Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
23.12.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
[16-12-04]
Час прессыКак журналисты подходят к освещению событий, затрагивающих интересы властиВедущая Светлана Толмачева
Светлана Толмачева: Сегодня "Час прессы" выходит из Екатеринбурга. Вместе со мной в программе принимают участие - Светлана Балмаева, декан факультета телерадиожурналистики Гуманитарного университета города Екатеринбурга, и Сергей Плотников, эксперт Центра экстремальной журналистики. Сегодня мы будем говорить о том, как журналисты подходят к освещению тех событий, которые затрагивают интересы власти. Конкретно разговор пойдет о криминале во власти. Поводом к разговору послужило задержание депутата Городской Думы Екатеринбурга Александра Хабарова. Эта тема на этой неделе обсуждалась всем екатеринбургским журналистским сообществом, и не только в эфире, но и на страницах газет. Почему так много внимания уделялось задержанию господина Хабарова, мы поясним сразу после того, как мой коллега Олег Вахрушев расскажет, как развивались события. Олег Вахрушев: Вчера решением Верх-Исетского районного суда Екатеринбурга депутат Городской Думы и бизнесмен Александр Хабаров заключен под стражу на два месяца - на время проведения расследования. Хабаров был задержан во вторник, 14 декабря, в качестве обвиняемого по статье Уголовного кодекса России "Принуждение к совершению сделки либо к отказу от ее совершения". На заседании судьям были представлены ходатайства об освобождении, подписанные депутатом Государственной Думы России Евгением Ройзманом и архиепископом Екатеринбургским и Верхотурским Викентием, однако они на решение суда никак не повлияли. О том, какие шаги намерены предпринять юристы депутата Хабарова, говорит его пресс-секретарь Дмитрий Карасюк. Дмитрий Карасюк: И вчерашнее решение суда, и само возбуждение уголовного дела в положенный по закону трехдневный срок будет обязательно обжаловано. Это все будет обжаловано в областном суде. Областной суд должен рассмотреть эти жалобы в 10-дневный срок. Олег Вахрушев: В окружении Александра Хабарова считают, что решение суда низшей инстанции вынесено с нарушением Уголовно-процессуального кодекса, и надеются, что областной суд Свердловской области примет положительное решение - и мера пресечения для депутата Городской Думы и бизнесмена будет изменена. Согласно справке, данной агентством ИТАР-ТАСС, до избрания в Городскую Думу Александр Хабаров возглавлял Общественно-политический Союз "Уралмаш". Ранее в Екатеринбурге несколько лет действовало одноименное организованное преступное сообщество. Ныне действующий ОПС "Уралмаш" официально не считает себя правопреемником преступного сообщества и от связи с ним категорически отказывается. Светлана Толмачева: Прежде чем перейти к разговору на сугубо профессиональные темы, хочу поинтересоваться у наших экспертов, как вы лично оценили само по себе то, что произошло в Екатеринбурге. Светлана, вам слово. Светлана Балмаева: Ну, я могу оценивать только на основании того, что я могу прочитать как читатель. Я думаю, что, на самом деле, здесь, наверное, несколько слоев в самом событии - непосредственно причина задержания, затем процесс, который связан с банком "24.РУ", и, наверное, вообще роль криминального бизнеса в бизнесе Екатеринбурга. Светлана Толмачева: Эту тему мы продолжим в течение всей нашей программы - тему, которая, несомненно, касается и журналистского сообщества, и отношения журналистского сообщества к тому, что происходит. Сергей, скажите, как вы оцениваете задержание господина Хабарова? Сергей Плотников: Ну, мне оно представляется событием таким, которое рано или поздно должно было произойти, на мой взгляд. Произошло оно поздно, опять же по моему мнению. Тому есть масса причин. А если продолжать ответ на вопрос, какие слои есть в этом событии, в этом конфликте, в этой истории, то я бы напомнил екатеринбуржцам, а всем другим радиослушателям просто бы рассказал, что 15 сентября в Екатеринбурге, в центре города, в сквере за Оперным театром состоялось так называемое собрание "свободных людей", которое позже назвали более жестко воровской сходкой. Там были лидеры, авторитеты, бизнесмены - несколько сотен человек, которые в жестких выражениях говорили, что "не пустим чужаков на Урал". А чужаками в данном случае являлись некие московские авторитеты, которым не понравилось, как ведут дела, ведут свой бизнес их положенцы - авторитеты местные, уральские. Они решили заменить неэффективных местных собственников на эффективных своих. Вот, значит, против этого восстали и сами "синие" так называемые - авторитеты традиционной уголовной направленности, - и авторитетные бизнесмены, депутаты вроде Александра Хабарова, Александра Вараксина и других, не менее известных и одиозных в Екатеринбурге людей. Так вот, я думаю, что арест Хабарова, обыски в офисах Вараксина, задержание Трофы - одного из "синих" авторитетов - все это последствия вот той сентябрьской сходки. И меня, в общем, удивляет и разочаровывает то, что между 15 сентября и концом ноября - началом декабря прошло слишком много времени. Светлана Толмачева: Много для кого? С какой точки зрения? Сергей Плотников: Вы понимаете, в общем, оценка этому событию, как беспрецедентному, как открытому вызову, который бросила маргинальная прослойка нашего общества, околокриминальная и криминальная прослойка всему обществу, государственной власти, силовым органам, она была дана практически сразу после этого события. Кстати, если мы уж говорим о прессе и ближе к прессе, я в то время еще не был собственным