Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
23.12.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
Русские ВопросыАвтор и ведущий Борис ПарамоновУфа как Третий РимВновь возник и заставляет говорить о себе Александр Дугин - лидер так называемого Общероссийского Общественно-Политического Движения "Евразия", сейчас даже и в политическую партию зарегистрировавшегося. Это второе уже заметное его появление на общественной арене. Впервые он объявился в горбачевские еще времена и был довольно активен в первые постсоветские годы, когда он издавал два журнала. Один назывался "Элементы", на его страницах разворачивалась идеология некоего фундаментального консерватизма с претензией на интеллектуализм, этакий модифицированный Константин Леонтьев. Но помимо культурного почвенничества журнал этот был заметен другим - проповедью некоего мягкого фашизма, догитлеровского или, как его в те давние, догитлеровские годы называли, голубого фашизма. Гитлер и сам одно время был таким голубым фашистом - до того как начал агрессивную внешнюю политику. Солидные западные политики и даже мыслители поначалу относились к фашизму вполне терпимо, особенно к итальянскому. Муссолини одно время вообще был культурным героем. О нем позитивно писали такие киты европейской мысли, как Бертран Рассел и Николай Бердяев. Какого рода надежды связывались с этим антилиберальным и антибуржуазным движением, дает представление книга Бердяева "Новое Средневековье". Потом оказалось, что лекарство горше болезни. И вот Александр Дугин в журнале "Элементы" стал подносить фашизм так, как будто никакого Гитлера и не было, не было кошмарного опыта нацистского тоталитаризма и второй мировой войны. Писал в основном о Франко, о португальском Салазаре, чуть ли об Антонеску. Об адмирале Хорти писал. Дугин делал вид, что занимается невинным культурным почвенничеством, чуть ли не краеведением. Культурность в нем действительно чувствуется, он человек, что называется, грамотный, видно, что читает на иностранных языках. В нем вообще многое чувствуется. Помимо "Элементов" Дугин одно время издавал эфемерный жуурнальчик под странным названием, - а вот названия точно не помню: то ли "Милый друг", то ли "Милый лжец", в общем что-то определенно милое. Эта маньеристская ужимка наводила мысли на нечто из девятнадцатого века, на каких-нибудь венских или берлинских урнингов (слово нынче не употребляемое). Тогда же, помнится, "Элементам" дал интервью Александр Проханов, снабдивший текст своей фотографией в одних трусах. Это действительно было мило. Теперь Дугин не говорит ни о Салазаре, ни об адмирале Хорти. Он объявил себя евразийцем. Я не могу похвастаться детальным знанием его сочинений, но вот в большом тексте на его сайте в Интернете 7 марта - своего рода пресс-конференции, Дугин ни разу не сказал о том, что евразийство - это не его программа, не его идеология. Может быть, он и в самом деле выдает за свое детище духовное движение русских эмигрантов двадцатых годов? Эти старые идеи Дугин просто-напросто приспособливает к новой политической обстановке - действительно небывало новой с самого момента большевицкой революции, когда зародилось само евразийство - первое и настоящее. Интересно, что Дугин ни разу не назвал также имени Л.Н.Гумилева, который возродил евразийские идеи в подсоветской литературе (именно литературе - научный элемент в евразийстве есть, в основном у Н.Трубецкого, но он незначителен, евразийство прежде всего идеология с претензией на политическую программу). Впрочем, о плагиате говорить не приходится: эти идеи достаточно широко распространились, даже приобрели некую анонимность, вроде того, как говорить о Дионисе и Аполлоне можно не упоминая уже имени Ницше. Я на этот момент нажимаю с другой целью: напомнить, что Дугин отнюдь не мыслитель по природе, а просто довольно начитанный человек, снедаемый политическим честолюбием. Сначала попробовал архаический фашизм, теперь нашел нечто более актуально звучащее - но все с одной целью: оправдать видимостью четкой программы собственные политические амбиции. Даже, может быть, и не политические, а просто амбиции. Он хочет быть заметным. И конечно, человек, живущий в стеклянном доме, неизбежно будет заметен. Старое евразийство оказалось удобным для текущего политического момента по причине роста в нынешнем российском обществе антизападных настроений. Россия находится в