Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
23.12.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
 Полвека в эфире. 1980Цикл подготовил и ведет Иван Толстой
Послевоенная история в изложении нашего радио. Год 80-й. Собственно, начался он уже в последние декабрьские дни 79-го, если политическим началом его считать оккупацию советскими войсками Афганистана. В ответ на ввод в страну "ограниченного контингента" войск (от 80 до 104 тысяч военнослужащих ежегодно), Конгресс США отложил на неопределенный срок ратификацию договора ОСВ-2, президент Картер объявил о введении эмбарго на поставки в СССР зерна и современных технологий, Генеральная Ассамблея ООН потребовала вывода иностранных войск из Афганистана, десятки стран присоединились к бойкоту предстоящей в Москве Олимпиады. В январе 80-го в город Горький был выслан академик Сахаров, не оставивший и там своей борьбы с советской агрессией. У микрофона в мюнхенской студии Свободы Лев Ройтман. Лев Ройтман: Находящийся с 22 января этого года в ссылке в Горьком академик Андрей Сахаров обратился с открытым письмом к генеральному секретарю ЦК КПСС Леониду Брежневу. Подчеркивая, что советская интервенция в Афганистане была ужасной ошибкой, лауреат Нобелевской Премии мира предлагает план, состоящий из семи пунктов, для урегулирования афганского конфликта. Текст открытого письма был привезен из Горького в Москву женой Сахарова Еленой Боннэр, которая и передала его иностранным журналистам. С основными положениями обращения Сахарова к Леониду Брежневу вас ознакомит Александр Воронин. Александр Воронин: К сожалению, полного текста письма Сахарова у нас нет, и мы вынуждены пользоваться сообщениями зарубежных агентств печати и давать цитаты в обратном переводе с английского. Лауреата Нобелевской Премии мира Андрея Сахарова тревожат возможные последствия войны в Афганистане и та цена, которую приходится платить за советскую интервенцию советскому и афганскому народу. Он пишет: "Возможно, что мир в настоящее время находится на перепутье, и весь ход событий в последующие годы и даже десятилетия будет зависеть от того, как будет разрешен афганский кризис". Лауреат Нобелевской Премии мира предлагает следующий план политического урегулирования афганского конфликта: 1. СССР и афганские повстанцы прекращают военные действия и заключают перемирие. 2. СССР заявляет о своей готовности полностью вывести свои войска, которые заменяются войсками ООН. 3. Нейтралитет, умиротворение и независимость Афганистана гарантируются Советом Безопасности ООН при участии его постоянных членов и, возможно, включая соседние с Афганистаном страны. 4. Государства участники ООН, в том числе СССР, предлагают политическое убежище всем тем гражданам Афганистана, которые желают покинуть свою страну. Свобода выезда из Афганистана всех желающих это сделать является одним из условий урегулирования кризиса. 5. Афганистану оказывается экономическая помощь на международной основе, что исключает его зависимость от какой-то одной страны. СССР берет на себя определенную долю этой помощи. 6. Правительство афганского президента Бабрака Кармаля в ожидании выборов передает власть временному совету, который должен быть сформирован на нейтральной основе с участием представителей повстанцев и правительства Кармаля. 7. В Афганистане под международным контролем проводятся выборы с участием, на общих основаниях, повстанцев. Таковы семь пунктов предлагаемого академиком Сахаровым политического урегулирования афганского кризиса. Иван Толстой: Весна. Православную пасхальную передачу ведет Глеб Рар. Глеб Рар:
Христос Воскресе, уважаемые слушатели. Поздравляю вас со светлым праздником Воскресения Христова. Начинаем передачу "Пасхальная увертюра Римского-Корсакова". Кто был в церкви у заутрени, кто помнит пасхальные богослужения прошлых лет, вероятно, узнал эту мелодию. Римский-Корсаков как лейтмотив своей увертюры "Светлый праздник", воскресной или, как ее тоже называют, пасхальной увертюры взял древнюю мелодию повторяющихся на Пасху на каждом богослужении стихов еще гораздо более древнего ветхозаветного псалма.
