Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
23.12.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
[28-09-05]
Час прессыАлексей Макаркин о выступлении президента Российской Федерации Владимира Путина в прямом эфиреВедущий Виталий Портников
Виталий Портников: Сегодня мы обсуждаем вчерашнее выступление президента Российской Федерации Владимира Путина в прямом эфире, его, уже ставшее традиционным, общение с согражданами, и не только с согражданами, учитывая появление на крыше Центрального Дома железнодорожников в латвийской столице как граждан, так и не граждан Российской Федерации, жаждущих пообщаться с российским лидером.
В нашей студии сегодня Алексей Макаркин, политолог, публицист, заместитель генерального директора Центра политических технологий. И мы переходим к нашей основной теме - вчерашнее выступление президента России Владимира Путина. Но вначале статистика этих выступлений в изложении периодической печати. Диктор: 24 декабря 2001 года глава государства впервые пообщался с народом по так называемой "прямой линии" в телевизионном эфире. Владимиру Путину поступило около 500 тысяч вопросов по телефону и почти 30 тысяч по интернету. На 47 из них президент ответил. Общение продолжалось 2 часа 20 минут. Телекамеры были установлены в Москве, в восьми областных центрах и одном хуторе. Прямую трансляцию вели ОРТ и РТР, радиостанции "Маяк" и "Радио России". 19 декабря 2002 года президент России вновь общался с гражданами в прямом эфире. По телефону поступило более миллиона вопросов, по интернету - более 50 тысяч. За 2 часа 37 минут господин Путин ответил на 51 вопрос. Пообщаться с президентом в эфире смогли жители Москвы, пяти областных и двух районных центров, двух сел. Прямую трансляцию вели "Первый" канал и "Россия", радиостанции "Маяк" и "Радио России". 18 декабря 2003 года Владимир Путин еще раз вышел на прямую связь с народом. Задано более 1,5 миллионов вопросов по телефону и более 50 тысяч по интернету. Ответы на 69 вопросов заняли 2 часа 50 минут. Народ в прямом эфире представляли жители пяти столиц субъектов Федерации, трех районных центров, одного села, одной буровой установки номер 504 и личный состав авиабазы "Кант" в Киргизии. 27 сентября 2005 года Владимир Путин в ходе очередной "прямой линии" ответил на 60 вопросов, из них 26 было задано по телемостам, восемь по телефону, три по интернету, два по SMS. 18 вопросов глава государства выбрал сам, три вопроса задали ведущие. Всего поступило более миллиона телефонных вопросов, около 100 тысяч по SMS. От народа в телеэфире участвовали обитатели пяти областных и двух райцентров, одного села, авиабазы "Энгельс" и столицы Латвии Риги. Виталий Портников: Алексей, можно ли говорить о том, что тот факт, что выступление президента России в прямом телевизионном эфире перенесено с зимы на осень - это уже свидетельство какого-то особо хорошего отношения президента к согражданам? Алексей Макаркин: В каком-то смысле, разумеется. Потому что зимой все-таки холодно. Ведь для того, чтобы принять участие в этом мероприятии, граждане вынуждены стоять, ждать пока их соединят, пока удастся поговорить, пока именно до их региона дойдет очередь и так далее. А сейчас хорошая погода, в общем-то, в том числе и для сентября очень хорошая погода. Так что все хорошо. Виталий Портников: Если говорить о каких-либо серьезных тенденциях в выступлении президента, было несколько моментов, которые весьма серьезно разбирались. Ну, первый момент - это 2008 год. Президент сказал, что он найдет свое место в строю. Означает ли это, что пост президента Российской Федерации после этого заявления обесценивается? Или это такие панические настроения? Алексей Макаркин: Ну почему обесценивается? Все равно человека избирают всенародно. И всенародно избранный чиновник всегда является политически значимой фигурой. А сильнее он, слабее он своего предшественника... Но я бы никогда не сказал, что этот пост обесценивается. Допустим, если взять китайский опыт 80-х годов, там же были сменяющие друг друга генеральные секретари. Виталий Портников: Ден Сяопин! Алексей Макаркин: Ден Сяопин, да, у которого, в общем-то, на определенном этапе была реальная власть, контролирующая власть этих генеральных секретарей. И вот он потихонечку отошел, и уже ушел в отставку. Они были реальными фигурами, эти генеральные секретари. Виталий Портников: Безусловно. Но, тем не менее, вот все всегда говорили, что руководит страной Ден Сяопин. И тут вопрос следующий. А может ли Владимир Владимирович вообще стать Ден Сяопином? Алексей Макаркин: Вы знаете, здесь есть вот какое отличие, что Ден Сяопину, когда он уходил, было уже... то есть уходил уже в формальную отставку... Виталий Портников: И из этого мира, можно уже даже сказать. Алексей Макаркин: Нет, из этого мира он уходил, когда ему было уже где-то ближе к 90 