тяжелом кризисе, вызванном десятками лет пребывания в коммунистической системе - отнюдь не происками Запада, не заговором Пентагона и ЦРУ с целью разрушить потенциального противника. Но психологически такая антизападная реакция понятна: легче списать беды на воображаемого врага, чем задуматься над собственными просчетами (не будем говорить - грехами). Всяческие теории заговоров удобны тем, что необыкновенно упрощают мир, позволяют его понять, не особенно умственно напрягаясь. В таком сознании крах всего-навсего коммунизма воспринимается как результат обдуманной и десятилетиями реализовавшейся стратегии исторических врагов России, российской государственности как таковой. Именно в эту точку бьет Дугин, именно этот предрассудок культивирует. Он пишет в Интернете: Старое евразийство оказалось удобным для текущего политического момента по причине роста в нынешнем российском обществе антизападных настроений. Россия находится в тяжелом кризисе, вызванном десятками лет пребывания в коммунистической системе - отнюдь не происками Запада, не заговором Пентагона и ЦРУ с целью разрушить потенциального противника. Но психологически такая антизападная реакция понятна: легче списать беды на воображаемого врага, чем задуматься над собственными просчетами (не будем говорить - грехами). Всяческие теории заговоров удобны тем, что необыкновенно упрощают мир, позволяют его понять, не особенно умственно напрягаясь. В таком сознании крах всего-навсего коммунизма воспринимается как результат обдуманной и десятилетиями реализовавшейся стратегии исторических врагов России, российской государственности как таковой. Именно в эту точку бьет Дугин, именно этот предрассудок культивирует. Он пишет в Интернете: Мы проиграли в холодной войне. Не важно как - хитростью, соревнованием в экономике или в идеологической борьбе, но наши противники нас победили. И естественно в планы победителей не входит, чтобы для России было хоть какое-то будущее. Не от того, что нас победи "плохие люди". Победители и есть победители, плохие ли, хорошие ли не имеет значения. ... Вы осознаете, что делают победители, когда они захватывают город? Неужели они вежливо раскланиваются с побежденными, занимаются гуманитарной помощью? Нет. Они грабят, убивают и насилуют. Впомните Псалтырь - "На рецех Вавилонских"... В Псалтыре речь идет о войне духовной, а в жизни образы претворяются в кровавую плоть. И почему вы решили, что "холодная война" - исключение? ... Запад, США действуют по логике "Горе побежденным". Это клише, идущее действительно от библейских времен, Дугин подносит как некую вечную истину политики - геополитики, как он любит выражаться (а термин этот более чем сомнителен). Укоренелость предрассудка вовсе не есть свидетельство его истинности. Ничто не может быть более предрассудочным, нежели представление об американской внешней политике как о войне с последующим непременным добиванием уже поверженного противника. Америка вообще никакой войны с СССР не вела, она занималась сдерживанием потенциально - и актуально- агрессивного коммунизма. Американская внешняя политика - всегда и только оборонительная, у нее, строго говоря, вообще нет внешнеполитических целей. СССР развалился сам, сам себя победил, сам себя высек. Вот так же нежданно-негаданно произошла Февральская революция в семнадцатом году, которой никто не ожидал, даже противники царского режима. Обвальные падения режимов происходят потому, что они упорствуют в нежелании реформироваться, а потом выясняется, что никакая реформа уже ничему не поможет, что пережившую себя систему нельзя оживить. Другое дело, что многочисленные западные политики, генералы-стратеги и эксперты задним числом пытаются себе в заслугу поставить этот не ожидавшийся так скоро крах видимо могучей империи. Это обычные бюрократические игры, общие всем системам. "Горе побежденным!", которое вспоминает Дугин, - это горе побежденных: им некого винить в своем поражении. Америка в семнадцатом году большевицкого режима в России не устанавливала. Даже как-то неудобно повторять такие банальности. Дугин, однако, никаких неудобств не испытывает, повторяя противоположные стереотипы. Кстати, по поводу добивания поверженного противника. Добивала ли Америка Германию и Японию после 1945 года - реальных своих врагов в только что закончившейся войне? Она их восстанавливала и насаждала в них демократические институты, чтобы