Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
23.12.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
[12-09-02]
Факты и мненияВедущий Лев РойтманАльтернативная гражданская служба: закон уже есть, службы - нетЛев Ройтман: Закон "Об альтернативной гражданской службе" начнет действовать только с первого января 2004-го года. До тех пор еще три призыва в армию, включая предстоящий осенний. Закон принят, поскольку Конституция дает право на замену военной службы службой гражданской, если несение военной службы противоречит убеждениям или вероисповеданию гражданина. Хорош этот закон или плох - об этом мы еще поговорим сегодня. Но как быть потенциальному альтернативщику сейчас, в этом своеобразном правовом вакууме? Конституцию никто не отменял, право на убеждения, в том числе религиозные, есть, но кому эти убеждения предъявить как основание для альтернативной гражданской службы, которой, повторяю, еще нет. В разговоре участвуют: Валентина Мельникова, Союз Комитетов солдатских матерей России; историк, теолог Андрей Зубов; и военный обозреватель Александр Гольц. Александр Матвеевич Гольц, как военный специалист, чем объясняете вы, что будущая альтернативная гражданская служба в России установлена по общему правилу в 42 месяца? Вот смотрите: в Германии это 15 месяцев, в Норвегии - 16, в Чехии - 18, Венгрия - 22 месяца, в Польше максимум 36 месяцев, а в России, я повторюсь, 42 месяца. Почему? Александр Гольц: Никакого секрета здесь нет. Военные и те депутаты, которые их поддерживают, в частности, председатель Комитета по обороне Государственной Думы Андрей Николаев, вполне откровенно и ясно говорили: альтернативная служба должна быть хуже, условия ее должны быть суровее, чем те, что ждут человека в армии, а то наша армия опустеет. Поэтому, в общем-то, никакого секрета. Весь закон "Об альтернативной гражданской службе" пронизан идеей сделать альтернативную службу неким наказанием за отказ от службы в вооруженных силах. Лев Ройтман: Итак, этот закон имеет, насколько это можно сформулировать кратко, карательный уклон. Валентина Дмитриевна Мельникова, ответственный секретарь Союза Комитетов солдатских матерей России, как раз то учреждение, которое стоит на страже этого права молодых людей на альтернативную гражданскую службу. Я уже сказал, что возник своеобразный, не столько правовой, поскольку Конституция это закон высшего разряда, но некий процессуальный вакуум. Конституция действует, а военкоматы могут говорить и стопроцентно будут говорить - закон-то вступает в силу с первого января 2004-го года. Что делать потенциальному альтернативщику, который по убеждениям, по вероисповеданию может претендовать на АГС сегодня? К кому ему идти, куда? Валентина Мельникова: Как в 95-м году записал в решении военный судья: Конституцию Российской Федерации не колеблет отсутствие закона. Ровно то же самое будет происходить и сейчас. По-прежнему молодые люди, которые выбирают альтернативную службу, могут подавать заявления в призывную комиссию, могут писать президенту. Конечно, призывные комиссии будут поставлены в идиотское положение, потому что они не могут ничего отложить и в то же время еще пока не могут направить на альтернативную службу. Но отказ призывной комиссии гражданин спокойно, по известной процедуре, обжалует в суде. А вот суды выносили и будут выносить решения обязать призывную комиссию предоставить отсрочку до вступления в силу закона "Об альтернативной гражданской службе". Лев Ройтман: То есть у вас есть убежденность, что сложившаяся судебная практика не позволит призывать в армию тех, для кого это противоречит совести, то есть религиозным убеждениям и просто убеждениям, в том числе это могут быть убеждения и пацифистские. Вопрос теологу, историку Андрею Зубову. Андрей Борисович, в соответствии с принятым законом "Об альтернативной гражданской службе", я читаю его статью 11-ю: "Граждане, которые изъявили желание заменить военную службу по призыву альтернативной гражданской службой, должны обосновать, что несение военной службы противоречит их убеждениям или вероисповеданию". То есть они обязаны это сделать по закону. В то же самое время Конституция России прямо говорит о том, что никто не должен быть принужден к выражению убеждений и мнений. Как вы, как теолог, как специалист по проблемам совести, соотносите Конституцию с ее запретом и этот закон с его обязанностью? Андрей Зубов: Я предполагаю, что здесь, конечно, есть некоторая коллизия, которую решит разъяснение Конституционного суда. То есть, безусловно, сам факт выбора альтернативной службы, наверное, предполагает, что молодой человек должен объявить, что по его убеждениям он не может носить оружие и служить в вооруженных силах. Все дальнейшее уже антиконституционно. То есть никто не имеет права у него спрашивать, а почему, а каковы ваши убеждения, а во что вы верите. Вот это все уже выходит за пределы нашего конституционного права иметь свободу совести и не объявлять кому бы то ни было о своих сокровенных принципах и убеждениях. Мне кажется, что в принципе здесь конфликт скорее видимый, и при доброжелательном отношении Конституционного суда к этой проблеме все будет разрешено