Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
23.12.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
[19-06-02]
Имперское сознаниеВедущая Ирина Лагунина Часть первая Борьба с терроризмом и международное право. Система международных отношений, разработанная ООН за вторую половину 20-го века, и применение силы государствами, в чьем военном превосходстве вряд ли кто-нибудь может усомниться. Вслед за авиаударами НАТО в Косово последовала война с терроризмом, которую Соединенные Штаты ведут в Афганистане. Список государств, поддерживающих терроризм, открывает Ирак, и в будущем не исключено применение силы и против этого государства тоже. Насколько пострадала сложившаяся система международного права от того, что сама угроза безопасности странам стала иной, угрозу, в первую очередь, представляют террористические сети, стоящие над государственными границами? Насколько силовой ответ на эту угрозу возвращает историю на века назад, в эпоху господства империй, чье военное превосходство в то время тоже не вызывало ни у кого сомнений? Недавно в комментарии "Перестаньте претворяться" в газете "Файнэншл таймс" специалист международного центра Вудро Вилсона в Вашингтоне Майкл Гленн заметил: "Сегодня международная система отношений существует в параллельных пространствах двух систем: одна - de jure, а другая - de facto. Первая состоит из иллюзорных правил, которые должны определять применение силы государствами. (...) Система de facto отражает реальное поведение государств в мире, в ней страны взвешивают свои потери и приобретения, регулярно попирая правила, торжественно провозглашенные системой de jure". На самом деле немало политологов и журналистов в США обсуждают сегодня именно этот вопрос: а не является ли силовая акция Соединенных Штатов против международного терроризма в какой-то степени проявлением имперской политики единственной мировой сверхдержавы. Именно эта дискуссия - тема беседы с философом, преподавателем европейского Центра стратегических исследований имени Джорджа Маршалла в немецком городе Гармиш профессором Александром Гариным. Начну с того, что сам выход США в качестве основного фактора международной силовой политики произошел довольно неожиданно. Еще два года назад Европа укоряла Соединенные Штаты за тенденцию к самоизоляции. Президент Клинтон в 99-м подвергался резкой критике за то, что американские войска присутствуют в 40 странах мира. Соединенные Штаты начали сокращать свое присутствие в миротворческих контингентах. И вдруг все переменилось. Александр Гарин: Действительно, я с вами согласен, что Америка года два назад, особенно во время предвыборной кампании, явно, с точки зрения республиканцев, стремилась к определенному изоляционизму. Но 11-е сентября вырвало Америку из этой, даже, может быть, не столь реальной, сколь намеренной изоляции и выдвинула ее как фактор мирового порядка номер один именно из-за того, что величина американских ресурсов несравнима с величиной ресурсов никаких других стран, ни отдельно, ни даже вместе взятых. А с другой стороны, сами террористы выбрали Америку как символ того порядка, который им не нравится, который должен был бы быть уничтожен. Удар по Америке - это символический удар. Ирина Лагунина: Но именно применение силы в ответ на эту силовую акцию вызвало дискуссию в самом американском обществе - а не ведут ли себя Соединенные Штаты как империя? Начали проводиться параллели между нынешним взглядом на проблемы безопасности и отношением к ним в британской или испанской империи... Александр Гарин: Слово "империя" в американском лексиконе всегда имело негативный характер. До последнего времени - однозначно негативный характер. Само создание Америки как национальной страны, отделившейся от Британской империи, уже обозначало то, что американцы всегда подчеркивали национальную независимость против покушения любых империй, и в области внешней политики всегда поддерживали именно эту сторону. А словечко "зло" очень легко добавлялось к слову "империя" - "империя зла". Ирина Лагунина: Давайте обратимся к внутренней дискуссии в Соединенных Штатах, она, кстати, отражается уже и в прессе... Александр Гарин: Если судить по прессе, то появляются такие статьи - "Новая армия для