корреспондентом "Новой газеты", и мы с моим коллегой - представителем одного из федеральных изданий уважаемых, он сразу же решил и меня, так сказать, в качестве эксперта привлек, написать материал, заметку, что и было сделано буквально в течение нескольких часов, и отправлено в это издание. И что вы думаете? Появилось три строчки. В общем, мы были чисто профессионально этим задеты, недовольны, решили переправить эту заметку в другую газету. Ее есть смысл назвать, потому что именно она стала все-таки закоперщиком этого скандала, - в "Российскую газету". Это было до 20-го... Светлана Толмачева: Причем речь идет не о представительстве "Российской газеты" в Екатеринбурге, а вот именно туда, где она собственно и печатается - в московский офис. Сергей Плотников: В московский офис, но через местное представительство. Это не суть важно, в общем. И тоже, что называется, тема не поглянулась, не показалась, видимо, важной и нужной тогда. Светлана Толмачева: Возможно, журналистам, редакторам, которые работают в Москве, действительно эта тема показалась более актуальной для Екатеринбурга. Я же, наблюдая за тем, как журналисты работали в Екатеринбурге, видела всего две-три публикации на эту тему. Понятное дело, когда собираются криминальные авторитеты, они пресс-релизов не рассылают по всему городу о том, что у них будет мероприятие, и пресса, естественно, об этом узнает только через собственные источники. Это одна точка зрения на, собственно говоря, то, что произошло, и почему пресса об этом молчала. С другой стороны, мы все знаем, что криминальная экономика существует - это никого не удивляет. Нужно ли обществу в деталях и подробностях рассказывать, как этот мир саморегулируется и что там происходит? Нужно ли было бить во все колокола 16-17 сентября екатеринбургским журналистам и говорить: произошло вот это - они не пускают чужаков, у них там происходит... - и рассказывать все, что вот сейчас рассказали вы нам? Сергей Плотников: Да, конечно. Это в русле, это часть нашей работы - информировать общество о тех процессах, которые происходят. Вы же сами сказали, что криминальная составляющая в экономике нашего региона и Екатеринбурга очень велика. Когда там происходят вот такие вещи... А я хотел бы напомнить нашим иногородним слушателям, что за неделю до этого были поджоги трех кафе, скажем так, национальной кухни... Светлана Толмачева: И тогда все подумали, что это след Беслана. То есть после трагедии в Беслане, якобы, начались погромы на национальной почве в Екатеринбурге. Сергей Плотников: А на самом деле это был очередной передел в сфере криминальной экономики, как уже было сказано. И чтобы эти как бы метастазы вот этого "бесланского синдрома" не проникли в общество, чтобы люди не подумали, что действительно "вот и у нас началось", хотя бы с этой точки зрения надо было попытаться рассказать, что там на самом деле. Светлана Толмачева: То есть провести журналистское расследование? Сергей Плотников: Ну, в идеале, да. Светлана Толмачева: Светлана, скажите, как вы узнали о том, что произошло 15 сентября в центре Екатеринбурга за Оперным театром? Где-то около 4-5 часов дня это дело происходило - сбор крепких парней в кожаных куртках. Их было не два десятка человек, а несколько сотен. Как вы об этом узнали, откуда? Светлана Балмаева: Я прочитала об этом в одной из местных газет. Сейчас не вспомню, в какой газете. Светлана Толмачева: Вам все было понятно, что произошло? Светлана Балмаева: Мне не было понятно, конечно, что произошло. Светлана Толмачева: Этому событию журналисты мало места отдали на газетной полосе? Светлана Балмаева: Я думаю, что в тех сообщениях, которые были сразу опубликованы, может быть, в них не было реально достаточно информации. Но потом никаких комментариев я не видела. То есть это был бы повод для хорошего журналистского расследования. Но для этого нужно было журналистам иметь досье. Я знаю, что у Сергея Федоровича оно есть, поэтому он сегодня герой разговора, и у него действительно собственная информация. Я не знаю, есть ли у нас еще имена в расследовательской журналистике в нашем городе. Светлана Толмачева: Вот, собственно говоря, именно поэтому Сергей Плотников сегодня у нас в качестве эксперта выступает в эфире, потому что героем он был для екатеринбургских журналистов всю текущую неделю. О том, как местные средства массовой информации рассказывали о событиях, связанных с задержанием Александра Хабарова, какие версии строились, что подразумевалось, какие прогнозы давались и, главное, на какие источники ссылались журналисты, публикуя свои материалы, об этом расскажет наш обозреватель Павел Константиновский. Павел Константиновский: Почти каждая свердловская газета сочла своим долгом посвятить аресту Александра Хабарова часть полосы. Исключением стали промэрская газета "Уральский рабочий" и прогубернаторская "Областная газета". Заместитель главного редактора "Областной газеты" на вопрос - почему издание, получившее премию "Тираж года-2004", не осветило это событие? - ответил буквально следующее: "Не сочли нужным рассказывать об этом". Андрей Дуняшин: Может быть, просто потому, что для нас, для уральцев, Хабаров - это уже такая одиозная фигура, к которой уже привыкли. Хотя, в принципе, ведь рассматривается версия о том, что оппозиция нашего уральского криминалитета, грубо говоря, "заказала" Москве, милиции того же Хабарова. Павел Константиновский: А все остальные сочли. Каждая из них не преминула упомянуть о том, что Александр Хабаров, ныне депутат, в прошлом был лидером Общественно-политического Союза "Уралмаш", он же собрал так называемую сходку в центре Екатеринбурга сразу же после сентябрьского теракта в Северной Осетии и заявил, что "не допустит Беслана в Екатеринбурге". Его поддержали все присутствующие, а их было около тысячи человек, в основном члены неформальных объединений. Все, как одно, издания выдвигают версию о политическом заказе. Единственное отличие статьи в "Коммерсанте" от остальных в том, что Александру Хабарову будут предъявлены обвинения и по другим эпизодам. И еще, издание допускает, что, таким образом, оппоненты не хотят допустить его участия в выборах в Городскую Думу 2005 года. Статья в еженедельнике "Подробности" называется "Хабаров за решеткой". Автор находит странным, что этим делом занимается МВД Уральского федерального округа - все-таки банк "24.