Иван Толстой: В 80-м году православная пасха совпала с еврейской. Программу "Шалом" ведет Инна Светлова. Инна Светлова: 8 апреля - последний день праздника Песах, праздника в честь исхода евреев из Египта, праздника, ставшего символом освобождения всего еврейского народа. А символ праздника Песах - маца, которую, как известно, полагается есть всю пасхальную неделю. С мацой-то и связаны мои главные воспоминания о том, как праздновали мы Песах дома в Риге. За несколько недель до праздника возникала проблема: где достать в этом году мацу. Но, вернее, сначала было: где достать муку для мацы? Ведь это было проблемой, и не только в Риге. И конечно, еще большей проблемой было получить мацу, так как синагога в городе была одна. И там не всегда можно было заказать мацу: запрещено было одно время. Но как бы там ни было, мацу мы доставали ежегодно для мамы, и меня в детстве всегда разочаровывало: а зачем столько говорить, волноваться, когда и вкусу-то никакого. Так себе, пресная лепешка с бесчисленными дырочками. И только позднее, когда мне стал ясен смысл самого праздника, поняла я и значение этой пресной лепешки. Как и все, связанное с Пасхой, маца тоже должна напоминать нам об исходе евреев из Египта. В Торе, Пятикнижии Моисеевом, об этом рассказывается так: "И испекли они тесто, которое вынесли из Египта лепешками пресными, и оно еще не скисло, так как они были выгнаны из Египта и не могли медлить и даже припасов не приготовили себе". Вот и едят евреи мацу - пресный хлеб - в праздник Пасхи. Семь дней подряд. Ведь там же, в Пятикнижии говорится: "7 дней ешь опресноки, а в день седьмой праздник Господу. Опресноками следует питаться семь дней этих, и да не будет видно у тебя квасного, и да не будет видно у тебя заквасы во всей области твоей". Кстати, представляете себе проблему хозяина продуктового магазина или булочной? Куда ему со всем этим товаром на семь дней деваться? Проблема эта решается так: какой-либо не еврей по соседству скупает на семь дней весь товар, и после праздника договор о купле-продаже расторгается. Так делают и по сей день в Израиле. Иван Толстой: Полвека в эфире. Год 80-й. Диктор: Говорит Радио Свобода. Культура и политика. В Париж приехал известный русский писатель Василий Аксенов, который получил разрешение на проживание за границей сроком на два года. Парижские студенты-слависты попросили Аксенова выступить перед ними с лекцией, которую он им прочел в библиотеке Института Восточных языков. Во Франции сейчас время летних отпусков, но небольшой зал библиотеки был заполнен. Наш корреспондент присутствовал в зале и записал эту лекцию на магнитофон. Вопрос: Вот если говорить об авангарде, существует ли сейчас авангард в нашей литературе?