империи", "Каким должен быть новый солдат американской армии для новых имперских обязательств?". Конечно, это риторическое употребление слова "империя" и, конечно, это броский заголовок, который подчеркивает именно изменившуюся ситуацию. С другой стороны, появились статьи, которые говорят о том, что, да, Америка, конечно, основана на легалистской культуре. То есть, превыше всего - закон, место английского монарха занял Верховный суд Соединенных Штатов. Мы видели, как разрешалась политическая проблема выборов решением Верховного суда, которому все подчинились, все стороны, и не оспаривали его дальше. Так вот, высказывается сомнение в том, что стоит ли так уж придерживаться легалистского принципа во внутренней или во внешней политике. В ваших передачах недавно звучал мотив о том, что такое ФБР в новой ситуации, насколько законы его связывают или насколько законы позволяют проводить силовую политику, которая характерна, скорее, для старых империй, чем для государства, основанного на праве. В воздухе витает это слово. И многие авторы, в Америке в том числе, контрастируют новую ситуацию по сравнению со старой именно тем, что подчеркивают более позитивный, понимающий взгляд в отношении роли империи в истории. Да, империи были против пиратства, например. Британская империя уничтожила пиратство. Да, даже Россия, Российская империя, уничтожала рабство, когда входила в центрально-азиатский регион. С другой стороны, я думаю, что человек не западной культуры, если он слышит такого рода терминологию, то она легко может сбить с толку. Потому что эта аналогия хромает и хромает очень сильно. Ирина Лагунина: С другой стороны, она ставит проблему, проблему того, где границы легализма, когда речь идет о безопасности. Но, согласна, эта дискуссия может быть не до конца понятна человеку, который не живет в Соединенных Штатах и не является частью этого общества. По-моему, стоит посмотреть на то, в чем американская интерпретация слова "империя" отличается, скажем, от исторической, или европейской, или российской интерпретации этого слова? Александр Гарин: Если взять традицию, в которой обсуждались политические события в Советском Союзе, легко можно было бы на это прореагировать так - а что вы хотите? Конечно, "империализм есть высшая стадия развития капитализма", как в свое время учили во всех учебных заведениях. И, конечно, империя и занимается тем, что для того, чтобы найти рынки сбыта и обеспечить свое экономическое преимущество, вводит прямо или более или менее косвенно силу в международные отношения и гарантирует таким образом, что ее экономика процветает. Вот такой экономизм марксовского типа. И Маркс, классический Маркс 1850-х годов, был за то, чтобы Британия распространяла свою империю и выводила маленькие государства из их крестьянской жизни, так сказать, вводила их в круг цивилизации. На самом деле, мне кажется, что сегодняшняя ситуация, связанная с Америкой на международной сцене, резко отличается от поведения империй в 19-м или в начале 20-м века. Ирина Лагунина: Профессор Гарин, чтобы ответить на вопрос, насколько имперскую или насколько отличную от имперской политику проводят Соединенные Штаты, надо определить конкретные составляющие понятия "имперская политика"? Своего рода круг проблем, о которых мы дальше и будем говорить. Александр Гарин: Интересно посмотреть на разные элементы, которые входят в понятие безопасности. Потому что главная задача империи это, конечно, безопасность. Империя Чингисхана обеспечила существование Великого шелкового пути, империя Тамерлана обеспечила то же самое - мир, который обеспечит дальше экономику и торговлю и так далее. Вплоть до Британской империи, которая уничтожала пиратство в море. Удивительно, что в сегодняшней ситуации глобализации террористический удар 11-го сентября представил перед нашими глазами всю связку вопросов, которые касаются вопросов безопасности, все элементы в одном ключе. Элемент культуры - когда-то он занимал только академиков: культура и цивилизация - какая разница между ними? Вдруг это оказался фактор безопасности. Западная пресса дружно оценила удар 11-го сентября как удар по цивилизации. И одновременно от западных политиков, конечно, можно было слышать: мы, естественно, уважаем другие культуры, не пытаемся навязать нашу, но, тем не менее, мы не собираемся сдавать нашу цивилизацию. В Германии возникло понятие "ведущей культуры", которое предложил исламовед Басен Тиби. Недавно в газете "Вельт" была опубликована очередная его статья, в которой он говорил о том, что если нет консенсуса в отношении того, что представляет собой европейская цивилизация, то европейская цивилизация, европейские страны оказываются беспомощными перед лицом неконтролируемой миграции, перед лицом тех религиозных, культурных меньшинств, которые вместе с неконтролируемой миграцией привносят и конфликты из своих регионов и стремятся к тому, чтобы установить альтернативный порядок в Европе. Не просто, так сказать, быть довольными своей культурной идентичностью, а выставить альтернативу европейскому обществу. Вот этот культурный фактор стал элементом безопасности. Ирина Лагунина: Но вы сами привели цитату: империализм как высшая стадия развития капитализма. Империя - это определенного рода экономика. Многие вообще полагают, что экономика является центральной проблемой при попытках обеспечить безопасность наиболее экономически развитых стран. Александр Гарин: Экономические условия следуют из глобализации, из той ситуации, что центр от глобализации выигрывает, мировая периферия проигрывает, в результате обнищания и бедности возникает масса обедневшего населения, из которых интеллигенты-революционеры террористического склада ума набирают свою поддержку. Этот элемент тоже стал основной составляющей вопроса безопасности. Другой элемент - это элемент успешного или неуспешного государства. Неуспешное государство, то есть несостоявшееся государство, это та структура, в которой доминирует коррупция, в которой меньшинство строит свои виллы. Если предлагается международная помощь, то эти деньги утекают через карманы элиты куда-нибудь в Швейцарию, не вкладываются в экономику своей страны. И в результате возникает, опять-таки, вот это противопоставление обедневшего населения и богатой верхушки. Ирина Лагунина: Но если посмотреть на биографии террористов, то далеко не все они происходят из обедневших слоев населения, я бы даже сказала - наоборот... Александр Гарин: Если мы вспомним биографию бин Ладена, то, собственно, свою антизападную позицию он занял тогда, когда стал возражать против американского присутствия в Саудовской Аравии. А Саудовская Аравия не нравилась ему не сама по себе, как страна, откуда он происходит, а, естественно, ему не нравился режим. Режим, который, с его точки зрения, не удовлетворяет решению проблемы бедности, описанному шариатом. Что он видел у себя в стране? Он видел обнищавшее население (и это притом, что нефтяных денег в стране полно), сверхбогатую верхушку и живое чувство несправедливости среди этого бедного населения. Отсутствие диалога и отсутствие дискуссии для решения этих проблем. Традиционный быстрый рецепт решения проблем: надо установить шариат, надо установить правильный порядок. Вот это была идея бин Ладена. Поэтому основные террористы, которые вели самолет, из Саудовской Аравии и явно из той питательной среды, которая недовольна существовавшим и существующим режимом Саудовской Аравии. С точки зрения бин Ладена, Америка парадоксальным образом не только испортила своим присутствием в святой земле классический, освященный идеалом облик Саудовской Аравии, но плюс еще поддерживала паразитический режим. Вот, начиная с вопроса о государстве, несостоявшемся государстве, мы вынуждены приходить к вопросу о терроризме. Потому что несостоявшиеся государства - это причина возникновения так называемых рынков насилия, откуда террористы, как идеологи, черпают свои силы для проведения уже конкретных акций. Все эти вопросы оказались в связке. Речь ведь шла о том, чтобы защитить Америку от возможности повторения такого рода удара, но поскольку террористов нельзя идентифицировать ни с одной страной, то отвечать можно только на элементы, которые входят в корни террора. И на эти элементы можно взглянуть и с точки зрения культуры, и с точки зрения экономики, и с точки зрения государственного строительства. Ирина Лагунина: Посмотрим, как решали эти вопросы классические империи? Александр Гарин: На первый