РУ", вокруг которого, по официальной версии, разгорелся конфликт, имеет статус городского. С чего бы это окружной милиции ввязываться в это дело? - с удивлением спрашивает газета. На то, что не только история с банком имеет отношение к задержанию депутата, косвенно указывает и тот факт, что в день, когда был арестован Хабаров, в Нижнем Тагиле были задержаны 12 представителей группировки "синих", продолжает издание. По неофициальной информации, в задержании принимали участие сотрудники МВД Уральского федерального округа. К тому же, в Екатеринбурге начала работу комиссия МВД России. Она расследует сентябрьскую сходку. Эту подробность косвенно подтвердил пресс-секретарь Свердловского ГУВД Валерий Горелых. Он сказал, что об итогах ее работы он обязательно сообщит, но позже. Возможно, что именно работа комиссии стала истинной причиной ареста Александра Хабарова. На этом аргументы издания исчерпаны. Еженедельник "Аргументы и факты. Урал" не стал лить воду, а ограничился заметкой. Эксперты, с которыми общалась политический обозреватель "АиФ", сошлись во мнении, что расследование дела банка "24.РУ" всего лишь предлог, настоящей причиной можно считать сентябрьскую сходку. Почему силовикам понадобилось три месяца? - на этот вопрос отвечает сам автор. Дело в том, что ни мэру Екатеринбурга Аркадию Чернецкому, ни губернатору Свердловской области Эдуарду Росселю не выгодно портить отношения с Хабаровым и Вараксиным - на деньги этих бизнесменов не раз проводились избирательные кампании чиновников. Но о сходке появилась публикация в федеральной газете, и на нее среагировали депутаты Государственной Думы. Правда, почему-то начали действовать именно тогда, когда уже почти стартовала избирательная кампания в Городскую Думу. Ряд политологов считают, что, таким образом, Хабарову и Вараксину хотят помешать избрать людей, которые лоббируют их бизнес. Словом, и в "Аргументах и фактах" заметка мало чем отличается от большинства других. "Комсомольской правде" удалось узнать, что судья, который устанавливал Хабарову меру пресечения, был заменен за пять минут до заседания. Больше ничего нового. Вообще "Комсомолка", как это часто бывает, больше выделилась своим неповторимым стилем. К примеру, статья названа "Пощадите раба Божьего Александра Хабарова". Издание имело в виду, что даже ходатайство архиепископа Екатеринбургского и Верхотурского Викентия не повлияло на решение судьи относительно меры пресечения. А ведь именно на деньги Хабарова был выстроен один из храмов на "Уралмаше" и отремонтировано несколько школ. Теперь же ему ближайшие два месяца придется провести в СИЗО, так и не отремонтированном, заключает "Комсомольская правда. Урал". Подводя итог, можно сказать, что свердловские издания, в отличие от информагентств, не слишком-то часто пользуются комментариями экспертов, а все больше некими источниками, заслуживающими доверие, но желающими остаться неизвестными. Светлана Толмачева: Сергей, вы достаточно часто в эти дни выступали с комментариями в местной прессе. Я просматривала те публикации, которые были на "хабаровскую" тему, и видела ваше имя в открытую. Очень многие журналисты ссылались на неофициальные источники, на собственную информацию, но не выдавали имен своих экспертов. Получается, что, кроме Плотникова, все остальные боятся говорить об "уралмашевской" группировке? Сергей Плотников: Нет, конечно. Дело тут не только и не столько в страхе. Кстати, просто такая ремарка к предыдущей части нашей программы. Тут меня пару раз назвали героем. Лично я себя считаю после этих двух-трех дней, когда меня бесконечно, как говорят, синхронили телекомпании, я чувствую себя говорящим попугаем, не больше не меньше. Потому что ситуация эта меня удручает не потому, что я много говорил, а это может быть связано с какой-то опасностью и так далее, а потому, что, действительно, каждый раз я либо задавал, либо держал про себя вопрос: а что, других-то людей нет, кто мог бы сказать по этому поводу? Светлана Толмачева: Тот же самый вопрос я задаю вам. Сергей Плотников: Вот я, конечно, над этим думал. Я предлагаю чуть попозже поговорить о пресс-службах силовых ведомств - это отдельная и очень грустная песня. А что касается экспертов, ну, если молчат пресс-службы... Есть другие люди, есть люди, которые только что уволились из правоохранительных органов, знают ситуацию, боролись с "Уралмашем". Светлана Толмачева: Сергей, но ведь нашли журналисты только вас, и только ваше имя мелькало на страницах прессы в открытую. Сергей Плотников: Ну, знаете, я кое-кому подсказал из тех, кто ко мне обращался... ко мне начали обращаться где-то с того момента, как только стало известно, первыми, кстати, ИТАР-ТАСС местный, и я им комментировал, я подсказал, к кому можно обратиться. И потом с удовольствием увидел комментарий человека, который с первых же дней