Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
23.12.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
[28-03-02]
Факты и мненияВедущий Лев РойтманРоссийское телевидение: самоцензура от страхаЛев Ройтман: За 12 дней, с 4-го по 16-е сентября 99-го года, в результате взрывов четырех жилых домов, в том числе двух домов в Москве, погибли 292 человека, сотни и сотни получили ранения, увечья. Эти террористические акты не расследованы до сих пор, хотя стали прологом ко второй чеченской войне. Она идет по сей день. Пятого марта в Лондоне на пресс-конференции, ее созвал Борис Березовский, был показан фильм французских кинодокументалистов “Покушение на Россию”. Версия фильма: ко взрывам в Москве могла быть причастна ФСБ. Ни один российский телеканал, ни центральный, ни местный, этот фильм показать не рискнули, при том, что интерес к фильму в России доказуемо огромен. Телевидение запугано до неприличия - это мое объяснение. Есть ли объяснение иное? Это вопрос участникам передачи: Игорь Яковенко и Марк Дейч в Москве; Аркадий Ваксберг в Париже. Игорь Александрович Яковенко, Генеральный секретарь Союза журналистов России. Фильм “Покушение на Россию” публично в самой России демонстрировался только дважды: в Москве для журналистов в Общественном Центре имени Андрея Сахарова и в Перми, кинозал “Кристалл” на тысячу мест, и ни там, ни там яблоку негде было упасть. В Перми был организован даже дополнительный показ. Не касаясь достоинств или недостатков этой ленты, чем вы объясняете, что телеканалы по всей России, скажу не обинуясь, забились в подворотню? Игорь Яковенко: Действительно, сложилась совершенно совковая ситуация. Вместо того, чтобы дать людям самим посмотреть этот фильм, нам представляют рецензии на него, причем рецензии в основном негативные. То есть классический вариант: я Сахарова или Солженицына не читал, но осуждаю. Причины три. Причина номер один: у нас в России на сегодняшний момент нет ни одного независимого от Кремля центрального телеканала. Либо это вчистую государственные телеканалы, либо телеканалы, которые контролируются или принадлежат структурам, полностью управляемым Кремлем. Это самая главная причина, самый главный ответ. С этим же связано и то, что на самом деле журналистика сегодня превращается в испуганную профессию, потому что то последовательное искоренение инакомыслия на центральных телеканалах, и не только на телеканалах, привело к тому, что возродилась самоцензура. Все понимают: хочешь, чтобы тебя гоняли как команду Киселева или как “Красноярский рабочий”, как “ТВК” липецкий, тогда понимай, как надо говорить и чего говорить нельзя. Это первая группа причин - отсутствие общественного телевидения, как возможности баланса интересов. Вторая группа причин - это чрезвычайно неблагоприятный общественный настрой для этого фильма. Это, безусловно, репутация Бориса Абрамовича Березовского, вполне очевидная в России. И Борис Абрамович, как человек, который организовал и финансировал этот фильм, безусловно связывается с самим фильмом. И очень легко противникам этого показа сказать: ну вот, это очередная история, связанная с Березовским, поэтому мы ее, не глядя, уже осуждаем. И третье - это в целом общественный настрой, который все-таки на сегодняшний момент достаточно неблагоприятен для такой трактовки. Если бы это было, скажем, лет семь назад, то подобного рода разоблачение было бы воспринято обществом серьезно. На сегодняшний момент равнодушие, апатия, усталость от всевозможных разоблачений обществом владеет. Лев Ройтман: Спасибо, Игорь Александрович. Марк Дейч, обозреватель газеты “Московский комсомолец”, ваша газета на моей памяти, кажется, один-единственный раз проронила доброе слово о Борисе Березовском, да притом предварила это извинением: простите, скажем хорошее о нем. С вашей точки зрения, что происходит на российском телевидении, а это ведь самый мощный орган массовой информации в России сегодня? Марк Дейч: На мой взгляд, на российском телевидении происходит то, что и должно происходить после завершения ситуации с “ТВ-6”. Очень точно выразился Владимир Владимирович Познер. Он сказал, что телевидение - это бизнес. Это абсолютно точно. А кто же