очень просто. Лев Ройтман: Валентина Дмитриевна, как намерены действовать вы? Быть может, у вас есть уже какая-то тактика, какая-то стратегия в данном вопросе, когда налицо явное как будто бы противоречие между законом и Конституцией? Валентина Мельникова: Мои коллеги и моя организация говорили о том, что мы будем рассматривать возможность подачи жалобы в Конституционный суд Российской Федерации. Это по поводу закона. Но я должна сказать, что число молодых людей, у которых появляется такая потребность в альтернативной службе, не надо забывать, оно не очень велико. Здесь есть две причины. Первая и основная это то, что практически все молодые люди, достигшие призывного возраста, при строгом медицинском отборе не могут быть призваны по здоровью. И вторая причина это то, что даже в советское время, в 90-м году, в Советском Союзе было 2200 заключенных по отказу от военной службы. И сейчас людей, которые и по здоровью могли бы быть призваны, и имели альтернативные убеждения, их будет немного. Я думаю, что в каждом индивидуальном случае мы будем уже с ребятами работать индивидуально и помогать каждому отдельно, потому что у каждого своя ситуация. Одно дело, когда человек имеет религиозные убеждения, тут может быть помощь со стороны теологов, со стороны представителей той церкви или конфессии, в которой этот молодой человек состоит. Могут быть другие причины, тогда можно будет помогать. Это очень индивидуальная работа именно потому, что это связано с совестью. Лев Ройтман: Спасибо, Валентина Дмитриевна. Я должен оговориться: я не хочу, чтобы эта передача была понята так, что Радио Свобода каким-то образом инструктирует или готовит альтернативщиков, которые намерены добиваться замены военной службы гражданской. Мы говорим о конституционном праве и о том, как это право может и должно соблюдаться. Александр Матвеевич Гольц, Валентина Дмитриевна говорила о том, что число потенциальных альтернативщиков не столь уж велико. Александр Починок, министр, говорит, что, быть может, их будет примерно 12 тысяч. Сейчас, по имеющимся данным, в российских военкоматах где-то две с половиной тысячи подобных заявлений. Действительно, это не так много. Но вопрос вот какой: ведь контрактная армия, добровольческая, профессиональная армия все эти вопросы снимает вообще. В чем российская проблема, почему нужно городить этот огород, хотя решения еще при Ельцине принимались о переходе на контрактную основу формирования армии? Александр Гольц: Главная проблема в том, что офицерский корпус в целом по разным причинам не приемлет идеи профессиональной или добровольческой армии. Даже получив прямой приказ Владимира Владимировича Путина, военные придумали довольно идиотический эксперимент с Псковской дивизией с единственной целью доказать, что профессиональная армия неподъемна для России по финансовым соображениям. Дело здесь в том, что если говорить о высшем генералитете, об офицерском корпусе, то призывная армия оправдывает многие их корыстные интересы, в частности, призывная армия оправдывает тот факт, что у нас лейтенантов меньше, чем полковников. Теоретически предполагается, что в случае войны эти полковники возглавят тысячи и тысячи призывников. Боевые офицеры боятся контрактной армии, объясняя - в личных разговорах со мной это многие говорили - что молодого парнишку довольно несложно бросить в бой, заорав на него покрепче, надавив посильнее морально, а взрослого мужика-контрактника уже на ура не погонишь под огонь. И, наконец, третий, очень важный момент. Идея контрактной армии подрубает всю систему российского, а, точнее, советского военного образования. Наш офицер это человек, который способен и обучен обучать начальной примитивной военной подготовке, начиная каждые полгода с приходом призывников новый цикл. Никто сейчас в армии не понимает, как совершенствовать и развивать способности контрактников. Переход на контрактную армию рубит все основы советской массовой армии, и этому сопротивляются из последних сил. Лев Ройтман: Спасибо, Александр Матвеевич. Имея нынешний пример Афганистана, вполне можно себе представить, что американская контрактная добровольческая армия отнюдь не менее боеспособна, чем российская армия по призыву, например, в Чечне. То же, наверное, относится и к британской армии, также контрактной и также добровольческой. Можно назвать и канадскую армию, также контрактная, также добровольческая, но это уведет нас в сторону. Андрей Борисович Зубов, давайте посмотрим, как это было в России. Ведь Россия постсоветская далеко не первое государство, которое, проявляя гуманность и уважение к убеждениям своих граждан, дает им право на несение не воинской службы. Как это было в России дореволюционной? Андрей Зубов: В Российской империи, как известно, воинская повинность считалась обязанностью всего населения Российской империи. Из нее, естественно, делались изъятия для людей с высшим образованием, для студентов. Но в принципе считалось, что каждый человек должен нести воинскую службу. Впрочем, для нас сейчас некоторые элементы законодательства о военной обязанности Российской империи кажутся странными. Например, считалось, что мусульмане не могут