после этой сходки сразу в открытую поставил вопрос об этом безобразии, об этом антиобщественном явлении - это Виктор Шептий, депутат верхней палаты областного парламента, бывший офицер антитеррористического подразделения. Да, он говорил... Светлана Толмачева: Но то, что все журналисты обращались именно к вам, как это характеризует журналистское сообщество Екатеринбурга с точки зрения наличия своих собственных записных книжек, наработок тем? Сергей Плотников: Еще раз говорю, удручающе. Я представляю правозащитную журналистскую организацию, и поэтому не привык, в общем, раздавать, что называется, оплеухи своим коллегам. Но вот эти два-три дня меня действительно очень огорчили. Я не шучу, я нахожусь в подавленном состоянии духа. По идее, я больше 10 лет пишу об опасности ОПС "Уралмаш": вот задержали, вот кого-то арестовали, вот суд, вот что-то, как-то избрал меру пресечения... Мне бы радоваться, а я действительно удручен. Потому что когда что-то начало изменяться и двигаться, оказалось, что мои коллеги не готовы, мягко говоря, к этому. Светлана Толмачева: Светлана, вы, как декан факультета журналистики Уральского гуманитарного университета города Екатеринбурга, скажите, вы разделяете настроения Сергея или нет? Светлана Балмаева: На самом деле, действительно, в региональной журналистике, по сути дела, давно уже расследования не было. Я думаю, что тому есть несколько причин. Потому что началась такая пора новой журналистики - пришло очень много молодых журналистов, у которых не было достаточно, наверное, опыта. Потому что на наш факультет приходят ребята со школьной скамьи, совсем маленькие. Даже если у них есть интерес к расследовательской журналистике, потому что пишут курсовые, но нет опыта. И нет опыта, самое главное, социального. Поэтому, если вы сейчас посмотрите на журналистский корпус региональный, то это в основном очень молодые люди. И если по памяти сказать, то только два имени, которые занимались расследовательской журналистикой у нас в регионе, - это Сергей Плотников и Виктор Белимов. Вот, собственно, два имени. И я знаю, что когда обсуждалась проблема, не следует ли нам создать особый фонд поощрения именно этого жанра... Светлана Толмачева: А не следует ли вам, как сотруднику университета, подумать о преемственности поколений, о том, чтобы люди менялись каким-то опытом? Светлана Балмаева: Следует. Виктор Белимов у нас начинал - и ушел, потому что ему некогда. Я думаю, что мы будем работать, да. Светлана Толмачева: Сергей, как вы думаете, можно этому научить - проводить журналистские расследования, например, в том жанре, в котором работаете вы? Сергей Плотников: Ну, каким-то методическим вещам всегда научить можно. Кстати, я буквально за три дня читал такой трехчасовой, правда, небольшой курс "Техника безопасности при проведении журналистского расследования" в нашей школе Би-Би-Си. Светлана Толмачева: Которая находится в городе Екатеринбурге? Сергей Плотников: Да-да, в Екатеринбургском филиале, или отделении, назовите как угодно. И они не первый раз меня уже приглашают. Более того, я читал "журналистское расследование" (ну, так уж назовем это академически, хотя я не преподаватель) даже в Бишкеке и в Душанбе - туда приглашали по нашей правозащитной линии. И там таджикским и киргизским журналистам мы это делали. Я знаю, что целый курс... по всей России проехал Андрей Константинов с Агентством журналистских расследований, он выпустил учебник. То есть нельзя сказать, что этому никто не учит. Светлана Толмачева: Спасибо. Светлана, у меня к вам вопрос, как к декану факультета. Вы не считаете, что жанр журналистского расследования сейчас обесценивается или, можно так сказать, аудитория не воспринимает его так, как этого хотелось бы журналистам? Потому что после ряда выборных кампаний журналистское расследование воспринимается чаще всего как черный пиар. "Если Ивана Ивановича ругают, значит, это кому-нибудь нужно. Это кем-то оплачено, например, Иваном Степановичем, который является конкурентом этого самого Ивана Ивановича или же, собственно, хочет его устранить по каким-то другим причинам". И именно поэтому аудитория не воспринимает расследование, а журналисты не берутся, потому что им за это не заплачено. Светлана Балмаева: Ну, насчет того, что журналисты всегда берутся только за то, за что заплачено, я с вами не соглашусь. Потому что, на самом деле, когда к нам студенты приходят поступать, никто не хочет быть продажным журналистом. Все люди хотят найти истину и справедливость. Другой вопрос, что получается потом, когда они уходят на практику, когда начинают работать. Тот факт, что жанр скомпрометирован, я с вами согласна, конечно. Но поскольку на данный момент, я думаю, в российской прессе начинается такой процесс - структурирование аудитории, аудитория начинает понимать: этому изданию я доверяю, оно не замарано. Поэтому провести хорошее журналистское расследование в хорошем издании и опубликовать свой материал - это сделать хорошее, честное журналистское имя. Поэтому я не думаю, что теперь никто и никогда не будет заниматься журналистским расследованием. Светлана Толмачева: После того, как ваши студенты возвращаются с практики (давайте будем говорить о старшекурсниках), они приносят что-либо, написанное на бумаге или созданное в телевизионном или радиоэфире, что можно было бы в первом приближении назвать журналистским расследованием? Светлана Балмаева: Нет, конечно, они не приносят этого с практики. Просто потому, что их используют как репортеров, которые работают только в "Новостях". И провести журналистское расследование в процессе