захочет, тем более в наше неспокойное время в неспокойной России жертвовать своим бизнесом, класть его на алтарь, пусть даже очень серьезных и пламенных идей. Естественно, таких людей в общем-то нет. Такой человек был, как мы знаем, я имею в виду Владимира Гусинского, но он уже далече, а в общем-то больше никого не нашлось. Людей можно понять, мне кажется, никто не хочет лишаться своих вложенных в телевидение денег. Что же касается Бориса Абрамовича, к которому у меня отношение неоднозначное, я его знаю достаточно давно, встречался с ним неоднократно. Умнейший человек, безусловно, чтобы ни говорили о нем, о его делах коммерческих и прочем. Но не знаю, мне трудно судить, я не коммерсант совсем. Однако вот любопытная закономерность. Только что Игорь Яковенко сказал о том, что, дескать, отношение общества к Березовскому соответственное. Да, это верно. Я бы даже сказал, что есть некая демонизация его личности. Однако есть и другая сторона, о которой, я бы хотел, чтобы мы не забывали. У нас человек гонимый, даже пусть он олигарх, всегда вызывает некое сострадание и что-то вроде жалости. Я думаю, что Березовский сейчас именно в этом положении и, кстати, этим своим положением гонимого хорошо пользуется. Теперь по поводу фильма. Мне кажется, что есть шанс, до сих пор он остается, что все-таки один из каналов его покажет. Если это не произойдет все-таки, мы должны будем констатировать - мы живем в то время, которое к нам вернулось из совсем недавних наших советских времен. Лев Ройтман: Спасибо, Марк Дейч. Ну что ж, да, действительно, телевидение это бизнес. Бизнес любит рекламу, а такая реклама, которая сделана фильму “Покушение на Россию”, гарантирует ошеломляющий успех этого фильма. Кстати, можно брать больше денег и под коммерческую рекламу, которая пойдет во время демонстрации подобного фильма по телевидению. Так бы поступил любой западный телевизионный канал, который не находится под политическим колпаком, то есть не запуган до того, что прячется в подворотню. Так это оцениваю я. Аркадий Иосифович Ваксберг, парижский корреспондент “Литературной газеты”, юрист, писатель, публицист, как видится эта ситуация вам? Аркадий Ваксберг: Я думаю, что мои коллеги уже достаточно четко обрисовали ситуацию. Я позволю себе посмотреть на эту ситуацию еще и глазами юриста. Во-первых, совершенно очевидно, что страх, о котором говорили и Игорь Александрович, и Марк Дейч, он присущ не только самим журналистам, которые находятся под властью самоцензуры и опасаются за свое будущее. Но это прежде всего страх тех, кто не пускает фильм на экраны, препятствует его доступу к населению. Тем самым отвергается конституционное право каждого гражданина на свободный доступ к информации. Я вспоминаю не только известную максиму, идущую из Древнего Рима - “Юпитер, ты сердишься, значит ты не прав”, но и чисто юридическую максиму, идущую оттуда же - “никто не может быть судьей в собственном деле”. В данном случае те, кому адресованы обвинения, сами решают, что правда, а что клевета, навязывая в сущности стране свою правду. Хотя пока что ни один правомочный орган эту правду не установил. Каким образом, кстати, она может быть установлена, если одна из версий, в пользу которой, пусть еще и не бесспорно, но весьма убедительно говорят как прямые, так и косвенные доказательства, отвергается с порога, а общественному мнению назойливо навязывается, притом априорно, совсем другая - чеченский след. Самого следа нет как нет, а версия не только есть, но в сознании населения она так и осталась единственной. А между тем, знает любой юрист эту азбучную истину, нет большего непрофессионализма и большей предвзятости, чем оказаться в плену одной-единственной версии. Любой следователь вам скажет, что разрабатывать надо все. Но, как мы видим с историей показа этого фильма, когда преступление замешано на политике, эта азбука криминалистики перестает действовать. Березовский предложил заслуживающую самого пристального внимания, но неугодную, опасную для верховной власти версию. Значит, эту версию надо не исследовать, а изничтожить на корню. Таковы теперь демократия, законность и свобода. Лев Ройтман: Спасибо, Аркадий Иосифович. Игорь