеушем Кондрусевичем, председателем Конференции католических епископов России, который рассказал ему о трудностях взаимоотношений католического духовенства с российскими властями. Ирина Лагунина: Судя по заявлениям и в Сенате, и в Палате представителей американского Конгресса, этот договор поддерживают обе партии. Сомнение, прозвучавшее на Капитолийском холме, вызывает лишь одна проблема: где российские ядерные боеголовки представляют меньшую опасность - на складах или, может быть, все-таки на ракетах? Однако целая группа американских исследователей утверждает, что договор не только не открывает новую страницу в американо-российских отношениях, но даже представляет собой определенный откат в вопросе о контроле над ядерным оружием. Джозеф Сиринсионе, директор программы нераспространения оружия массового поражения в вашингтонском фонде Карнеги: Джозеф Сиринсионе: Самая большая проблема с договором о сокращении стратегических наступательных потенциалов состоит в том, что этот договор в себя не включает. Нет никаких твердых обязательств об уровне сокращения, есть заявление о намерениях, о приблизительных параметрах сокращения. Нет никаких обязательств, что это сокращение не имеет обратной силы. Так что даже намерения могут быть изменены в будущем одной из сторон. Вне рамок дискуссии осталось тактическое ядерное оружие. А именно это оружие представляет собой наибольшую проблему, особенно если учитывать, насколько плохо охраняется это оружие на складах в России. Именно оно - приманка для террористов. Во многих смыслах это - саммит потерянных возможностей. Президент Буш мог пойти намного дальше, но идеологический багаж, который нынешняя администрация привнесла с собой в проблемы сокращения стратегических вооружений, не дает возможность ухватить те возможности, которые сейчас предоставляет Россия. Ирина Лагунина: Но почему не принять логику, что можно на самом деле не контролировать друг друга, не создавать систему проверки? Может быть, этот документ просто отражает реальный уровень развития отношений между двумя странами и процесс развития демократических институтов в России? Вопрос коллеге Джозефа Сиринсионе Джону Волфсталу, фонд Карнеги: Джон Волфстал: Да, вы правы. Но проблема в том, что договор не должен отражать уровень развития отношений между двумя странами - это не задача договора. Это нечто, что отражается в отношениях между правительствами или президентами. Совершенно очевидно, что сейчас личные отношения между президентами сложились очень хорошо. И по отдельным вопросам между Соединенными Штатами и Россией есть полное взаимопонимание. Но договоры по сокращению ядерных вооружений должны не отражать отношения, а предотвращать возможность ядерной войны и предоставлять большую ядерную безопасность обеим сторонам. Подписанный договор эту функцию не выполняет. Он создает больше возможностей для разночтений и толкований, и, самое главное, он абсолютно не затрагивает самую большую проблему в области ядерной безопасности как для России, так и для Соединенных Штатов. Это - проблема безопасности содержания и хранения российских ядерных материалов и вооружения. Белый Дом уже провозгласил этот договор историческим, но, по-моему, в истории он останется как момент, когда мы разрушили сложившуюся международную юридическую и договорную систему контроля над ядерным арсеналом и другим оружием массового поражения. Ирина Лагунина: Джон Волфстал, фонд Карнеги. Тему продолжит наш корреспондент в Вашингтоне Владимир Абаринов. Владимир Абаринов: Еще один аргумент против подписанного договора состоит в том, что по этому документу ядерные боеголовки не уничтожаются, а складируются. Однако и по этому вопросу среди экспертов и политиков единого мнения нет. Разногласия и споры есть даже в одном и том же фонде Карнеги. Мнение директора программы исследования России и Евразии Эндрю Кучинса: Эндрю Кучинс: Этот договор не идеален, как любой другой договор. Но мне кажется, это важное соглашение, потому что на самом деле это - первое соглашение о сокращении ядерных вооружений, которое две страны подписали с 1993-го года. Оно менее значительно с той точки зрения, что обе страны обязались по нему сократить число ядерных боеголовок настолько, насколько они бы их и так сократили. Но по своему статусу это - договор, то есть документ международного права. И это - хорошо. Это оставляет нас в рамках договорного процесса. Уничтожает ли он наследие "холодной войны"? Конечно, нет, потому что к 2012-му году у обеих стран будет порядка 1700 - 2200 ядерных боеголовок. А чем можно объяснить столь большое количество ядерного оружия, как не противостоянием двух государств? Владимир Абаринов: Похоже, президентам не удалось договориться по вопросу о российских поставках оружия в Иран и об участии России в создании ядерного реактора в Бушере? При упоминании российской программе в Иране президент Путин привел обратный пример - строительство реактора в Северной Корее и ракетной программы Тайваня. Эндрю Кучинс: Согласен, из того, что вышло в свет на данный момент, видно, что ни к какому согласию по поводу Ирана прийти не удалось. По-моему, интересно, что Владимир Путин заметил о развитии ракетной программы Тайваня и связал две проблемы. Раньше ничего подобного мы от российского президента не слышали. Но мне кажется, что в случае с Бушером... Если продолжать диалог и пытаться сделать все, чтобы ядерный цикл остался незавершенным, чтобы никакие расщепляющиеся материалы не могли попасть с этого гражданского