практики, на самом деле, очень сложно. Другой вопрос, что они приходят с собственным опытом, который они сами хотят потом сделать настоящим опытом. Я, правда, пока не могу похвастаться ни одним именем нашего выпускника, который провел журналистское расследование. Когда бы я назвала имя - вопрос был бы исчерпан. Пока я не могу этого сказать. Светлана Толмачева: Сколько лет существует уже ваш факультет? Светлана Балмаева: 8 лет существует. У нас было четыре выпуска. Светлана Толмачева: И из этих четырех выпусков пока нет человека, которого вы могли бы привести в качестве серьезного журналиста, который решил заняться журналистскими расследованиями? Светлана Балмаева: Я могу сказать, что есть имена хороших новостников, но не могу сказать, что уже есть имя журналиста, который провел хорошее журналистское расследование. Светлана Толмачева: В том числе и ваши выпускники работают в тех службах "Новостей", которые на этой неделе работали с темой задержания Александра Хабарова, депутата Городской Думы Екатеринбурга. Как они все это оценивали, мы узнали и из обзора прессы, хотя этот обзор был больше посвящен журналистике печатной. То, что выходило в эфир на телевизионных каналах, можно оценить так: очень осторожно журналисты подошли к этому. И, действительно, можно понять местных журналистов. Когда официальные пресс-службы молчат, даже 14 декабря - в день задержания депутата, не было ясно сказано, какие претензии есть у следователей к нему, журналисты не могли внятно и толком объяснить своей аудитории, что же все-таки произошло. Сергей, вот с вашей точки зрения, с точки зрения авторитета в области журналистских расследований, что делать, когда официальные службы молчат? Сергей Плотников: Ну, во-первых, спасибо, что вы меня назвали авторитетом, правда, в области журналистских расследований, но все равно за "авторитета" спасибо. Что делать, когда пресс-службы молчат? Я тоже как бы на своих занятиях говорю об этом. Есть определенные методики. Ну, в частности, одна такая простая вещь. Допустим, если молчит официальная пресс-служба, узнай у инсайдерского источника, то есть скрытого, хоть какую-то мелочь. Потом звони этой официальной пресс-службе, официальному лицу и говори: да, вы молчите, ну что ж, придется сказать вот то-то и то-то. Светлана Толмачева: То есть шантажировать пресс-службу? Сергей Плотников: Это не шантаж. Понимаете, в данном случае я не шантажирую, а бросаю, так сказать, или подаю руку помощи, даю понять сотруднику пресс-службы, что я откуда-то это уже знаю. Он не будет источником утечки информации, он может только поправить ее, сделать более верной, с его точки зрения, чем он и начинает заниматься. Светлана Толмачева: Но многие журналисты осторожничают, они считают... Вот возьмем тот же самый частный случай, частный пример - то, что произошло на этой неделе в Екатеринбурге в журналистском сообществе. Не понятно, почему задержан депутат. Пресс-служба говорит о том, что статус его не изменен, вроде бы его вызвали на некий допрос, но его не арестовали, но и не задержали, но, тем не менее, что-то... - и начинается просто наворачивание слов, непонятных совершенно ни журналисту, ни самой аудитории. И что же делать? Журналисты осторожничают. Они считают: допустим, сегодня мы скажем, что его задержали, а он завтра выйдет вдруг, соберет все наши заметки, просмотрит эфиры - и подаст на нас в суд. У него же нет в кармане удостоверения, что он представляет ОПС "Уралмаш". Сергей Плотников: Знаете, мне в этом смысле несколько легче, потому что меня судья очень пристрастно, с прищуром рассматривал, и говорил: "Действительно, где указано, где приговор суда, что это ОПС "Уралмаш"?". Это было в середине 90-х, и тот судья давно уже не работает судьей. Но дело в том, что осторожничают журналисты, и их можно понять. Уж лучше пусть такая осторожность, чем оголтелость какая-то, разбрасывание, навешивание ярлыков и так далее. Допустим, он хоть трижды Хабаров. Мы бились за что? За то, что человека, пока не признанного преступником вступившим в силу приговором суда, никто - ни журналист, ни кто угодно - не имеет права называть его преступником. Помните, у Вольтера: "Я не согласен с вашими взглядами, но я умру за то, чтобы...". А у этого принципа не должно быть отступлений. Я только сегодня в интервью одной телекомпании, в очередном интервью сказал: "Я рад тому, что я не могу и не должен говорить вот таких-то и таких-то слов. Мое внутреннее убеждение и внешняя ситуация диктует мне именно такой подход". Это правильно. Другое дело, чего молчат официальные пресс-службы, люди, которым мы, граждане, в данном случае, платим деньги как раз за то, чтобы они информировали нас, чтобы они рассказывали нам. Более того, это же персонифицировано, я всех их знаю в лицо. Я всегда думаю, когда такие истории происходят: "Ребята, а вы потом как мне будете в глаза смотреть? Я вас лейтенантами помню. Ну и что, что вы сейчас подполковники, или майоры, или Бог знает кто?! (Для меня кто-то - бывшие студенты, с которыми я работал). Вы как мне в глаза будете смотреть?! Что ж вы прятались вот эти день-два-три? Что ж вы нас подставляли, журналистов, заставляли нас говорить что-то, не опираясь на какие-то факты, не давали нам информацию, которую должны давать?". А ничего. Знаете, пройдет неделя, две недели, на голубом глазу опять свою ахинею ведомственную понесут нам, и будут говорить: "Ой, как у нас здорово! Вот мы собрали такой суд чести офицеров и строго осудили какого-то участкового, который, работая по чеченской семье, что-то грубое им такое сказал. Вот как у нас все далеко продвинулось!". Вот