Александрович Яковенко, шестой канал, “ТВ-6”, вновь вернется в телеэфир. Таково решение конкурсной комиссии, которую созвало Министерство печати. Но тут-то как раз и возникает вопрос: все распри вокруг “ТВ-6” были связаны с представлением о том, что в России подавляется свобода слова. В данном случае “ТВ-6” вернется. Но не окажется ли так, если за одного битого двух небитых дают, что когда этот “битый” “ТВ-6” вернется в эфир, все это никакого отношения более к теме свободы слова больше иметь не будет? Игорь Яковенко: Я думаю, что нужно констатировать, что комиссия все-таки сделала довольно точный выбор. Потому что действительно одна из самых профессиональных команд в российском телевидении получила эфир, и это хорошо, и это здорово прежде всего для телезрителей. Хочу тоже констатировать, что от этой команды осталось уже меньше половины. И остальные люди, очень уважаемые и сильные профессионалы бывшего “НТВ”, того самого “звездного” “НТВ”, они уже рассеялись по другим каналам и как-то немножко потускнели. Такие вот особенности командной игры, что когда люди рассеиваются, они утрачивают некоторые кумулятивные качества. На самом деле это ведь урок не только для команды “ТВ-6”, это урок для всей российской журналистики. И испуг, эффект от этого испуга, который произошел, он касается всей российской журналистики. Поэтому эффект значительно больше, чем судьба “ТВ-6”. Ну и, наконец, давайте поживем и увидим, что из себя будет представлять сегодняшняя шестая кнопка, потому что та конструкция управления каналом, которая сегодня предложена и которая сегодня победила, она составляет действительно большую проблему. Там есть безусловная связь и управляемость со стороны Кремля. Насколько профессионализм команды Киселева сможет преодолеть эту управляемость и эту связь, это вопрос, на который может ответить только время. Профессионализм, который даже в условиях полностью контролируемого, полностью управляемого канала существует сегодня в российском телевидении, есть. Тот же самый Познер, о котором говорил мой коллега Марк Дейч, один из таких примеров. На стопроцентно контролируемом со стороны Кремля канале человек все-таки умудряется говорить какие-то объективные вещи и работать вполне профессионально. Это примета настоящего профессионала. Даже в советское время очень многие журналисты умудрялись быть профессионалами. Лев Ройтман: Спасибо, Игорь Александрович. Да, действительно, и в советское время многие умудрялись быть профессионалами и были профессионалами, и вошли из советского времени в постсоветское, оставаясь профессионалами. Но вы совершенно правы, кумулятивный, то есть накопительный, коллективный в данном случае эффект профессионализма сегодня, мне кажется отсюда из Праги, нивелируется, если не полностью подавляется этим страхом, о котором и вы тоже говорили. Тот же Владимир Познер остается индивидуально профессионалом, им останется и Евгений Киселев. Таким профессионалом в журналистике, читаемым, уважаемым был и остается Аркадий Ваксберг. Аркадий Ваксберг: Вы знаете, я все-таки хочу вернуться к тому конкретному сюжету, о котором зашла речь вначале. Ведь у этой истории есть еще один аспект, связанный уже с сугубо личными правами гражданина. Березовский - гражданин России, подвергающийся сейчас жестокому поношению на всех телевизионных каналах, в печати, в том числе и в виртуальной. Например, на таком сайте как “Стана.Ру”, ранее принадлежавшем господину Павловскому, его честят по всем правилам самой свободной в мире советской прессы, а ему на тех же каналах и сайтах возразить, опровергнуть, просто высказаться не дают. Вот и вся свобода. У меня к господину Березовскому, как и у Марка Дейча, наверное, было и есть множество претензий, у кого-то их, наверное, гораздо больше. Но это не значит, что он может быть ограничен в своих правах, тем более, что речь идет о проблеме, волнующей всю страну, о чем вы, Лев Израилевич, так точно рассказали. Интересно, спросили ли у жертв этих взрывов, хотят ли они ознакомиться с версией господина Березовского или отметают ее с порога, как лубянские товарищи? Я понимаю, что вопрос риторический, ответ на него очевиден. Мне кажется, именно с историей