сделать в обозримом будущем своими союзниками. Что и произошло. Вообще говорить о каких-то мстительных импульсах американского поведения значит ничего не знать о психологии американцев. Вот сейчас на базе в Гуантанамо сидят пленные талибы, с котороми как только не носятся. Самые закоренелые из террористов и за решеткой рычат и скалят зубы - например, плещут в лицо американским конвоирам горячий чай. Так какие меры были приняты? Решили давать им чай не горячий, а теплый - вместо того, чтобы дать раза между глаз резиновой палкой хотя бы, как бы это сделали все - повторяю и подчеркиваю - все "евразийцы" включая Дугина. Вот вам и реки Вавилонские в американском варианте. То, что больше всего понимающего человека отталкивает в Дугине - по-другому сказать, самое отталкивающее в Дугине, - это неправомерная и недобросовестная попытка применить не им созданную культурфилософскую доктрину к нуждам сегодняшней политики, к мелкой злобе нынешнего дня. И отсюда же: культурные различия несходных цивилизаций, определяющие неравномерность и неконгруэнтность их развития, представить в качестве некоего военно-стратегического плана, долженствующего одну из этих систем разрушить, победить и покорить. Но если держаться этих сопоставлений, тогда получится, что победившая система - просто-напросто лучше, коли она оказалась сильнее, жизнеспособнее. Зачем противопоставлять нечто "атлантизму" (термин у сегодняшних евразийцев занявший место прежнего Запада) - искать некую ему альтернативу? Победи, разоружи врага его же оружием - восприми его систему (если же такое восприятие произойдет, то, как учит опыт, и побеждать не придется, будет не новое противостояние, а интеграция). Вот тут начинается собственно евразийство, а не мелкотравчатые его дугинские модификации. Основная мысль - России не найти себя, коли она будет следовать западным, "атлантистским" моделям, такие имитации ее ослабляют, обрекают на крах, внутренне раскалывая, ибо низы и верхи русской культуры живут в разных измерениях - первые в органической, почвеннической, вторые - в чужой, заимствованной культуре. Запад в России - это псевдоморфоз, употребляя термин Шпенглера ( зависимость от коего евразийцев бесспорна). Россия пала в семнадцатом году, потому что пыталась быть в одной связке с Западом, говорили первоевразийцы, - и в большевицкой революции они видели здоровую реакцию народных низов на этот неестественный симбиоз. Большевики всем хороши, только у них идеология неправильная, говорили евразийцы. Задача - сохранить государственную форму, созданную большевиками, но наполнить ее другой, правильной идеологией, которую они и предложили. Как на этот исторический контекст проецируется Дугин? Он-то имеет дело с ситуацией, когда очередной российский крах был обусловлен самими большевиками, их системой. Значит, получается, они не сумели овладеть правильной идеологией. Ее-то и предлагает нынешней власти Дугин в виде старого евразийства. Тем более, что у нынешней власти - и тут пойнт Дугина! - нет старых большевицких идеологических предпосылок, она идеологически нейтральна, ее можно и нужно ковать. Отсюда его реверансы в сторону Путина, которого его, дугинские, вопрошатели всячески поносят, а Дугин, наоборот, защищает, говоря о безвыходности его нынешнего положения. Нету у него сейчас реальной силы, говорит Дугин. Сила же появится, когда Путин овладеет единственно правильным учением, толкователем которого выступает на сегодняшний день Александр Дугин. Он себя предлагает в идеологи - выдвигает ту самую русскую идею, о которой еще Ельцин подумывал. Дугин ищет себе место в правящей команде, считая, что ей не хватает именно идеологии. Прав ли он в этом расчете или нет - дело десятое. А первое дело - достоинство самой этой идеологии. Вот о чем нужно говорить. Система идей евразийства настолько известна, что о ней и говорить не хочется. Знающие люди знают, что это провальная система, провальная идеология- как, собственно, провальна всякая идеология. Любая идеология тоталитарна - то есть выступает как система, в которой все вопросы не только решены, но и предрешены посылками, априори, аксиомами этой идеологии. Моментом тотализации в евразийстве выступает природа, сама география. Жизнь культур, говорили евразийцы, определяется чисто физическим, географическим расположением той или иной страны, государства. География - носитель культуры. Истории