такой лабудой они нас будут кормить месяцами, до следующего такого случая. Светлана Толмачева: И мы здесь - люди подневольные - нам приходится играть по тем правилам, которые для нас устанавливают. Сергей Плотников: В общем-то, не должны мы играть по тем правилам, которые они для нас устанавливают. Потому что они, вообще-то, живут за счет нас. Скажем, сотрудники пресс-служб, они ведь кто? Они коммуникаторы между своим начальством и нами. А на самом деле они делают все, чтобы мы не получили эту информацию. Правда, я знаю о ситуации что? Когда человек начинает проявлять инициативу, работать с журналистами, что называется, от души, ему это выходит боком. Кто знает, что пресс-секретарь Управления исполнения наказания Олег Павлович не просто отстранен от службы, а он осужден? Есть обвинительный приговор. Вот за стреляющую авторучку, которую он всем журналистам демонстрировал много лет как образец того, что, извиняюсь, зэки втихаря делают на зонах, плюс какие-то непонятные патроны, которые толком не прошли никакую экспертизу, он получил обвинительный приговор. Если в кассационной инстанции он устоит, то это и будет вступивший в силу приговор суда. И кое-кто из наших коллег (не буду называть фамилию) уже назвал как-то статью в той же "Российской газете", какой-то там магазин, многостаночный, многоступенчатый и так далее. И очень завуалировано там как бы... ну, понятно, что это именно этот человек. "Да, - говорит, - вот смотрите, боеприпасы везут, продают и так далее". Да, везут и продают. Но причем здесь Олег Павлович? Зачем человека вот так выставили еще до того, как все разрешилось? Светлана Толмачева: Вернемся к личности задержанного депутата Городской Думы Екатеринбурга господина Хабарова. Почему-то никто из журналистов не вспомнил события прошлого года, когда проходили выборы главы Екатеринбурга, во втором туре оппонентом действующего мэра Чернецкого был ставленник областной власти Юрий Осинцев, политтехнологии мэрии отождествили образ Осинцева с Хабаровым - с "Уралмашем". Под лозунгом "Остановим ХаОс!" - слово "ХаОс" намекало на первые буквы фамилий Хабарова и Осинцева - Чернецкий вновь стал мэром, Хабаров - депутатом Городской Думы. И что же у нас получилось? Власти было удобно разыграть эту "уралмашевскую", и получилось, что, собственно говоря, никто никого и не думал останавливать. Мы здесь имеем дело с чем - с полным сращиванием криминалитета и местной власти? Сергей Плотников: Нет, конечно, никогда такого полного сращивания, всяких вообще ужастиков не бывает. Но то, что степень сращивания достаточно глубокая, взаимопроникновение такое полное, как я говорю, почти слились в экстазе, я готов согласиться. А то, что это была разыграна карта, как политтехнология, да, это абсолютно. И мы уже говорили об этом. И жанр журналистского расследования, и жанр так называемой критической журналистики по отношению к организованной преступности, он дискредитируется как раз вот такими вещами. Я ведь был в те дни, в те недели в медиа-холдинге, который высоко нес знамя борьбы с организованной преступностью. Я им тогда еще говорил: "А вот кончатся выборы, вот на следующий день после выборов кто-нибудь из вас вспомнит об этих людях, об этих темах, об этой опасности?". Ну, всем было не до того. Никто не вспомнил. Светлана Толмачева: В нашей программе мы уже говорили о том, что 15 сентября этого года в центре Екатеринбурга произошло среди бела дня событие, которое было отмечено немногими журналистами, - собрались криминальные авторитеты, которые думали, как им жить дальше после беслановских событий здесь, в Екатеринбурге. И, собственно говоря, на следующий день мир не рухнул, все пошло вот так же, собственно говоря, как и шло до этого. И мне приходилось слышать от некоторых екатеринбуржцев такое мнение: "Да, Екатеринбург и Свердловская область на втором месте по преступности среди других регионов России. Да, в Свердловской области большая часть колоний находится, которые сосредоточены в Уральском федеральном округе вообще. Да, сформирована вот такая среда. Так вот пускай она себя, собственно, и регулирует. Это, может быть, даже и хорошо, что произошло то, что произошло. Пускай они там как-нибудь сами разберутся, если милиция не может город защитить". Сергей, как вы думаете, вот вообще поворот этот в умах, он насколько, собственно говоря, опасен для жизни общества? Сергей Плотников: На мой взгляд, опаснее-то вообще ничего не бывает. Потому что как только люди считают, что это, да... Знаете, все мафиози вообще плохие, но тот, который тебе чем-то помог, скажем, и так далее, он хороший мафиози. Вот этот "хороший мафиози" - эта одна из самых страшных вещей, которые происходят в умах человека. Как-то довольно известный бизнесмен и, в общем, продвинутый человек, остепененный и так далее, говорит: "Вот у меня тут машина встала чего-то на перекрестке и так далее. И вот останавливается автомобиль, выходит из него Александр Хабаров и так участливо спрашивает: "А что это? Как там?", - и так далее". Ну, этот человек был счастлив - на него обратил внимание сам Хабаров, великий и ужасный. Он не ударил его своим автомобилем, не наслал на него своих ребят, а участливо поинтересовался, что же там такое произошло у него, у этого бизнесмена-то. А что касается того, "пусть они сами себя регулируют", я вот только что составлял для одного интернетовского издания просто хронологию бандитских разборок, "гангстерской войны", как я ее называю, первой половины 90-х. Так у меня, что называется, руки устали по клавишам-то бегать. Потому что чуть ли не каждый день, а то и не по одному