показа, точнее, непоказа этого фильма реанимируется самиздат. Только теперь не печатный, а визуальный. Производство неугодных властям фильмов при современной технике остановить не удастся, телевизионных каналов для их показа не будет, значит они пойдут по рукам. Сегодня власти этого, похоже, не очень боятся. Но ведь сначала они не очень боялись и того самиздата, а чем это кончилось, мы знаем. Лев Ройтман: Спасибо, Аркадий Иосифович. Вот в этом-то как раз самый большой парадокс. Этот фильм, по сути дела, каждый, кто хотел, тот посмотрел. Фильм присутствует в российском Интернете в полной версии. Фильм на кассетах, которые уже бесконечно тиражируются, был ввезен в Россию - через Москву 800 кассет, а в Петербурге было задержано сто кассет. Этот фильм всем, кто захочет его увидеть, будет доступен. Власти при этом делают вид, что, ах, вот такого ничего не существует, что это все ерунда. Мы знаем, что “самиздат” имеет взрывную силу еще большую, чем открытое издание или открытый показ - прелесть запретного плода. Марк Дейч, вы ведь были и самиздатчиком, и тамиздатчиком, вспоминаю ваши “Записки постороннего”, а сегодня вы вовсе не посторонний в российской журналистике. Марк Дейч: Мне хотелось бы, Лев, отметить еще одну любопытную деталь, о чем чуть-чуть начал говорить Аркадий Иосифович Ваксберг. Я имею в виду отношение к Березовскому как к личности. Обратите внимание, как только появился фильм, сразу же наша отечественная российская прокуратура выдвинула обвинение против Березовского в том, что он финансировал незаконные чеченские бандформирования. Естественно, ни оправдаться, ни что-либо сказать для российской общественности Березовскому не позволено. А меня в этой связи интересует один вопрос. Когда Березовский, при всем различном к нему отношении, когда он по собственной инициативе и, насколько мне известно, на свои деньги выкупал пленных российских солдат, о которых забыло Российское государство и которое ничего не делало для их освобождения, он что, тем самым тоже способствовал финансированию чеченских бандформирований? Но, вероятно, можно на эту проблему посмотреть и так. Но ведь это же было и, я полагаю, родители тех мальчиков русских, которые были освобождены из чеченского плена благодаря Березовскому, до сих пор ему очень благодарны. Почему никто не вспомнит об этом, а ведь это очень важная деталь. Может быть об этом финансировании ведет речь наша Генеральная прокуратура, когда предъявляет эти обвинения Березовскому? Лев Ройтман: Спасибо, Марк Дейч. И об этом финансировании, и даже о финансировании некоего цементного завода. Из этого цемента производились и какие-то укрепления для вооруженных действий, уж не знаю, так как они производятся из любого цемента, из коммунистического, из нацистского, из антикоммунистического и так далее. Каждый юрист, конечно, понимает, что это чистейший вздор. Но мне в данном случае, поскольку это - самая омерзительная часть обвинений и выпадов в адрес Бориса Березовского, вспоминается, что чистоплюи, не обинуясь скажу, мерзавцы в Западной Германии, когда Германия была еще разделена, обвиняли правительство Западной Германии в том, что оно, выкупая заложников восточногерманского режима, оказавшихся в тюрьме за намерение покинуть Восточную Германию, тем самым способствует торговле людьми. У политзаключенных, выкупленных у восточногерманских человеколюбцев, почему-то при этом не спрашивали, довольны они тем, что их выкупили или нет. Игорь Яковенко: Я хотел бы в заключении сказать о том, что, вопреки утверждению нашего мэтра господина Познера, что телевидение это бизнес, это не всегда так. Во всем мире существует такой институт, как общественное телевидение. Телевидение, которое развивается не по законам бизнеса, а под контролем общества. Я абсолютно убежден, что сегодня поставлена некоторая точка в развитии отечественного телевидения, и выход из сегодняшней ситуации - это развитие общественного телевидения, которого в России пока нет, и в этом перспектива возвращения российских СМИ из той подворотни, в которую их загнали. Приносим свои извинения за возможные неточности Другие передачи месяца:
|
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