Василий Аксенов: В литературе эта традиция была прервана административным грубейшим образом во время сталинских чисток еще до образования Союза Писателей в 1934 году. Собственно говоря, это положило конец каким-либо отдельным эстетически независимым группам. Но уже очень много было сделано. И вот когда входило наше поколение в литературу, то мы очень быстро попытались восстановить эту прерванную связь. Она восстановилась, но не стала преобладающей. В середине 60-х годов авангардными писателями, я думаю, можно было назвать: Вот Гладилин и я писали в этом ключе, в поэзии - Вознесенский. В настоящее время преобладает не авангардное течение в русской литературе. В той литературе, которая достойна этого слова. Я не говорю об официальной литературе. Еще Мандельштам сказал, что русская литература под звездой скандала родилась. И она и живет под звездой скандала. И порой мы слышим от очень умных и достойных людей, что единственная настоящая русская литература - это, так называемая, деревенская проза. Все остальное - от лукавого, от моды, что это подражание Западу, что надо писать корявую, сермяжную российскую прозу, и это именно показывает страдание и мучение народа. Тут получается престраннейший эффект. Лица, которых называют среди этой страдающей русской деревенской прозы, почти все уже увенчаны государственными премиями Советского Союза. В то время как те, кто пытается проявить себя авангардистами, им практически нет хода. Им говорят, что так нельзя писать, потому что это модернизм, потому что Белинский когда-то сказал, что так нельзя писать. Или еще какую-либо другую чушь. Какая выгода властям увенчивать наградами, так называемых, деревенщиков? Ведь они пишут действительно о страданиях людей и описывают не очень-то красивую жизнь. Я об этом думал, и мне кажется, что тут единственное, если говорить: Ведь чиновники всегда ищут какую-то такую выгоду, лежащую на поверхности, они никогда не смотрят очень далеко вперед. И мне кажется, что единственная выгода в поддержке деревенской прозы в том, что она очень локальна, очень провинциальна. Она оторвана от мировой культуры, от европейской культуры. Может, это единственная выгода для литературных политиканов, - оторвать русскую литературу от ее родной почвы. То есть европейской почвы. А мы, наша литература, - это часть европейской литературы. Вся русская культура - это европейская культура, она имеет истоками своими Элладу, библейские святые места, мы - христианская литература, и мы литература европейская. И в этом нет никакого сомнения. Иван Толстой: Из утрат 80-го года наибольший отклик получила смерть Владимира Высоцкого. Мюнхенская передача вышла в эфир несколько часов спустя. Юлиан Панич: Мне трудно говорить, потому что все, что мне надо сказать, глубоко личное. Он пришел к нам в Вахтанговское училище - невысокий, плечистый и так не похожий на актера. Просто парень с улицы. Таких - миллион. Он и остался им, парнем с нашей с вами улицы, нашим поэтом, нашим певцом, Володей Высоцким. И мне, который старше его почти на 10 лет, сегодня надо говорить поминальное слово. И комом становятся в горле все эти - "в расцвете творческих сил". Он был актером, и для него, как для актера, был один завет: спектакль должен идти во что бы то ни стало. Вот и сейчас поведу я импровизированный спектакль, где главным героем будет он - актер и поэт Владимир Высоцкий. Песня "Канатоходец". А он всегда был и сам таким - над пропастью, и только вперед. Владимир Высоцкий:
Юлиан Панич:
Ему было немногим более 40. Любой его сверстник мог бы воскликнуть: "Это же моя биография!", когда слушал вот эти сроки.
Юлиан Панич: Газета "Советская Россия" от июня 1968 года писала: "Высоцкий поет от имени и во имя алкоголиков, штрафников, преступников, людей порочных и неполноценных. Это распоясавшиеся хулиганы, похваляющиеся своей безнаказанностью". Анализируя песни Высоцкого о друге, уехавшем в Магадан "не по этапу, его не будет бить конвой, он - добровольно", потому что другу, видите ли, "довольно", автор статьи в "Советской России" спрашивает: чего довольно? И заключает автор статьи в "Советской России": "Не просто паясничает актер, но человек, который сознательно сеет зло". Ни больше, ни меньше. А вот теперь его не стало. Его, который умел быть таким добрым, таким лиричным, таким искренним.