годам. Но когда он уходил в такую отставку, когда он оставался только председателем Центрального военного Совета, ему было уже где-то ближе к 80 или слегка за 80. То есть, конечно, дееспособность его все-таки была уже ограничена, несмотря на его опыт, несмотря на его, действительно, весьма хорошее физическое здоровье все-таки, которое позволило ему функционировать. Здесь же человек, в общем-то, уходит с поста президента, чего у нас еще никогда в России не происходило, уходит в расцвете сил. То есть здесь есть некое отличие. Ну и вопрос, соответственно - куда уходить? Вот у Ден Сяопина имелся Центральный военный Совет, то есть он был фактически главнокомандующим, и он уходил в армию. Армия в Китае всегда, включая и периоды культурной революции, и перед ней, и по ее окончании, всегда играла весьма значительную роль. Соответственно, он ушел в руководство армии. И здесь возникает вопрос - куда уйдет президент России? Виталий Портников: И сможет ли президент стать Ден Сяопином? Алексей Макаркин: И в каком же формате он может стать Ден Сяопином? То есть по нашей Конституции ведь президент одновременно является Верховным главнокомандующим. Поэтому если он уходит с поста президента, то он уходит и с главного армейского поста. Поэтому армейский вариант, который был апробирован в Китае Ден Сяопином, он у нас не проходит. Виталий Портников: Ведь дело в том, что совершенно очевидно, что можно какой-нибудь российский вариант придумать. Алексей Макаркин: Можно. И уже, так сказать, эксперты разные выдвигают уже разные версии по поводу того, какой может быть вариант и так далее. Но вначале я хотел бы сказать о тех вариантах, которые, с моей точки зрения, очень сомнительны, но которые довольно часто упоминают. Чаще всего упоминают вариант, что наш президент станет главой правительства. Вот он возглавит правительство, станет премьер-министром... Виталий Портников: И тогда Россия должна стать парламентской республикой, соответственно. Алексей Макаркин: Президентско-парламентской. Россия не может стать парламентской республикой при всенародно избираемом президенте. Парламентская республика - это ФРГ, где президент избирается парламентом, а не всенародные выборы. При всенародных выборах - это, в любом случае, максимум президентско-парламентская республика. Но дело даже не в этом. А дело в том, что премьер - это у нас всегда должность очень проблемная, я бы сказал, очень уязвимая. Причем уязвимая, на самом деле, с двух сторон. С одной стороны президент, который этого премьера по Конституции назначает и который ведает силовыми структурами, так называемым президентским блоком. И с другой стороны, это парламент, который этого премьера утверждает и может его уволить. Может вынести правительству вотум недоверия. Тогда президент или увольняет премьера, или распускает парламент. И я обратил внимание на такую вещь, что, конечно, у нас, допустим, сейчас парламент совершенно замечательный - конституционное большинство власти и так далее. Но обратим внимание, сколь активно парламент (и в таком виде) отстаивает свои прерогативы, как активно он пытается контролировать, допустим, стабилизационный фонд. Виталий Портников: Но это деньги, деньги. Алексей Макаркин: Это деньги. Но, допустим, речь идет не только о стабилизационном фонде. Речь идет и о бюджете в целом, об отдельных статьях. Речь идет об уровне отсечения, так называемой цене отсечения, после которой доходы поступают в стабилизационный фонд, и так далее. И по всем этим вопросам парламент очень сильно дискутирует с правительством, очень сильно перетягивает на себя полномочия и так далее. И вот оказаться в положении премьер-министра в российском варианте, я думаю, что нашему президенту будет вряд ли интересно. Виталий Портников: Это вариант нереальный. Алексей Макаркин: Ну, есть, конечно, еще один вариант, который иногда называют, - это президент союзного государства России и Белоруссии. Но уже это опровергли, было уже опровержение, кажется, депутата Плигина, председателя парламентского Комитета по конституционному законодательству. Но дело даже не только в этом. Просто хлопот много с этим. Этот сценарий, он очень сложный. Там необходимо просто иметь в виду и феномен Лукашенко, которого надо будет уломать, и феномен белорусской оппозиции, которая в этом случае выйдет на улицы. И, в общем, столько много всяких проблем, что этот вариант очень и очень уязвим. Но есть совершенно маргинальный вариант - может быть, он станет главой нашего парламента. Но я не могу представить себе нашего президента, например, предоставляющего слово депутату Жириновскому, депутату Митрофанову. Виталий Портников: А может быть, не будет их просто в парламенте новом - и все? И будет предоставлять слово солидным людям. Алексей Макаркин: Пусть даже предоставляющего слово солидным людям. Виталий Портников: А с другой