преступлению в день - вот так они саморегулировались. ОПС "Уралмаш" уничтожал, зачищал Екатеринбург и область от всех конкурентов - центрального преступного сообщества, тех же самых "синих". Вот Трофа, который сейчас в одной компании идет с Хабаровым и Вараксиным, а ведь именно боевая организация ОПС "Уралмаш" пыталась этого Трофу взорвать, и почти взорвали. Точно так же как, кстати, и Вараксина. Вот джип, который изрешетили осколками взрывного устройства, там должен был ехать Вараксин, а ехали его люди - и они погибли. Светлана Толмачева: Светлана, я хотела бы вот о чем с вами поговорить. Есть также настроения... продолжая тему благодушного отношения к тому, что происходит в Екатеринбурге. Легализовался Александр Хабаров, стал народным избранником. Есть люди, которые его поддержали. Не будем сейчас говорить, что все абсолютно люди - это были те, кто входит в тот самый ОПС "Уралмаш". Но многие считают, что теперь Александр Хабаров работает на благо родного города. Его показывают по телевизору, он сидит в Городской Думе, голосует за какие-то решения, и даже в последний месяц возродил народные дружины на территории родного района. Почему бы ни воспринимать его теперь как человека, который действительно какую-то пользу приносит обществу не только, так скажем, на каком-то своем уровне, не на криминальном уровне, а на том уровне, на котором он работает сейчас? Светлана Балмаева: Во-первых, я бы ушла в историю чуть раньше. Потому что, на самом деле, он ведь не с первой попытки был избран. Он несколько раз избирался - и не был избран. И я бы сказала, что анализ того, почему он не был избран, внушал уважение к людям, что все-таки PR-технологии изощренные, но люди все равно все понимают. Но PR-технологии изощренные - теперь Хабаров депутат Городской Думы. Журналист, он должен принять этот факт - да, он депутат. Пока у журналиста нет доказательств, пока суд (как совершенно верно Сергей Федорович сказал) не признал его преступником, журналист не имеет права его называть преступником. Светлана Толмачева: Мы не говорим о том, что он преступник. Складывается такая ситуация: ты знаешь, что я знаю, что я знаю тоже, и мы все знаем, что Александр Хабаров... - и так далее, по неофициальной информации. И вот эта ситуация, когда все вроде бы все знают, но никто не говорит, она вообще нормальна? Нужно ждать решения суда, чтобы сказать в открытую о том, что решения, за которые голосует Александр Хабаров, они косвенно выгодны? Светлана Балмаева: Понимаете, на самом деле, ведь кроме непосредственного журналистского расследования, которое порождено конкретно этим фактом, должна же быть аналитическая журналистика, которая, например, может исследовать совершенно объективно объем криминальной экономики в регионе, объем криминальной экономики в городе, как много предприятий принадлежат авторитетам. Но попробуйте добыть эту информацию. Попробуйте поставить вопрос о прозрачности бизнеса. На самом деле, вы не узнаете, кто является собственником целого ряда предприятий. Журналист, когда он ведет расследование, у него могут быть собственные источники и собственная технология, но когда он публикует, он очень точно должен понимать, что за каждой его фразой должен стоять закон. То есть то, что журналисты должны иметь собственное досье, они должны заниматься этой темой... я не исключаю того, что есть такие люди, которые этим занимаются. И я думаю, что аналитическая журналистика возродится, она востребована, на самом деле. И хочется надеяться, по крайней мере, что это будет так. Но пока у журналиста нет совершенно точных доказательств, он не может... как гражданин, он с этим не согласен. Конечно, это ненормально, если авторитеты - депутаты Думы, конечно, это ненормально. Но когда он публикует, он должен иметь точную документальную базу. Светлана Толмачева: Таким образом, получается, что мы должны сидеть здесь, в Екатеринбурге, журналисты, и ждать решения какого-то судебного, ждать, когда кто-то придет, все урегулирует - и мы сможем, наконец-то, рассказать, что происходит на самом деле. Так, Сергей? Сергей Плотников: Конечно, нет. И я так понимаю, что вопрос был несколько... ну, если не провокационный, то заостренно полемический. Нет, разумеется. Я много раз говорил, особенно судьям и другим людям, что если только будет проголосован, так скажем, выдвинут на референдум некий закон, что до суда вообще ничего не говорить и так далее, и я первым проголосую за него. Но поскольку такого закона нет, то досудебная журналистика - так ее условно назовем - это как раз то поле, в котором я работаю. И я совершенно конкретно говорю, как делать так, чтобы человека, не назвав преступником и не преступив ни букву, ни дух закона, все-таки рассказать, в чем же его интересы расходятся с интересами общества. Кстати, очень правильно было замечено, что господин Хабаров ведь... это вот он попал в Городскую Думу, все говорим: депутат, депутат, - а сколько раз он не попал в Государственную Думу, и упорно не попадал, несмотря на все изощренные политтехнологии, наверное, немалые деньги. А почему? Тому много причин, в том числе и наша журналистская работа. Но я хочу сказать о другом, вернуться к силовикам. В свое время, если кто помнит, а если не знает, то я расскажу, главарь боевой дружины, скажем так, "уралмашевского" сообщества, киллер группы, бандитского спецназа - как только его ни называли, Курдюмов был освобожден, судьей ему была изменена мера пресечения. Он вышел на свободу. Как, кстати, может выйти действительно и господин Хабаров. Почему нет? Действительно, существует порядок обжалования. Все это