Полвека в эфире. Год 80-й. Его основные события. Наш хроникер - Владимир Тольц. Владимир Тольц: - Массовые забастовки в Польше, организованные рабочим профсоюзом Солидарность, вынуждают польское правительство идти на частичные уступки. - Рассказы о положении в Польше по Голосу Америки, Би-Би-Си и Немецкой волне приводят к тому, что Советский Союз возобновляет глушение западных передач. С сигнала Радио Свобода глушение не снималось никогда. - Новая валюта в Израиле. Вместо прежних фунтов вводятся шекели. - Из Советского Союза эмигрирует 21471 человек. Среди них прозаики Владимир Войнович, Юлия Вознесенская, Нодар Джин, Фридрих Горенштейн, поэты Ирина Басова, Лев Друскин, Михаил Юпп, публицист Владимир Малинкович, историк Лев Копелев. - В Нью-Йорке основана газета "Новый Американец", в Лос-Анджелесе - еженедельник "Панорама". Начинает выходить "Антология новейшей русской поэзии у голубой лагуны" под редакцией Константина Кузьминского и Григория Ковалева. Печатаются воспоминания Александра Бахраха "Бунин в халате" и "Соло на Ундервуде" Сергея Довлатова. - Профессор Мэрилендского университета Джон Глэд начинает серию видеоинтервью с известными писателями русского Зарубежья. - В нью-йоркском Музее Современного Искусства проходит выставка 1000 полотен Пабло Пикасо. - Умирают президент Югославии Иосип Броз Тито, философы Ролан Барт и Жан-Поль Сартр, кинорежиссеры Льюис Майлстоун и Альфред Хичкок, писатели Генри Миллер и Ромэн Гари. - В эмиграции уходят из жизни поэт и критик Юрий Терапиано, историк и драматург Андрей Амальрик. - Мир прощается с Джо Дассеном. Иван Толстой: Лето 80-го года - это буря эмоций вокруг московской Олимпиады. Спорт и политика оказались неразделимы. Владимир Матусевич: У микрофона Владимир Матусевич. Итак, все готово к историческому моменту. Арестовали инакомыслящих, выслали подозрительных, нагнали милицейские дивизии, отрепетировали марши и улыбки, прибыл в советскую столицу глава португальских коммунистов. Можно начинать. Недолго осталось ждать волнующей минуты, когда Леонид Ильич Брежнев объявит Олимпийские игры открытыми. Игры, которые западные газеты называют ампутированными, ущербными, пародийными, мотивируя свою точку зрения тем, что более 60-ти стран московскую олимпиаду бойкотируют, что из 13 000 спортсменов, как то ожидалось, прибыло в советскую столицу лишь 5 000. И нет среди них американцев, японцев, канадцев, западных немцев, иранцев, индонезийцев: Много кого нет. Ампутированная или нет, вне сомнения, будет то особая, уникальная Олимпиада. В строгом соответствии с алфавитным порядком, первым на церемонии в Лужниках будет вынесен национальный флаг Афганистана. Нищей горной страны, которую в тот самый торжественный момент будет жечь, душить, насиловать мужественное воинство страны-устроительницы игр. Оттого многих национальных флагов будет недоставать на торжественном параде. Параде, репетицию которого мне довелось увидеть в программе западногерманского телевидения. Гусиным шагом вносили солдаты олимпийское знамя, рысцой поспешал спортсмен с факелом и поджигал нечто гигантское, серое, уродливое, то ли реактивную гаубицу, то ли доменную печь. Наверное, архитекторам-дизайнерам, которым было поручено сконструировать это символическое вместилище олимпийского огня, сказали: "Вы смотрите, чтобы самый большой был в истории игр. Не меньше 100 тонн, не ниже 20 метров, не меньше, чем на кубометр газа в секунду". И впрямь, как зажглось, как ухнуло, как заполыхало, словно напалмом вдарили по афганским смутьянам. Потянулись языки пламени в небо олимпийской Москвы, которую, по словам корреспондента норвежской газеты "Афтенпостен", в эти дни психоз, напряженность, подозрительность, окутывают и отравляют густым, ядовитым облаком. Иван Толстой: Справедливость требует сказать, что для гебистской подозрительности некоторые основания