принуждаться защищать православное государство, что это может противоречить их совести, хотя они и подданные русского царя. И поэтому мусульман в русскую армию не призывали никогда. Разрешалось добровольно вступать в русскую армию тем мусульманам, особенно этим пользовалось мусульманское дворянство, которые хотят получить высшее военное образование и служить в русской армии. Надо сказать, что из таких мусульман-дворян формировались блестящие русские офицеры, иные из которых являются полными Георгиевскими кавалерами и одним из примеров наиболее славного служения России до последнего момента ее истории. Например, хан Нахичеванский, отказавшийся присягнуть Временному правительству, сохранивший верность государю-императору Николаю Второму. Таким же образом не призывались кочующие инородцы, буддисты и многие другие группы населения. Те сектанты, молокане, штундисты, которые до закона 1905-го года вообще считались как бы вне закона, а потом были легализованы, также могли не идти в армию и активно пользовались этим правом. Что же касается православного населения и евреев, то они призывались в русскую армию, равно как католики и протестанты. При этом считалось, что в этих религиозных системах нет внутренних запретов на служение в армии, и поэтому эти люди могут служить в вооруженных силах. Принцип же пацифизма в то время был практически неизвестен и поэтому этот принцип и не мог выдвигаться в качестве аргумента в отказе от службы в армии. Лев Ройтман: Спасибо, Андрей Борисович. Валентина Дмитриевна, не встречаетесь ли вы с обвинениями в непатриотизме в вашей деятельности, в частности, в вашей функции - ответственный секретарь Союза Комитетов солдатских матерей? Валентина Мельникова: Безусловно, наша организация это красная тряпка для военного быка. И, конечно, за глаза военные называют нас и агентами империализма, и вообще всячески. Но впрямую в непатриотизме я обвинений не слышала. Потому что это невозможно сейчас говорить. Ни одна организация в Росси не сделала больше для защиты прав солдат, чем Комитеты солдатских матерей. Ни одна организация так не следит за соблюдением закона при призыве, как наши женщины из Комитетов солдатских матерей. Поэтому говорить о том, что мы не патриоты, невозможно, мы заботимся о самом главном - о том, чтобы молодые люди были здоровы и живы, чтобы у них было будущее. Лев Ройтман: Валентина Дмитриевна, попутный вопрос: а сотрудничают ли с вами, оказывают ли вам поддержку воинские учреждения, в частности, какие-нибудь отдельные военкоматы, быть может, другие какие-то воинские инстанции? Валентина Мельникова: Система военкоматов это тоже насквозь советское образование, которое на самом деле давным-давно пора ликвидировать. Это рассадник коррупции, рассадник беззакония. Это отдельный разговор. Я должна сказать, что наиболее контактным и рабочим учреждением является военная прокуратура, Главная военная прокуратура. Несмотря на то, что за 13 лет сменилось несколько военных прокуроров, тем не менее, именно это военное ведомство понимает, что наша организация является их союзником. И мы имеем информацию и возможности, которых подчас не имеют военные прокуроры, потому что мы неформальны, мы граждане, которые могут делать то, что прокурор или следователь не могут сделать по должности. И с военной прокуратурой у нас ежедневная совместная работа. Более того, в московскую приемную раз в неделю приходит дежурить представитель одной из прокуратур. Просто приходит полковник или капитан юстиции, вместе с нами ведет прием и очень часто именно личное присутствие представителя военной прокуратуры помогает мальчикам, которые оказались в сложной ситуации. Они боятся пойти туда, где только военные, но они готовы выслушать рекомендации прокурора и поговорить, представить ему какое-то объяснение, когда это происходит у нас в стенах. Лев Ройтман: Спасибо. Александр Матвеевич, представим себе, что та цифра - 12 тысяч потенциальных альтернативщиков, которую называет, естественно, прогнозируя, гадая, министр Починок, реализуется. Представим себе, что отсрочки в том виде, как они есть сейчас, от службы в армии сохранятся, хотя есть данные о том, что Министерство обороны пытается сократить количество этих отсрочек. Представим себе, что все будет в рамках закона без выкручивания рук. Грозит ли это чем бы то ни было боевой готовности российской армии? Александр Гольц: Вы понимаете, что касается боеготовности российской армии, то с альтернативной службой или без альтернативной службы, она не боеготова, это медицинский факт. И недавняя раздача предупреждений о неполном служебном соответствии российским генералам в связи с гибелью вертолета в Чечне, это один из симптомов того, что армия небоеспособна, армия разлагается. Военные, постоянно шантажируя правительство заявлениями, что если будет введена альтернативная служба, если не отменят отсрочки это все, мол, развалит армию, военные говорят неправду. Армия будет разлагаться и при отсутствии отсрочек, и при отмене или максимальном ужесточении альтернативной службы. Приносим свои извинения за возможные неточности Другие передачи месяца:
|
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