стороны, помните, Леонид Ильич Брежнев был председателем Президиума Верховного Совета СССР, а Василий Васильевич Кузнецов был первым заместителем председателя. И он мог предоставлять слово, принимать верительные грамоты, а Леонид Ильич занимался... Алексей Макаркин: Есть маленькое отличие, что Верховный Совет СССР собирался на свои заседания, ну, на два дня, на три дня. Единогласно голосовали "за". Вот я вспоминаю случай, была сенсация, когда в 1988 году один из тогдашних депутатов - академик Сагдеев - проголосовал против какого-то законопроекта. Вот один был против. Вот это было событие, когда поднялась против одна рука вот в этом Верховном Совете. Поэтому в данной ситуации заниматься вопросами ведения заседаний... никаких проблем не было: "Уважаемые товарищи...". "За", "против", "воздержались" - принято. А здесь же все-таки реальный парламент, какая-то оппозиция. И даже президент об этом говорил. Поэтому, с моей точки зрения, остается вот какой вариант - партия. Вариант, на мой взгляд, вполне реальный. Виталий Портников: А председатель партии может быть одновременно и главой парламента - генеральный секретарь партии "Единая Россия"... Алексей Макаркин: Нет-нет. Для того чтобы стать в этой ситуации председателем парламента, он должен быть избран еще депутатом парламента. А так как парламентские выборы у нас будут раньше президентских, то в парламент он не пойдет. Виталий Портников: Ну, можно такую схему вам предложить. Сначала Владимир Владимирович становится генеральным секретарем партии "Единая Россия"... Алексей Макаркин: Председателем партии. Виталий Портников: Председателем партии, да, или генеральным секретарем, для точности. И после этого, через два-три... он руководит партией, есть председатель парламента. Но все понимают, что главный человек в стране - это глава партии. Ну, это уже так было. Помните? Алексей Макаркин: Было дело. Виталий Портников: Никита Сергеевич Хрущев был какое-то время только главой партии. Алексей Макаркин: Ну, какое-то время. Виталий Портников: С 1953 по 1957 год, четыре года. Леонид Ильич Брежнев был главой партии с 1964 по 1977 год только, это 13 лет. Я уж не говорю о товарище Сталине, потому что просто не хочется нарушать тишину в нашей студии. Алексей Макаркин: Вот товарищ Сталин, он всегда совмещал, он был председателем СНК, по крайней мере... Виталий Портников: Нет, Алексей, председателем СНК товарищ Сталин стал только в 1939 году. Значит, с 1922 по 1939 годы он им не был. То есть прецеденты, как говорится, есть. А потом, как это обычно бывает, генеральный секретарь ЦК партии "Единая Россия" через три года избирается еще и председателем Государственной Думы. Алексей Макаркин: А зачем? Виталий Портников: Ну, просто как... Алексей Макаркин: А зачем, если через три года он сможет избираться на другой пост, если все будет хорошо? Ведь у нас же не запрещено баллотироваться президенту на третий срок, если это будет третий срок не подряд, а с перерывом. И, кстати сказать, в одном из своих интервью наш президент говорил о том, что в 2008 году он не пойдет, а в 2012 году он посмотрит. Виталий Портников: То есть он может побыть просто главой партии, а потом еще, как глава партии, будет избран президентом. Алексей Макаркин: Не исключено. Виталий Портников: Красиво! Алексей Макаркин: Такое тоже может быть. Дело в том, в чем плюсы ранга главы партии. Плюс состоит в том, что он фактически как бы не является ответственной фигурой перед парламентом, депутатами, а он глава самостоятельной политической силы. Но для того, чтобы стать председателем партии, необходимо сделать одну вещь - чтобы партия "Единая Россия" успешно, очень успешно выступила на парламентских выборах. Вот в связи с этим значение этих парламентских выборов существенно увеличивается. Виталий Портников: А судя по рейтингам, вообще особого успеха не наблюдается. Алексей Макаркин: Почему? Виталий Портников: Потому что показывается увеличение популярности коммунистов, например, и так далее. Или это временное явление? Алексей Макаркин: На самом деле посмотрим ближе к выборам. Потому что сейчас фактически снизилась актуализация, так скажем, связи президента и этой партии, значение этого уменьшилось. А раз уменьшилось, соответственно, и рейтинг партии снижается. Но когда будут выборы, конечно, все это снова будет актуализировано: "президент, "Единая Россия", мы вместе", - и так далее. Поэтому рейтинг подобного рода структур увеличивается ближе к избирательной кампании. Ну, посмотрим. Виталий Портников: Послушаем Александра из Москвы. Здравствуйте, Александр. Слушатель: Добрый день. Хотелось бы задать вот такой вопрос. Почему многие наши либералы и либеральные политологи достаточно долгое время вели разговор о том, что Путин хочет остаться на посту президента? Откуда это мнение у этих либеральных политологов? Видимо, у них самих