реактора в военный сектор и чтобы во всем вопросе создания реактора было как можно больше открытости, то можно найти компромиссное соглашение. Владимир Абаринов: Насколько определенными выглядят сейчас отношения России с НАТО? С одной стороны, создается новый совет, с другой - Россия по-прежнему выступает против расширения союза... Эндрю Кучинс: По вопросу расширения НАТО, как и по некоторым другим спорным моментам - посмотрите на реакцию Путина на решение США выйти из договора по ПРО - Путин, похоже, принял решение: если нельзя ничего изменить, то не надо делать из этого проблему. НАТО будет расширяться, Россия с этим не согласна, но вместо того, чтобы биться головой об стену, надо попытаться развить более широкое сотрудничество с этим союзом. Это - намного больше в интересах России. По-моему, это толковый подход со стороны Путина. Владимир Абаринов: К беседе с экспертом фонда Карнеги Эндрю Кучинсом мы еще вернемся. А пока о НАТО. Говорит директор Атлантического совета США, специалист Института Брукингса, сотрудник совета по национальной безопасности в администрации Картера Гельмут Зонненфельд: Гельмут Зонненфельд: Соглашение о предыдущем совете Россия-НАТО не удалось, в основном, потому что российская сторона пыталась использовать его для разрешения споров, а не как способ работать совместно с НАТО. В этом случае играла роль психология: государства НАТО вырабатывали свою позицию заблаговременно, и России приходилось иметь дело со всем блоком сразу. В новом совете эта схема останется, но не будет столь жесткой. В новом соглашении в повестку для поставлены вопросы, в которых между странами-участницами НАТО и Россией уже есть сотрудничество. Например, борьба с терроризмом, нераспространение оружия массового поражения и так далее. Но, посмотрим, насколько эффективным окажется этот совет. Россия еще должна наполнить его конкретными людьми. А если мы увидим в нем детей и внуков Громыко с теми же самыми подходами, как у Громыко, то будет сложно сформировать из этого совета настоящий механизм партнерства между НАТО и Россией даже по вопросам, представляющим общий интерес для сотрудничества. Если же люди, которые будут в нем работать, смогут приспособиться к сегодняшним реалиям, то совет может быть настоящим рабочим механизмом. Так что, по-моему, перспективы сейчас лучше, чем в 90-х годах, когда стороны все еще смотрели друг на друга враждебно. В основном - Россия, но и НАТО тоже. Владимир Абаринов: Гельмут Зонненфельд, институт Брукингса. Президент Буш заявил, что в ходе поездки обсуждал вопросы свободы прессы с российским президентом. Еще одно упоминание темы прав человека, демократических ценностей, гражданского общества и так далее содержится в совместной декларации. Но в целом эти проблемы не стояли в центре дискуссии в Москве. Эндрю Кучинс, фонд Карнеги, что это - изменение политики нынешней американской администрации? Эндрю Кучинс: Мне не кажется, что в этом смысле московский саммит отличался от предыдущих. Конечно, Соединенные Штаты поддерживают развитие в России настоящего демократического общества и свободы прессы, а при правлении президента Путина в этих вопросах наметился некоторый откат, и это является предметом беспокойства для нынешней администрации. Но в каком-то смысле мы ведь не можем непосредственно и прямо влиять на то, как решаются эти вопросы в России. А американская администрация пытается решить те вопросы, по которым можно достичь реального прогресса. Ирина Лагунина: С экспертами в Вашингтоне беседовал наш корреспондент Владимир Абаринов. Андрей Шарый: При всей разнице мнений специалистов практически все сходятся в одном: политический мир снова меняется, Америка и Россия сближаются, Джордж Буш и Владимир Путин перевернули страницу, начали новую главу, перешли к новому этапу. Итоги саммита подводит Петр Вайль: Петр Вайль: Нынешний этап - новый реально и новый воображаемо. Многие американские политики, в частности, посол США в Москве уже говорят об интеграции России в семью западных демократий. Однако даже беглый взгляд на последние два года убеждает, что страна при Путине ничуть не стала более демократичной, скорее наоборот, вспомним разгром "НТВ" и всего "Медиа-Моста", а затем и разгон "ТВ-6", отметим поддержку единственной в Европе диктатуры - белорусской, не забудем о продолжении кровавой войны на собственной территории. Другое дело, что во внешней политике Москва действительно более внятно переориентировалась на Запад. Но произошло ли это по желанию. Или все-таки по необходимости? Дело вовсе не в 11 сентября. Та трагедия стала лишь поводом. Дело в сути. Еще год назад, когда Джордж Буш совершал по Европе свое первое президентское турне, европейские союзники хором упрекали его за упрямство в проблеме стратегических вооружений и расширения НАТО, полагая, что это непреодолимые препятствия для отношений с Москвой. Сейчас эти препятствия - предмет спокойного обсуждения. Прав оказался Буш, не права Европа. Может быть, в самом деле большое видится на расстоянии. Помню когда я служил в Советской армии, нас учили, что до Парижа трое суток танкового броска. Не исключено, что в этом дело, в том, что Россия слишком близко, слишком много лет ее очень боялись. На восстановление прямоты взгляда и трезвости суждений требуются годы. Америка далеко. Она богатая и мощная. Она знает, что в политике по-настоящему ценится только сильная позиция. Такую позицию и оценили. Другие передачи месяца:
|
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
