Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
23.12.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
 Полвека в эфире. 1981Цикл подготовил и ведет Иван Толстой
81-й год. Книги, рукописи, авторы. Историк партийной власти Абдурахман Авторханов выпускает очередное исследование - на этот раз посвященное генсеку Брежневу. Вступление к книге читает Юлиан Панич. Юлиан Панич: Во главе трех предыдущих правлений советского государства стояли оригинальные политики: Ленин, Сталин, Хрущев. Во главе нынешнего, четвертого правления советской супердержавой, впервые встал супербюрократ - Брежнев. Он - эпигон, который имитирует своих предшественников. Он - исполнитель, который скрупулезно проводит в жизнь волю триединой реальной власти в стране: партаппарата, политической полиции и армии. В этом его сила, что гарантирует ему до сих пор безмятежность личной жизни. В этом и его бессилие, что делает его власть главы государства и вождя партии эфемерной. Перерождение режима революционеров в режим бюрократов, которое предвидел еще Ленин, нашло свое триумфальное завершение именно в Брежневе. Советское государство превратилось в гигантскую машину советской самоуправляющейся бюрократии. Поскольку образу мышления бюрократов органически чужда творческая фантазия суверенных политиков, то правление Брежнева либо избегает ставить и решать острейшие проблемы внутренней политики, либо повторяет зады сталинщины, либо старается заслонить эти проблему активизацией внешней политики глобальной экспансии. Я не задавался целью написать политическую биографию Леонида Брежнева. Невозможно было бы придумать более скучное и менее бесплодное занятие, чем предпринять такую попытку. У него, собственно, и нет политической биографии. Поэтому даже его советские биографы в книге о нем - "Биографический очерк" - посвятили самой личности Брежнева всего три-четыре страницы, а остальное посвящено биографии партаппарата. Даже западные публицисты, которые до сих пор пишут книги о его предшественнике Хрущеве, совершенно не берутся за Брежнева. Не может быть более уничтожающего приговора главе великого государства, как такое демонстративное игнорирование современниками его личности. Однако само правление Брежнева замечательно во многих его аспектах. Иван Толстой: Политический маразм к началу 80-х годов наблюдается не во всех социалистических странах. Наиболее яркое исключение - Польша. Вадим Белоцерковский: Здравствуйте, уважаемые слушатели. Сейчас в Польше настала долгожданная тишина и мир. С 20-го февраля, после подписания соглашений с представителями крестьян-единоличников и студентов, в Польше прекратились акции протеста и забастовки. Прекратились не только и не столько в результате призыва премьера Ярузельского к трехмесячному мораторию на забастовки, сколько вследствие удовлетворения властями главных требований рабочих, крестьян и студентов. А также благодаря призыву руководства "Солидарности" и высокому уровню ответственности, присущему сейчас большинству поляков. Три волны массовых забастовок увидим мы. Летнюю волну, закончившуюся историческими августовскими соглашениями. Ноябрьскую, закончившуюся регистрацией "Солидарности", и февральскую - уже в этом году. И каждый раз, особенно во время двух последних забастовочных волн даже среди западных наблюдателей раздавались иногда упеки в адрес рабочих и новых профсоюзов. Упреки в несознательности, что ли, и в излишнем упрямстве. Посмотрим, состоятельны ли эти упреки. И в августе, и в ноябре, и в феврале, представители рабочих, крестьян и студентов шли на компромиссы во многих вопросах и откладывали многие свои требования. В частности, в ноябре, добившись победы в главном, добившись регистрации "Солидарности", рабочие по призыву руководства независимых профсоюзов прекратили все забастовки, сняв ряд своих насущных требований. Фактически уже тогда был объявлен мораторий на забастовки. Руководство "Солидарности" и рабочие ожидали, что остальные обещания и важнейшие пункты августовских и последующих соглашений власти будут честно выполнять. Но этого не произошло. Ноябрьский мораторий, как было сказано в заявлении руководства "Солидарности" от 11 февраля, "не дал