какие-то диктаторские замашки, если они передают эти качества нашему президенту. По-моему, для того чтобы стабильность и стабильное развитие России продолжалось, необходимо, прежде всего, исполнение законов, и исполнение законов, прежде всего, наверху. А президент говорил о диктатуре законности в самом начале президентства. И, по-моему, он будет соблюдать Конституцию и в конце своего президентства. Он совершенно спокойно уйдет. И дальше будет его выбор, его решение, кем он станет. То есть вне зависимости от того, какая политическая ситуация в тот момент сложится в стране. То есть для продолжения нормального политического курса, политической и экономической ситуации в стране и поступательного развития, которое сейчас продолжается потихонечку, с большими трудностями, но все-таки идет, необходима нормальная смена власти, дальнейшее движение и развитие. Виталий Портников: Такое ощущение, что нам позвонил сам Владимир Владимирович Путин и говорил вашими устами, Александр. Алексей Макаркин: В каком-то смысле, конечно, эта аргументация, видимо, довольно близка к президентской аргументации. Но почему многие эксперты, либеральные политологи и некоторые, так скажем, патриотические, как у нас говорят, политологи не исключают такого варианта? Не обязательно это только политологи, так скажем, либеральной ориентации. В соответствии с двумя основаниями. Одно основание носит сугубо юридический характер, и состоит в том, что у нас вполне возможно, теоретически возможно изменить Конституцию. То есть, разумеется, никто не говорит о том, что президент как-то нарушит Конституцию, совершит что-нибудь противозаконное. Но дело в том, чтобы изменить Конституцию, у нас необходимо квалифицированное большинство в двух палатах парламента и согласие большинства Законодательных собраний регионов. В принципе, с учетом нынешней политической ситуации всю эту операцию можно провести весьма и весьма оперативно - за три месяца, за четыре месяца. Это с точки зрения закона. И с точки зрения как бы политической оценки, почему такой вариант оставался, наверное, все-таки в качестве сугубо запасного, и остается, это связано с феноменом преемника, с феноменом передачи власти. Дело в том, что общепризнанный преемник, который был бы и известен среди избирателей, хорошо известен, и который был бы компромиссной, консенсусной фигурой для всего президентского окружения, такой преемник отсутствует. Вот отсюда и всякие подобного рода предположения о возможности такого, конечно, сейчас сугубо запасного варианта. Виталий Портников: И у нас еще один звонок. Владимир из Саратовской области. Здравствуйте, Владимир. Слушатель: Здравствуйте. Вчерашнее мероприятие весьма напоминает одну параллель - это похоже на коллективную исповедь или роман Достоевского. Народ каялся в своих прегрешениях и просил себе благ земных, а все-таки отпущения грехов он не получил. Например, уж как решительно студентка из Грозного вопрошала - когда закончатся похищения людей?- а потом съехала на покаяние: "Мы тут все безработные, поехали бы в другие регионы, да вот имидж у нас нехороший". На что и получила естественный ответ: "Вот и улучшайте свой имидж. Надо думать, после этого и похищать вас перестанут". Но иное ведь невозможно. Потому как в Конституции страны заложена еще одна интересная параллель - народ провозглашен не собственником власти, а ее источником. Тем самым он уподоблен корове, являющейся источником молока для тех, кто ее доит. И если не появится тенденция к переформулировке этой зоологической параллели, то доение, выпрашивание охапки сена, мычание и покаяния никогда не прекратятся. Спасибо. Виталий Портников: Интересные параллели провел наш слушатель. Они могут быть, кстати, использованы в рекламе каких-нибудь молочных товаров. Алексей Макаркин: Знаете, все-таки "источник власти" - это хорошая юридическая формулировка. Потому что у нас же все-таки не древние Афины, где народ непосредственно осуществлял власть. У нас все-таки немножко иная ситуация. Поэтому я думаю, что с формулировкой все здесь "okay". Что касается того, каким образом наши граждане общались с президентом, ну, представьте себе ситуацию: вот человек живет, работает, допустим, рабочий или учитель, в регионе, в провинции, и вот он впервые в жизни, может быть, в первый и в последний раз общается с президентом страны. Конечно, он и психует, и комплексует, и так далее. И все понятно. Хотелось бы вспомнить, как, допустим, наши граждане приходят на обычную телепрограмму, на какую-нибудь игру, и как они комплексуют, как они очень растерянно там себя ведут, и так далее. Здесь то же самое. Виталий Портников: Если бы у нас было музыкальное радио, сейчас можно было бы поставить какую-нибудь песню Галича про выступление передовика на митинге. Да? Алексей Макаркин: Ну, это хотя бы у себя на митинге где-то, а здесь впервые в