нет, нет человека, который делает историю, - есть безличные процессы, определяющие движения народов, как движения ветров или песчаных бурь. Как писал позднее советский евразиец Лев Гумилев, история так же стихийна, как ритм полетов саранчи. То есть, строго говоря, событий в истории и нет. А еще точнее: события возникают тогда, когда люди - непредставимые и непредсказуемые существа - пытаются стать быть чем-то большим, чем саранча. Когда, допустим, Россия пытается стать Западом. То есть любое событие, любая история - по определению катастрофичны. Поэтому евразийцы выдвигает проект остановки истории при помощи переориентации ее на географию. Хорошо и правильно будет тогда, когда люди осознают свою принадлежность к географии, к климату, к зоологическим видам, вроде той же саранчи. Вот почему, между прочим, так фальшиво звучит заголовок дугинского материала в Интернете: "Будущее России зависит от нашей воли". В системе идей евразийства нет места никакой человеческой воле. Какая воля у саранчи? - только темный инстинкт. Если же дать религиозную проекцию этой установки, то никакого христианство тут невозможно, в том числе православное. Это скорее Ислам. Вспомним, что само слово ислам означает "покорность". Вот туда и тянут евразийцы Россию, и если в начале 20 века можно было считать, что мусульманство способно к ассимиляции в православии, то какому безумцу придет в голову говорить об этом сегодня? То есть как раз такой безумец нашелся: это Александр Дугин. Недаром он говорит об Иране с придыханием в голосе. В этой системе - Россия не Европа, но и не Азия - а Евразия. В самом выборе этого слова присутствует укорененность в факте. А факт, как знают все философы с начала человечества, - это не истина. Потому что истина, будучи понятием чисто человеческим, всегда предполагает не только фактичность, но и долженствование. Евразийцы говорили, что истина России определяется, диктуется, роковым образом создается самим фактом ее географического положения, и в близости русских, скажем, к тюркам, больше культурных перспектив, чем в опытах Петра по приобщению России к Европе. Эта тотальная детерминированность евразийской картины мира породила, естественно, тоталитарный характер проекта. У них есть текст под названием "Евразийство в систематическом изложении", где этот тоталитарный харктер доктрины представлен в полном свете. Главная мысль - о симфоническом характере всякой подлинной общности - о включенности человека в систему, представляющую его куда более адекватно, чем он сам может себя представить. Отсюда - характер политической системы, предлагаемой евразийцами: это идеократия - проект общественного устройства, осуществляемой правящей партией. Важно только одно - чтобы партия обладала правильной идеологией. Основа такой идеологии для евразийцев - православие. Они считали, что вечная истина православия совпадает с тенденциями духовного развития азиатских компонентов Российской империи. Строго говоря, это и есть евразийство. Границы Евразии совпадают с границами Российской империи, без тени сомнения заявляют они. Вот самое безответсвенное заявление евразийцев, данное в подкрепление их мысли о религии как основе всякой культуры, включающей и формы государственности, в их случае - о православии. Как же соотносится оно с прочими религиями евразийского региона? Проблема упрощается благодаря тому, что в Азии перед нами не еретическое упрямство, а языческая немощь. Обращаясь к язычеству, христианство призывает не столько к покаянию и самоотречению, сколько к саморазвитию, ибо не искажаемое саморазвитие язычества и есть развитие его в христианство, а развиваться язычество, в противоположность ереси, не отказывается. Надо не уставать подчеркивать родство азийских культур с евраазийскою и их давнее интимное взаимообщение, до сих пор достаточного внимания к себе не привлекавшее. Вопрос: какую православную перспективу видели евразийцы, если, говоря о возможностях првославия как скрепляющего культурного фактора, они не думали ни о чем, кроме так называемого язычества? Неужели язычеством они называли мировые религии буддизм и ислам? Вот пример идеологического ослепления выскокультурных людей, каким были первые евразийцы. Азия для них, получается, - это так называемые инородцы Российской империи. Тут они жаждут увидеть некую перспективу. ...