желаемых результатов, так как власти использовали его не для решения конфликтов, а для усиления политики давления на рабочих". В частности, власти отказались ввести пятидневную, сорокачасовую рабочую неделю и, главное, не хотели регистрировать профессиональное объединение крестьян-единоличников. Рабочие не могли не поддержать этого требования крестьян. Тем более, что они самоотверженно помогали рабочим во время летних, решающих забастовок, снабжали их продуктами. "Солидарности" пришлось нарушить свой добровольный мораторий на стачки и начать короткими, предупредительными забастовками поддерживать крестьян, поддерживать созданное ими профобъединение "Сельская солидарность". Иван Толстой: Надежда на исправление и очеловечивание социализма живет не только в Польше, но и в Швейцарии у русского правозащитника-эмигранта. Виктор Федосеев: Начинаем радиожурнал "Права человека". У микрофона Виктор Федосеев. Сегодня программа "Права человека" необычная. Мы познакомим вас с перепиской нынешнего премьер-министра Франции Пьера Моруа с видным русским правозащитником, писателем и публицистом Анатолием Эммануиловичем Левитиным-Красновым, бывшим узником советских лагерей. Правозащитная деятельность Левитина-Краснова широко известна. Он является автором ряда открытых писем и обращений, адресованных руководителям Советского Союза, а также авторам нескольких самиздатских статей. В мае 69-го Левитин-Краснов вошел в образованную тогда первую в стране правозащитную ассоциацию - Инициативную группу по защите прав человека в СССР. Ровно 7 лет назад, в сентябре 74-го, он покинул Советский Союз и с тех пор живет в Швейцарии. "Уважаемый товарищ! - так начинает свое письмо и тут же поясняет Левитин-Краснов. - Это обращение не является случайной оговоркой, я - Ваш товарищ. С самой ранней юности, с 15 лет я всегда был убежденным социалистом, врагом всякого строя, основанного как на экономическом неравенстве, так и на тоталитаризме, господстве бесконтрольных и никем не избранных властителей. Действуя решительно и революционно, французские социалисты могут открыть новую эру в Европе и во всем мире. Осуществить то, что сейчас называется "социализмом с человеческим лицом". Меня больше всего интересует международная политика Франции, от которой в значительной степени зависит положение Европы, положение мира, положение в моей стране. Уже давно прошли те времена, когда внешняя политика могла быть отделена от внутренней. Вы это знаете лучше, много лучше меня, Вы, который во время посещения Советского Союза демонстративно вручили евреям города Харькова, опальным евреям тору. Вы, который, будучи мэром города Лилля, с таким почетом приняли моего друга и товарища Леонида Плюща. И в своей приветственной речи воздали честь его мужеству и его страданиям, а, следовательно, мужеству и страданиям всех нас, его товарищей по борьбе и по узам. Нужно встать на защиту прав человека, встать на защиту гонимых людей во всем мире. В том числе, в России. Мы все с удовлетворением восприняли благородный жест товарища Миттерана, принявшего в Елисейском дворце жену героя двух народов - русского и еврейского - благородного страдальца Анатолия Щаранского. За этим должна последовать мужественная и настойчивая борьба за освобождение ее великого мужа. Советскому правительству следует дать понять, что никто не будет с ним вести никаких переговоров, пока не будет освобожден Андрей Сахаров - воплощенная честь, живая совесть русского и всех других европейских народов. Никаких переговоров, никаких отношений, пока не будут освобождены защитники прав человека - Юрий Орлов, Сергей Ковалев, Татьяна Великанова, Татьяна Осипова, Александр Лавут, Вячеслав Бахмин. Иван Толстой: Год 81-й. Для нашей радиостанции он памятен особо. 