жизни перед самим президентом. И понятно, что, соответственно, они и вели себя именно так. Виталий Портников: Борис из Петербурга. Здравствуйте, Борис. Слушатель: Здравствуйте. Я очень редко включаю телевизор. И из того, что я услышал вчера по радио, меня крайне неприятно удивило утверждение нашего президента Владимира Владимировича Путина о том, что якобы в период истории, когда у власти в России были коммунисты, единственной оппозицией КПСС якобы была Русская православная церковь. По-моему, это неправда. Русская православная церковь всегда была лояльна советской власти и партии коммунистов, за исключением, может быть, краткого периода при Патриархе Тихоне. Как вы считаете, уважаемый политолог? Алексей Макаркин: Я полагаю, что, конечно же, там имелась оппозиция, но совершенно другая оппозиция. Было диссидентское движение, причем очень разное. Там была патриотическая фракция, так скажем, национально ориентированная, связанная в первую очередь с именем Александра Исаевича Солженицына. Была демократическая фракция, связанная в первую очередь с именем Андрея Дмитриевича Сахарова. Виталий Портников: Не очень многочисленные. Алексей Макаркин: Да. Даже если взять, допустим, и сравнить с диссидентством, например, в Прибалтике или на Западной Украине, то это две большие разницы. Это во-первых. Во-вторых, все это было сугубо неофициально, преследуемо, репрессируемо и так далее, особенно в начале 80-х годов, когда уже стали арестовывать практически всех участников диссидентского движения. Вот там была такая ситуация, что многие считали: "ну, не арестуют Сахарова - он академик, он лауреат Нобелевской премии и так далее". Ну, арестовали. И после этого уже стали арестовывать, так сказать, практически всех участников этих организаций. Но, очевидно, президент имел в виду немножко иное. Он имел в виду, что Православная церковь была... Виталий Портников: Носителем иной идеологии. Алексей Макаркин: Носителем идеологии, да. Причем не просто носителем идеологии, но и структурой, которой разрешали эту идеологию в ограниченных размерах, конечно, с очень большими ограничениями, но все-таки как-то продвигать в жизнь, реализовывать. И, допустим, единственным журналом в то время в СССР, где слово "Бог" писалось с большой буквы, это был журнал Московской Патриархии. И он, конечно, издавался очень небольшим тиражом... Виталий Портников: Но его можно было свободно купить, зайдя в церковь. Алексей Макаркин: Нет. Виталий Портников: По-моему, да, "Вестник Московской Патриархии" можно было купить, зайдя в церковь. Алексей Макаркин: Нет, это было сделать очень сложно. Потому что у него был очень ограниченный тираж, и он в основном распространялся по подписке среди священников, среди активных прихожан. В общем, там даже очереди выстраивались для того, чтобы подписаться на это издание. Конечно, там было очень много официоза, всякой миротворческой хроники и так далее. Но там было возможно говорить и о святых, и о философах религиозных, и о философах-идеалистах, и какие-то их работы небольшие там могли даже опубликовать. Но, конечно, была тоже там своя цензура, которая говорила: "Давайте, может быть, опубликуем что-нибудь о том, куда Патриарх поехал, или как он выступил на каком-нибудь официальном мероприятии с каким-нибудь патриотическим выступлением". Но все-таки сотрудникам этого издания каким-то образом удавалось опубликовать и сугубо религиозные материалы. И вот, очевидно, имел в виду президент именно это, именно такую, скорее, идеологическую оппозицию. Виталий Портников: Сергей из Петербурга. Здравствуйте, Сергей. Слушатель: Добрый день, господа. Я смотрел всю эту программу развлекательную, периодически, правда, не все время. Но знаете, что мне это все напомнило? Был такой старый американский фильм, там много версий было, - это "Алиса в Стране чудес". Там периодически был телемост с волшебником Гудвином. Виталий Портников: Это "Волшебник Изумрудного города". Слушатель: Я точно не помню. Но надо сказать, что все равно это очень похоже. Вплоть до взрывов, он там какие-то кнопки нажимал, что-то взрывалось. Это очень напомнило. И потом, вы знаете, тяга к лицедейству у нашего гаранта, она еще со времен Собчака, когда он встречал Михаила Сергеевича Горбачева в Санкт-Петербурге и устраивал "липовые" встречи с людьми, которые "случайно" оказывались в автобусах. Все очевидцы, они были медиками. Есть три эпизода. Но они диагноз очень хорошо поставили. Вообще странные вещи были. Кстати говоря, Михаил Сергеевич об этом рассказывал очень часто. Он говорил, что люди его поддерживают, цитировал этих людей. Спасибо за внимание. Виталий Портников: Я должен сказать, что Михаил Сергеевич выходил на улицы и в западных городах, где ему явно аудиторию не готовили, и вполне там всех очаровывал. Потому что был культовой фигурой. Алексей Макаркин: В свое время для