взгляд кажется, что Соединенные Штаты отвечают на проблему безопасности, глядя в корень, для того, чтобы не смотреть только на симптомы, но исправлять положение в корне, имперскими методами, классическими методами. Но мое утверждение состоит в том, что все-таки ответ является вполне современным. Ответ учитывает неудачи классических империй. Это знание, этот урок о том, почему надорвались классические империи, такие как, скажем, Британская империя, вполне учитывается в современной американской дискуссии. И если мы пройдем по этим элементам, то, мне кажется, легко можно подчеркнуть своеобразие именно современной политики Соединенных Штатов в отличие от классического образца. Хотя на первый взгляд, как я говорю, кажется, что Соединенные Штаты вышли на такую вполне историческую дорогу решения вопросов безопасности. Кажется, что, ага, как только Америка столкнулась с этими проблемами, вот она и прибегает к методу силового решения, где безопасность - это доминирующий фактор, и Америка довольно-таки быстро перешла к тому, что она не чувствует себя особенно связанной с правом и со всякими разными идеальными моментами типа прав человека и другими моментами, которые она требовала раньше от других. Ирина Лагунина: Профессор, перебью и замечу, что такое толкование нынешних действий Соединенных Штатов как раз очень удобно для авторитарных или тоталитарных государств. Или, скажем, для государств, которые стремятся к авторитаризму. Очень легко теперь сказать, смотрите: мы же предупреждали Вас об опасности терроризма, а вы говорили нам о правах человека. Александр Гарин: В крайнем своем случае это приводит к тому, что, конечно, под терроризмом начинает пониматься любое оппозиционное движение. Классическая деспотия может легко сформулировать решение своих проблем с точки зрения классической имперской политики и сослаться на то, что Америка занимается тем же самым. Вот давайте посмотрим, насколько это все-таки отличается от того, что есть на самом деле. Ирина Лагунина: Вероятно, придется вернуться к экономическим факторам... Александр Гарин: Первый вопрос - это, вообще, почему Америка осталась единственной страной, настолько сильной и несравнимой по своей мощи и ресурсам. Благодаря ли классической традиции империй? Нет, конечно. Потому что в самом взлете Америки заложен элемент, который в корне противоположен имперской логике. Традиционная имперская логика состояла в том, что император - главнокомандующий, и это его главная миссия. Главное любимое детище империи - это вооруженные силы. Конечно, тот, у кого есть сила, естественно, с помощью этой силы и берет ресурсы, и, прежде всего, от своего народа. Парадокс великих империй был связан с тем, что население его было очень бедное, элита могла быть очень богатой, а население - бедное. Вспомним классическую империю Чингисхана, население которой регулярно голодало. Возьмем советскую империю. Что говорить об уровне жизни советского населения. А производилось оружия достаточно, и мундир генерального секретаря всегда был наполнен военными орденами. Британская империя на первый взгляд немного отличается, но исследования экономистов показывают взлеты и падения. Как только империя начинала слишком распространяться, переходя за определенную черту, тотчас же начиналась инфляция в стране, поднимались проценты на кредиты, и экономика приходила в упадок. Америка же стала сильной, благодаря глобализации, как это ни странно. Классическая империя - Британская, Французская, Российская империи, завоевывали какие-то страны или какую-то часть света, распространяя свой рынок. Продукция и промышленность шла из метрополии в эту колонию, а ресурсы шли в обратном направлении. Причем, эта ситуация резко отличается от глобализации, эта игра была закрытой для третьих стран, то есть рынок был закрыт, колония была вся под контролем метрополии. Скажем, после распада Советского Союза Центральная Азия в первый раз получила возможность покупать свои продукты, где она хочет, - в Турции, в Корее, в Японии, в той же самой России. Раньше для того, чтобы купить что-то за границей, надо было просить разрешения у Москвы. Это классическая империя. Другие передачи месяца:
|
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