то глубоко знаменательно, что Емельян Пугачев, стоя под знамененм старообрядчества, отвергающего "поганых латинян и лютеров", не находил ничего предосудительного в объединении с башкирами и прочими представителями не только инославного, но даже иноверного востока... Будущее и возможное православие нашего язычества нам роднее и ближе, чем христианское инославие. Правильно: в такой Азии увидеть больше нечего, кроме башкир в качестве одного из базисных элементов строительства подлинной России - Евразии. Католицизм и протестантство, или, как говорит нынче Дугин, демонстрируя знание старой терминологии, папежство и люторство, - пустяк по сравнению с Салаватом Юлаевым. Впрочем, может, у Дугина, как человека в иную эпоху вступившего, иной образ башкира может возникнуть - Рудольф Нуреев. И тут нельзя не процитировать единственно научно ориентированного деятеля евразийства Николая Трубецкого, увидевшего проблему танца как критерий суждения о детерминантах культуры: Такое же (евразийское) своеобразие представляет и другой вид ритмического искусства - танцы. Романо-германские танцы отличаются обязательной наличностью пары кавалера и дамы, танцующих одновременно и держащихся друг за друга, что дает им возможность производить ритмичекие движения одними лишь ногами, причем самые эти движения, "па", у кавалера и дамы одинаковы. В русских танцах ничего подобного нет. Пара необязательна, и даже там, где танцуют двое, эти двое не принадлежат непременно к разным полам... Как я понимаю, это должно быть отнесено к так называемой соборности русского духа. В таком случае Рудольф Нуреев явно выпадает из этой обязательной формулы башкирско-русской культуры.С другой стороны, пары ему, конечно, нет - где еще, кроме Башкирии, найдешь такого гения. А то, что он сбежал из этой Евразии на Запад, к папежникам и люторам, к делу, видимо, не относится. Есть одна действительно важная тема, связанная с выступлениями Александра Дугина. Это тема о природе политики. Должна ли политика определяться духовно-культурными установками или она есть оппортунизм по преимуществу, сиюминутная тактика, а если и стратегия, то определяемая не идеалами, а интересами? Ориентируется ли она идейно - или ситуативно? Есть ли и должны ли быть в ней некие "вечные истины"? Грязное ли дело политика по определению или все же она должна быть чистой? Дугин отвечает на эти вопросы так: Я думаю, что политика есть продолжение духа. Если дух грязен, то и политика грязна, если дух чист, то и политика чиста, У нас ложный образ политика как шоумена или чиновника. Политика в России оторвана от идей, наши политики меняют идеи, как костюмы. Это исторически понятно, но такой подход обречен. Нам нужны запасы идей и соответствующие политики. Я убежден, что в политику должны приходить люди нового типа ... Ранее я полагал, что моя роль ограничивается генерированием политических идей. Но как оказалоссь, уже через час идеи извращаются до неузнаваемости. Опыт 20 лет в российской политике заставил меня наконец выступить в роли лидера с опорой на большое количество убежденных соратников и последователей, которые делегировали мне свое доверие. Посмотрим, получится ли из Александра Дугина политический лидер, сумеет ли он создать партию, весомую в электоральном процессе. Первое впечатление говорит, что вряд ли это ему удастся. Идеи его, хотя не новые и заимствованные, все же достаточно сложны для массового избирателя. Ему эта культурфилософия ни к чему. Массовый избиратель может отреагировать на тему о российском величии (известная апофегма: "за державу обидно"), но державные амбиции в его сознании вряд ли увяжутся именно с евразийским проектом. Державность для массового избирателя как раз в обратном - подавлении всяческих "чурок", а не в единении с ними в построении некоей чаемой культурной модели. Посетители его сайта уже выражают недоумение по поводу его связи с Нухаевым, как сказал один из этих посетителей, "спонсором чеченских бандитов". Представим, что Дугин пришел к власти и реализует свою программу. Попытка восстановления СССР на основе новой, религиозно-православной идеологии - а это и есть дугинский проект - не сплотит евразийский континент, а окончательно его расколет. Когда Дугин действительно выйдет на политическую арену, его оппоненты все это старательно объяснят электорату. И тогда он не получит поддержки даже в Уфе. Другие передачи месяца:
|
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