него было шоком, когда где-то, кажется, в конце 1988 года он в Союзе столкнулся с недоброжелательной аудиторией. Был такой момент. Виталий Портников: В Литве, по-моему. Алексей Макаркин: Это было в Литве. И это было, кажется, то ли в Сибири еще. Уже стали задавать достаточно резкие вопросы. И он оказался в таком дискомфортном положении. Но что касается вот этой практики организации таких встреч, вопросов, то они есть и во многих странах. И ничего в этом такого... Виталий Портников: Но там, наверное, не отбирают так тщательно аудиторию. Или, может быть, встречается лидер страны с активистами своей партии... Алексей Макаркин: Весьма резкие вопросы бывают. Но все, конечно, держится в определенных рамках. Виталий Портников: Валентин из Рязани. Здравствуйте, Валентин. Слушатель: Здравствуйте. Я хотел бы вначале сказать о том, что инициатором третьего срока президентства был представитель, по-моему, "Единой России", депутат Государственной Думы или откуда-то из Владивостока, а вовсе не политологи. И еще я хотел бы переключиться с того, кто сидел в телевизоре, на тех, кто звонил. Я подметил, что звонили все по глобальным проблемам. Никто не сказал: "Вот меня конкретно, Марию Петровну Афанасьеву, обидели. Владимир Владимирович, разберитесь конкретно с моим делом". Виталий Портников: Почему? Там была вода, которую на хутор нужно было провести в Ставропольском крае. Слушатель: Но опять на хутор. Виталий Портников: Но хутор, может быть, это частное владение, личное. Слушатель: Виталий, я хочу сказать о том, что тот, кто пытался решить конкретно свою проблему и сталкивался с этим, он никогда не пойдет звонить, извините, в это представление. Виталий Портников: А почему? Между прочим, мне кажется... я вообще не думаю, Валентин, что президент должен выступать в роли ЖЭКа. Но с другой стороны, я вам хочу сказать, что для того, чтобы решить проблему на уровне ЖЭКа, позвонить президенту в эфир - самый верный способ, по-моему. Слушатель: Ну что ж, я с вами согласен. Алексей Макаркин: Ну, для этого необходимо еще, чтобы этот вопрос отобрали. Виталий Портников: Чтобы проблема оказалась решаемой. Алексей Макаркин: На самом деле я думаю, что таких вопросов было много, но мне представляется, что большинство из них все-таки было как-то отсечено. Потому что представить себе президента, который занимается какими-то квартирами, какими-то крышами, протечками и так далее, ну... Виталий Портников: Да, это не его дело. Но я хочу вам напомнить, в какую странную ситуацию попал президент, когда, помните, было зимнее общение, и была елка в Биробиджане, когда девочка просила, говорила, что нет елки на центральной площади. А потом оказалось, что елки две. Алексей Макаркин: Ну, это такой, наверное, имиджевый был ход... Виталий Портников: Но неудачный, потому что оказалось, что не все проверено до конца. Алексей Макаркин: Ну, все проверить до конца просто невозможно, понимаете. Тогда какой-то "Оруэлл" получается, а не реальное... Виталий Портников: А притча общения с телезрителями в прямом эфире подразумевает уже "Оруэлла". Это и есть такой "Большой брат" на экране. Алексей Макаркин: Это есть. Но все-таки, конечно, имеются какие-то импровизации, сбои некоторые. Это понятно. Но в целом все было отыграно очень хорошо, с моей точки зрения, профессионально было сделано. Что же касается вопросов, то я бы немножко с этим не вполне бы согласился. Видите ли, там граждане спрашивали в основном, действительно, про себя, как ни странно. Ну да, они не говорят про квартиру, про крышу, но оборонщик спрашивал о том, что будет с оборонкой, врач спрашивал, что будет с его сферой - с медициной. То есть всех интересовали их конкретные вопросы - что будет с ними. То есть какие-то вопросы относительно мирового империализма, ситуации в Ираке, когда Америка оттуда уйдет, допустим, - вот такой животрепещущий вопрос, который обычно задавали у нас на всяких политических информациях о международном положении, какие-то общеполитические вопросы, они практически отсутствовали. Граждан интересуют какие-то относительно, конечно, глобальные вещи, но в то же время касающиеся их каких-то жизненных перспектив. И в этом смысле большинство вопросов были очень и очень рациональными. Виталий Портников: Екатерина из Петербурга. Здравствуйте, Екатерина. Слушатель: Здравствуйте. Я хочу сказать вот что. Несколько лет я занимаюсь в городе Движением за справедливость. И у нас город-герой Ленинград, а жители блокадного Ленинграда и дети остались за бортом. И, в общем-то, мы уже, старики, бедствуем. И, мягко говоря, наш вопрос я поднимала несколько раз, будучи у вас на Радио Свобода. Официально писала господину Путину, Миронову и Селезневу, обращалась с этим вопросом. Самое странное, что городу-герою Ленинграду вот в этом разговоре с нашим уважаемым президентом не была вообще предоставлена