запросто. Завтра он выйдет, а послезавтра начнет подавать иски на СМИ. Так вот, господин Курдюмов был освобожден - и скрылся. И это переполнило чашу терпения сыщиков из группы "А", которая занималась собственно "уралмашевским" сообществом. И тогда они выступили на "Четвертом канале", на некоторых других телекомпаниях. В частности, Василий Руденко, тогдашний их руководитель. И сказали, что "вот что, собственно, произошло". И именно с этого начался прорыв и устойчивые отношения... да, кто-то мирится с "хорошим мафиози", но устойчивое негативное отношение к ОПС "Уралмаш", оно существует. Вот здесь были упомянуты два ходатая за господина Хабарова. Что касается нашего духовного пастыря, то Бог ему судья за такое ходатайство. А что касается господина Ройзмана, то вот как раз когда бы надо было журналистам рассказать о практике его, так сказать, лечения наркоманов вот в этих его заведениях, такого рассказа сделано не было. Та же Ульяна Скойбеда, которая выпустила, можно сказать, единственное журналистское расследование по поводу безобразий, которые творит Фонд "Город без наркотиков"... Светлана Толмачева: Вы имеете в виду журналистку "Комсомольской правды"? Сергей Плотников: Да, журналистку "Комсомольской правды", с которой я встречался здесь, с которой мы, так сказать, обсуждали вот эту тему. Так вот, она честно в этом своем расследовании призналась, что первый раз она поверхностно, как и большинство столичных журналистов: "Ой, смотрите, какая экзотика. Там, где-то на Урале, в Екатеринбурге братки взялись бороться с наркоманами - пчелы против меда. Ой, как здорово, как весело!". И вот на таком хи-хи, ха-ха и прокатилась вот эта акция, вот эта тема. А господин Ройзман занял, по достоинству, видимо, занял место в Государственной Думе Российской Федерации. Светлана Толмачева: Не знаю, как у вас, Светлана, и как у вас, Сергей, но у меня складывается ощущение от разговора, что журналистика в Екатеринбурге совершенно стала беззубой. Очень много глянцевых изданий. Общественно-политические издания поделились: кто за областную власть, кто за городскую. И мы слышали в обзоре прессы, что "Областная газета" и еще одно уважаемое издание, ну, не посчитали нужным рассказать о таком событии, как задержание Александра Хабарова, депутата Городской Думы. И получается, что, собственно, журналистскими расследованиями заниматься негде, не то что даже некому, а негде. Так ли это? Светлана Балмаева: Почему негде? На самом деле, я думаю, что в нашем городе, который я часто называю "медийной аномалией", где столько радиостанций, огромное количество телеканалов и газет, на самом деле, рынок средств массовой информации самый развитый, наверное, ну, если не сравнивать с Москвой. Есть где. Просто это же проблема в конкретных личностях, которые могут это сделать. Светлана Толмачева: Сергей, что может заставить конкретные личности обрасти зубами и начать говорить то, что нужно говорить, чтобы формировать общественное мнение, и рассказывать не только то, что сказали официальные пресс-службы, но и как можно больше привлекать экспертов для обсуждения той темы, о которой мы говорим - к обсуждению темы криминала во власти? Сергей Плотников: Я историческую аналогию приведу. В Америке журналистов-расследователей называют "маккрейкерами" ("разгребателями грязи"), это все знают. Так вот, движение "маккрейкеров" переживало и подъемы и спады. А сейчас в нашем журналистском сообществе, журналистско-расследовательском, назовем так, наблюдается определенный спад. Будет подъем. Другое дело, что мы должны выполнять, несмотря на все эти синусоиды, свою роль. То есть когда общество, государство дойдет до осознания того, что нужно жестко бороться с организованной преступностью, должны быть люди, которые рассказали бы: "Вот что оно собой представляет. Вот где оно срослось с обществом, где оно идет в фарватере интересов общества, а это тоже может быть, а где оно жестко конфликтует с обществом". И это должны сделать мы. Больше некому. Светлана Балмаева: И еще одно важное, на мой взгляд, обстоятельство. Дело в том, что наши журналисты почти не защищены. Когда я была в Америке, мы были в общественной организации, созданной самими журналистами, которые занимаются расследованиями. Они друг друга страхуют. Они понимают, что они делают опасное дело. Пересылают части материалов... И эта общественная организация создана самими журналистами, которые знают, как защищаться. Светлана Толмачева: Светлана, но чтобы быть в опасности, нужно заниматься опасным делом. Если этим не заниматься, ситуация опасности может и не возникнуть. То, что, собственно, мы и наблюдаем сейчас в Екатеринбурге. Согласитесь ли вы со мной? Светлана Балмаева: Я не соглашусь, что она такая вся глянцевая у нас, журналистика. То, что глянцевой журналистики много, соглашусь. Но то, что она вся глянцевая, не соглашусь. Светлана Толмачева: Сергей, хотите выразить свое мнение? Сергей Плотников: Я, конечно, хотел бы, чтобы журналистов-расследователей было больше. Но история и практика журналистики показывает, что это в силу массы причин, в последнюю очередь страха, это штучный товар, таких людей немного. Но должен вам сказать, что кроме бесконечных этих вопросов дилетантских, которые мне пришлось выслушать за эти два-три дня, были и разговоры с людьми, которые понимают в этом не меньше меня. Мне было приятно с ними общаться. Это мои коллеги, журналисты. Они либо уже высказались, либо выскажутся в ближайшее время. Светлана Толмачева: Я благодарю гостей за участие в разговоре. Другие передачи месяца:
|
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