все же были. В день открытия Игр в пяти крупнейших городах Советского Союза - в Москве, в Ленинграде, в Киеве, в Ростове-на-Дону и в Одессе - появилась газета "Правда", внешне ничем не отличимая от обычной. Экземпляры попадались в парке на скамейке, в закусочной на столике, на сиденье автобуса, на прилавках в сберкассе, на почте и в самих Лужниках. Над заголовком "Правда", как и положено, стояло: "Пролетарии всех стран, соединяйтесь!", под заглавием - четверг, 28 июля. Цена 3 копейки. А ниже - фотография секретаря по идеологии Михаила Суслова в мятых штанах и с портретом Сталина на чахлой груди. Заголовки: "Россия сломила бесов!", "Судьба Л.Брежнева", "Открываются новые храмы". Фальшивую газету "Правда" выпустил во Флоренции итальянский издатель Винченцо Спараньо - в качестве личного ответа на советское вторжение в Афганистан. Лже-"Правда" (или, если угодно, "правдивая ложь") была отпечатана тиражом 5 тысяч экземпляров на 4-х полосах и попала в СССР с помощью профессиональных, как выразился Спараньо, контрабандистов. В составлении номера принимал участие молодой журналист Савик Шустер, который в конце 80-х придет работать на Радио Свобода. Выпуск олимпийской "Правды" отражал несбыточные мечты третьей волны эмиграции о внезапном освобождении страны. Объявлялось о созыве Учредительного Собрания, о бегстве Брежнева на Украину и об отказе ему там в политическом убежище, печатались новые стихи Иосифа Бродского и Василия Бетаки, издательство "Русский писатель" оповещало о выходе пятитомника Булата Окуджавы. Ну, и на закуску - культурная хроника: памятники Пастернаку и Мандельштаму в Москве и Ленинграде (разумеется, работы Эрнста Неизвестного), в страну возвращаются Александр Солженицын, Владимир Буковский, Владимир Максимов, Наталья Горбаневская. (Почти все - постоянные участники свободовских передач). Даже набранная мелким шрифтом телепрограмма - тоже была сказочно-шуточного характера: 17.05 - Выступление Александра Гинзбурга. 18.30 - Спектакль театра на Таганке "Мастер и Маргарита". Даже в 21.45 шло невероятное: американский телефильм "Коломбо" (3 серия). Спустя пятнадцать лет история в точности реализовала мечту. Вплоть до "Коломбо" по вечерам. Но до этого надо было еще дожить. Пока что власти выталкивали из страны и борцов за всевозможные права, и их защитников. Диктор: В Конгрессе США двумя сенаторами и двумя депутатами Палаты Представителей выработаны проекты резолюции в защиту христиан-Пятидесятников и баптистов в Советском Союзе. В защиту их права на свободу эмиграции. В выработке этих резолюций участвовал эмигрант из СССР Аркадий Полищук, советский журналист с 20-ти летним стажем. 10 лет он был ответственным секретарем журнала "Азия и Африка сегодня". Был идейным коммунистом. Но с 73 года стал активным участником движения в защиту прав человека, особенно в защиту христиан-Евангелистов, Пятидесятников и баптистов. Эмигрировал Аркадий Полищук в 78-м году. Живет сейчас в Нью-Йорке. Прослушайте беседу с ним сотрудника нью-йоркской редакции Радио Свобода Владимира Юрасова. Владимир Юрасов: Аркадий Абрамович, не так давно вы присутствовали на 12-й Всемирной Конференции Пятидесятников в Канаде. Насколько важное это событие в жизни христиан Пятидесятников? Аркадий Полищук: Это очень серьезно событие в жизни десятков миллионов Пятидесятников всего мира, в том числе и для Пятидесятников Советского Союза или, как они себя называют, для Христиан Веры Евангельской - Пятидесятников. Это был всего лишь 12-й всемирный съезд Пятидесятников, очень близких по вере к баптистам и другим протестантским церквям. Сегодня они широко распространены во всем мире. 12-я конференция проходила на тихоокеанском побережье Канады в городе Ванкувере, длилась она 6 дней, и каждый день там собиралось от 10 до 20 тысяч человек, делегатов и гостей из 78 стран. Владимир Юрасов: Вот