возможность ни одного вопроса задать. И когда первый раз Путин разговаривал с народом, и сейчас, когда он снова вышел в народ, Ленинград остался за бортом. Я хотела бы сейчас спросить, может быть, президент слышит, а может быть, вы поможете понять. Почему так не любят наш город в Москве - это понятно. Но почему нас не выпустили в эфир вообще? И даже в "бегущей строке" только один был вопрос из Петербурга. Виталий Портников: А почему вы, уважаемая Екатерина, считаете, что Петербург не любят в Москве? Слушатель: Во всяком случае, нам ни в первый раз, когда Путин встречался с народом, ни во второй раз, когда он встречался с народом, Петербургу не было предоставлено... Я сидела и оба раза слушала, не отходя, и из Петербурга не было ни вопросов по "бегущей строке", и не дали нам выступить. Хотя я сама несколько раз задавала вопросы, пыталась дозвониться - бесполезно. Почему этот больной вопрос для Ленинграда - когда нас приравняют к участникам войны и дадут нам умереть достойно хотя бы, потому что на наши пенсии сейчас жить невозможно, и мы нищенствуем - почему такое сито было мелкое, что опять ленинградцев никого не выпустили в эфир? Я не говорю даже лично о себе. Но я не думаю, чтобы ленинградцы - достаточно активная часть нашей страны - не звонили президенту и у них не было вопросов. Просто идет такая строгая проверка через мелкое сито, что наши вопросы никак не доходят до президента. Может быть, он сейчас слушает Радио Свобода, может быть, он меня через ваше радио услышит. Вот что я хотела спросить. Виталий Портников: Я не спрашиваю вас, Алексей, слушает ли президент сейчас Радио Свобода. Мы рассчитываем, что он все-таки получает новости путем какого-то мониторинга. Алексей Макаркин: Скорее всего, да. А что касается того, почему отсутствует вопрос из Санкт-Петербурга, вы знаете, в случае, если бы он присутствовал, то сразу же эксперты и представители СМИ сказали бы: "Вот президентское окружение, питерцы, пролоббировали, ущемили интересы других субъектов Федерации". Поэтому здесь как бы обоюдоострая проблема. У всех очень много всяких вопросов, запросов очень много. И, конечно, я очень сомневаюсь, что представители, сажем, российской элиты здесь согласились бы с тем, что в нашей столице как-то дискриминируется Петербург. По крайней мере, у нас выходцы из Петербурга являются и спикером Государственной Думы, и спикером Совета Федерации, и министром финансов, и министром экономического развития и торговли, и занимают крупные посты в силовых структурах. Виталий Портников: Директор ФСБ. Алексей Макаркин: Можно перечислять и перечислять. Виталий Портников: То есть вы хотите сказать, что выходцы из Петербурга могут о своих проблемах... Алексей Макаркин: Сказать непосредственно... Виталий Портников: Но наша уважаемая слушательница не занимает, к сожалению, никаких должностей, поэтому не имеет таких шансов. Алексей Макаркин: Ну, видимо, здесь в данном случае это как раз издержки достаточно привилегированного положения представителей Санкт-Петербурга на столичном уровне, что вот здесь как раз пришлось ущемить интересы их субъекта Федерации в ходе общения с президентом. Иначе подумали бы сразу, что это определенная протекция и так далее. Виталий Портников: Константин из Москвы. Здравствуйте, Константин. Слушатель: Добрый день. У меня такой вопрос-рассуждение. Зачем мы обсуждаем эту тему? Первое - мы хотим, чтобы наш президент остался. Второе - мы не хотим, чтобы он остался. И третье - нам просто интересно. Или мы хотим, чтобы наш президент провел честные выборы в парламент и достойно ушел, оставив преемника, хотя это и нечестно, проведя честные президентские выборы. Виталий Портников: То есть, короче говоря, Константин, вы хотите, чтобы парламентские и президентские выборы были честными? Слушатель: Естественно, да. И ушел. Что он будет делать дальше, это не наше дело. Где он появится - в бизнесе, в политике - это его дело. Есть другая сторона монеты. Без глубокого анализа того, как ведет себя наш президент, что он говорит (надо слушать очень внимательно), нам трудно понять, что он может предпринять в 2008 году. Виталий Портников: Понятно. Ну вот, Константин нам вам все разложил по полочкам. Алексей Макаркин: Да, такие выступления, конечно, способны немножко прояснить, в том числе, и контекст будущей парламентской и президентской избирательной кампании. И вот в этом смысле, кстати сказать, это очень интересное было выступление. Потому что у нас в течение долгого времени какие-то наши реформы продвигались очень своеобразно, инерционно продвигались в информационном пространстве. Говорили: "Знаете, необходимо провести такую-то реформу. Знаете, особого ухудшения от нее вроде бы не последует. Ну а если последует, то оно будет как бы ограничено. Но надо ее провести", - и дальше объяснялось, что это за реформа, почему и так далее. И