вы упомянули о миллионах христиан Пятидесятников. А советская печать, даже научная литература, не называет Пятидесятников иначе как сектой. Аркадий Полищук: Называть сегодня Пятидесятников или баптистов, или Адвентистов Седьмого дня, или свидетелей Иеговы сектой так же нелепо, как именовать сектой православных христиан. Владимир Юрасов: Почему? Аркадий Полищук: Например, здесь в США, где православных неизмеримо меньше, чем Пятидесятников, никому и в голову не придет именовать сектой православную, или, как ее здесь называют, ортодоксальную, церковь. Несомненно лишь одно: их сегодня 50 миллионов, и вопреки утверждениям советской пропаганды, малюющей Пятидесятников как мрачных сектантов с чудовищными обрядами, склонных к страшным жертвоприношениям, врагов всякого знания и науки, могу лишь сказать, что среди Пятидесятников в странах Запада есть врачи, учителя, ученые, писатели, юристы, политические деятели и даже космонавты. Вот все перечисленные обстоятельства и толкнули меня на организацию мирной демонстрации в Ванкувере в течение всех 6 дней конференции. Все эти дни мы постились, то есть, говоря мирским языком, объявили голодную забастовку. Наша небольшая группа - около 20 человек - американские и канадские пятидесятники общались с тысячами людей, прибывших на конференцию. И они уносили от нас и увозили во многие страны письма советских Пятидесятников, стремящихся эмигрировать из Советского Союза. Под одним письмом стоит 800 подписей, под другим - имена семерых Пятидесятников - Ващенко и Чмыхаловых, - вот уже больше 17-ти месяцев живущих в американском посольстве в Москве в трагической попытке эмигрировать. Иван Толстой: В 80-м году известный священник отец Дмитрий Дудко успел побывать и героем, и отступником. Диктор: Говорит Радио Свобода. Начинаем передачу "С другого берега". Сегодня, в первый день большого православного праздника святой Троицы мы предлагаем вашему вниманию материалы из 130-го номера выходящего в Париже журнала "Вестник Русского Христианского Движения". Материалы, связанные с именами двух русских православных священников, которые этот праздничный день проводят в следственном изоляторе КГБ. Мы говорим об отцах Дмитрии Дудко и Глебе Якунине, которых власти обвиняют в клевете на советский строй с целью подрыва или ослабления советской власти. Те, кто следил за выступлениями этих двух священников, не сомневаются, что на самом деле ни в какой клевете они не повинны, что словом "клевета" КГБ пытается исказить содержание и смысл их писем и заявлений, в которых, называя вещи своими именами, они свидетельствуют о нездоровом угнетенном положении церкви и верующих в СССР. Начнем с заявления отца Димитрия, озаглавленного "Новый образ священника". Диктор (текст Дмитрия Дудко): Церковь наша православная сейчас находится в бедственном, беспомощном положении. Оговариваюсь только: церковь, в данном случае, я имею в виду как организацию. Церковь, как тело христово всегда жива и неодолима никакими силами ада. Священник, который находится в церкви-организации, приобрел вид забитого, боязливого, вместо проповедника Христова учения - треба исполнителя, удовлетворять текущие нужды прихода: отслужить молебен, отпеть покойника, совершить литургию и так далее. Но поскольку церковная организация так или иначе связана с церковью - телом Христовым, - то в ней появляются и другие виды священников. Я не буду говорить о всех, остановлюсь на самом важном, который в наше время крайне необходим. Это тот священник, который самоотверженно пошел бы на дело божье, встал бы на защиту попранной правды, защищал бы как добрый пастырь овец от ворвавшихся в стало волков. Таким священником и является священник Глеб Якунин, арестованный 1 ноября 1979 года. Иван Толстой: Вскоре после этого письма отец Дмитрий не выдержал давления КГБ, сдался, покаялся и обратился ко всем участникам правозащитного движения с призывом последовать его примеру. 