как бы считалось, что такое объяснение плюс высокий рейтинг президента будут способствовать позитивному восприятию реформы в общественном мнении. До поры до времени это проходило. Просто те реформы, которые проводились в 2001-2002 годах, они, в общем-то, не затрагивали интересов значительных общественных групп. Принимался Земельный кодекс, УПК новый. В общем-то, ну, Земельный кодекс, ну, УПК. Но интересы каких-то больших групп это все серьезно не ущемляло. Поэтому все проходило спокойно, достаточно политически комфортно. Но потом произошла известная монетизация льгот, о которой президент так резко отозвался во вчерашнем общении с гражданами. И стало очевидно, что вот позиционирование этих реформ, как реформ, которые необходимы, которые вряд ли ухудшат положение граждан и так далее, вот вся эта инерция совершенно контрпродуктивна, ну, плохо это все воспринимают. Когда действительно реформы проблемные, реформы сложные, то и восприятие их идет опять-таки очень сложно. Поэтому так называемые президентские инициативы, национальные проекты и вот это общение с гражданами - это, на мой взгляд, является свидетельством изменения стилистики общения руководства страны с гражданами при продвижении реформ. Изменения следующие. Актуализируются, выдвигаются на первый план положительные черты - увеличим зарплату, увеличим пособия, сделаем это, сделаем это, инновационное образование, в частности, в высших учебных заведениях, откроем новые университеты и так далее. Акцент делается на позитиве, на безусловном позитиве. И подчеркивается, что в результате проводимых преобразований для значительной группы граждан произойдет улучшение. Не просто у них останется все на том уровне, как и раньше, а произойдет улучшение. И вот это на самом деле такой имиджевый ход - увеличение оптимизма. А вопросы, которые имеют проблемный характер, сложный характер, непопулярный характер, они откладываются на второй план, затушевываются и так далее. Вот хотя бы очень интересный пример относительно нашей политики в сфере ЖКХ и вообще нашей жилищной политики. У нас, допустим, сейчас с 2006 года вводится фактически в регионах, во всех регионах уже стопроцентная оплата коммунальных услуг. Это проблема, о которой говорилось очень много. И эксперты говорили: "Ну вот, введут эту оплату, будет возмущение, авторитет власти упадет и так далее". Но эту стопроцентную оплату проводят постановлением правительства, сугубо техническим документом, рядовым документом. Никакого шума, никакой большой огласки, общественной кампании вокруг этого. Ну и СМИ в основном написали об этом на вторых страницах, на третьих страницах. Но в публичном пространстве, в общественном пространстве продвигается популярная составляющая этой реформы - это ипотека. Мы предлагаем ипотеку реальную, ипотеку с уменьшением этих совершенно сейчас огромных процентов, ипотеку более доступную для граждан, в том числе и для молодежи. Вот это изменение приоритетов в информационном сопровождении реформ, притом, что реформы остаются, они проводятся, но приоритеты информационные изменяются, акценты передвигаются, и акценты передвигаются на сугубо позитивные стороны - вот это, на мой взгляд, отличие и в целом пропагандистской кампании, которую проводит российская власть, и этого конкретного общения президента с гражданами, от аналогичных предыдущих общений, мероприятий. Виталий Портников: Вот несколько сообщений на пейджер, которыми мы можем уже завершить наше общение. "Просто удивительно, что когда одним россиянам для того, чтобы встретиться с президентом, пришлось лезть на крышу в Риге, другим выбивали зубы в Воркуте, желающим поговорить с президентом", - пишет нам Алексей. "Нам говорят, что в Финляндии, Исландии, Польше, Австрии, Португалии и многих других странах президента избирает народ, а это тоже парламентские республики". То есть возможен и такой вариант. Алексей Макаркин: Все-таки они президентско-парламентские. В сугубо парламентских избирают в парламенте или каким-то другим способом. Виталий Портников: Совершено верно, да. "Мустафа. Президент, говоря о второй партии, сослался только на Российскую православную церковь. Но ведь есть и другие конфессии", - напоминает Мустафа. Алексей Макаркин: В советское время они все-таки играли еще меньшую роль. Виталий Портников: И, наконец, Марина пишет нам: "Немного ли чести делать событие из этих потешек для дитя, чтобы оно не плакало? Ведь известно, чтобы держать разноплановую аудиторию, нужно иметь глубокие персональные знания, а не говорить заученные фразы, понимать аудиторию, относиться к ней с любовью и желанием отдать ей часть своей энергии - и тогда получается общение". А это, по мнению Марины, был просто цирк. Вот на этом саркастическом замечании и завершим нашу программу. Другие передачи месяца:
|
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