80-й год. Во франкфуртском издательстве "Посев" выходит книга комментатора радио Свобода Кирилла Хенкина "Охотник вверх ногами", рассказывающая не только о разведчике Рудольфе Абеле, но и приключенческой жизни самого автора. Его представляет Юрий Мельников. Юрий Мельников: Кирилл Хенкин родился 24 февраля 1916 года в Петрограде. Мать, Елизавета Алексеевна Нелидова - дочь генерала лейтенанта царской армии. Отец - Виктор Яковлевич Хенкин актер и певец, один из пяти сыновей бедного еврея из Ростова-на-Дону. В 23-м году семья выехала на Запад. Кирилл Хенкин окончил Парижский университет - сравнительное литературоведение, в 37-38 годах воевал в Испании в 13-й интернациональной бригаде. В 39-49 годах преподавал французскую литературу в Блэк-Маунтен Колледже в США. В 1941 году вся семья вернулась в Советский Союз. Призванный в армию, служил в отдельной мотострелковой бригаде НКВД СССР. Уволен из органов в конце 44 года. С 45 по 65 работал во французской редакции всесоюзного радио, потом в журнале "Проблемы мира и социализма" в Праге. С 1973 года по израильской визе снова на Западе. С 1975 - политический обозреватель Радио Свобода в Мюнхене. Кирилл Хенкин читает из своей книги "Охотник вверх ногами". Глава "Москва. Всесоюзное радио". Кирилл Хенкин:
Был конец июня 1957 года. Из французской редакции на верхнем этаже здания московского радио на Пятницкой я спустился в иносправочную просмотреть новые французские газеты. Право их читать мне вернули сравнительно незадолго до этого. Были перед тем такие годы, когда беспартийного сотрудника не допускали даже до органа французской компартии "Юманите". "Наши французские товарищи живут пока что в условиях капитализма и вынуждены, разоблачая врагов, цитировать их газеты. Вам это читать незачем". Но газеты были для меня второстепенной заботой. Главная забота была уцелеть. Примерно с 1948 года работников радио начали косить массовые увольнения. Гнали космополитов. Кто-то сочинил стишок:
Чтобы не создавать нервозности, увольняли по спискам, которые вручались постовому милиционеру. Тот при выходе отбирал пропуска уволенных. На следующий день они могли всласть объясняться по вечно занятому телефону с отделом кадров. В отдельных случаях сотрудника вызывали в отдел кадров, затем приходили какие-то люди, опечатывали и уносили его стол. Не всех этих людей расстреляли. Кое-кто чрез несколько лет вернулся из лагерей со справкой о реабилитации за отсутствием состава преступления. Родственникам расстрелянных тоже выдавали справку. Партия всегда умела исправлять досадные ошибки. Иван Толстой: В конце 80-го в Москве скончалась мемуаристка, ни в каких движениях не участвовавшая, ни в какие группы не входившая, - вдова Осипа Мандельштама Надежда Яковлевна. Она одна была сильнее любых групп, собирая вокруг себя тех, кто нуждался в гражданской поддержке, в проверке своих взглядов на полвека советской истории. С поминальным словом Александр Зиновьев. Александр Зиновьев: Я перед этой женщиной преклоняюсь. Преклоняюсь перед великим подвигом ее жизни. Преклоняюсь перед ее литературным подвигом. Да простят мне почитатели Осипа Мандельштама, я ставлю человеческий и литературный подвиг Надежды Мандельштам много выше того, что сделал ее прославленный муж. Я встречался с Надеждой Яковлевной всего два раза в жизни, в общей сложности разговаривал с ней не более часа. Но за это короткое время она сумела сказать мне больше и глубже о моем творчестве, чем все прочие мои русские собратья по перу вместе взятые. Я вам бесконечно благодарен за это, дорогая Надежда Яковлевна. Поверьте мне, пока я жив, я не забуду вас. Считайте меня вашим верным литературным соратником. И спите спокойно. Вы прожили жизнь, достойную удивления. |
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