21 февраля вечером группа террористов под руководством Ильича Рамиреса Санчеса (кличка Шакал), оставив автомобиль в нескольких кварталах, за рекой, подошла к зданию радиостанции в Мюнхене. В 81-м году Радио Свобода - Свободная Европа охранялась весьма условно. Сторож не спеша прогуливался вокруг здания, прожекторы светили неярко, да и вечернее время: на работе только дежурные и работники отдела новостей. Бомба была прикреплена под окном чехословацкой редакции, некоторые окна русского отдела были напротив. Взрыв прогремел в 21:47, коридорные часы навсегда остановились на этом времени. Взрывной волной выбило все стекла в домах по ту сторону реки Изар, вмиг запиликали автомобили на стоянках, тряхнуло и машину террористов. Разрушения на радио были значительные, но локальные. Больше всех пострадала припозднившаяся секретарша чехословацкой редакции: осколками стекол ей порезало лицо, она почти ослепла. Взрыв разворотил несколько комнат, поломал шкафы, столы и сейфы. Пишущая машинка нашего редактора Льва Ройтмана пробила дверь запертого кабинета и вылетела в коридор. Но работа радио остановлена не была. Передача из цикла "Искусство и время" - беседа с актером Львом Круглым - благополучно дошла до конца, а потом, через 13 минут после события, начались новости. Как жаль, что в те годы выпуск новостей никто не записывал на пленку. 21 февраля 81-го года диктор начал сводку с сообщения о взрыве на станции. Непосредственные исполнители позже были схвачены и отсидели свои сроки, долго скрывавшийся Шакал сидит сегодня. А вот с заказчиками не очень ясно. Говорили о румынском следе, о венгерском, о ГДРовском. В новейшие времена генерал Олег Калугин то брал на себя ответственность за теракт, то отрицал свою причастность. Словом, из организаторов за решетку никто не сел. Тюремная тема Радио Свобода. 81-й год. Как сидят в Чистополе? Передачу "Документы и люди" ведет Аля Федосеева. Аля Федосеева: А теперь я передам микрофон Крониду Любарскому. Не удивляйтесь, пожалуйста, тому, что он, в отличие от общепринятого, говорит ЧистОполь. Кронид Аркадьевич - бывший лагерник, и они все так это слово произносят. Наподобие того, как лагерники говорят карцерА, срокА, и так далее. Кронид Любарский: Чистополь стоит вдали от железной дороги и доставка заключенных туда осуществляется из Казани, только автотранспортом, то есть воронками - специальными тюремными машинами. Тюрьма старинной постройки, Екатерининских времен, она стоит на окраине города. Она рассчитана примерно на 300-350 заключенных, большинство из них - это уголовные заключенные, и всего лишь несколько камер отведены для политических. Тюрьма состоит из двух трехэтажных корпусов и одного административного корпуса, где расположены рабочие камеры и цеха. Заключенные в тюрьме работают, как они обязаны работать во всех местах лишения свободы Советского Союза, и производство там очень разнообразное. Это металлообработка, это шитье детской обуви, сборка механизмов ручных часов и многие другие виды производства. Для политзаключенных придумана следующая работа: они плетут вручную из нейлоновой нити мешки-сетки для картофеля. Работа производится непосредственно в тех же камерах, где и живут сами заключенные. Дневная норма - восемь сеток. Кажется, что это мало. На самом деле это очень сложная работа, трудная и практически никто норму выполнять не может. За практически выполнимую половинную норму заключенные получают в месяц примерно 16 рублей, из которых 13 рублей автоматически вычитается за питание, а остальные три рубля могут быть использованы на покупку предметов в ларьке. Можно пользоваться только теми деньгами, которые заработаны в тюрьме. Камеры разные, в среднем три человека, но политзаключенные содержатся в камерах по 2 человека, кроме одного исключения, когда находится 4 человека в камере. Койки из сварных полос, расположены в два этажа, одна над другой. Третья койка, если она есть, то она в стороне находится. Деревянные полы. Окна забраны плотными жалюзи. Оконные проемы имеют очень большую глубину, стены очень толстые. Камеры политзаключенных расположены вдалеке одна от другой, и это практически исключает общение между камерами. В библиотеке Чистопольской тюрьмы около 4 000 книг, которыми могут пользоваться все заключенные, кроме политических. Для политических составлен список из 200 книг, и только эти книги разрешено получать политзаключенным. Иван Толстой: Юбилеи. Андрею Сахарову - 60. Аля Федосеева: Начинаем передачу "Документы и люди". У микрофона Аля Федосеева. К 60-тилетию Андрея Дмитриевича Сахарова - день его рождения 21 мая - была масса публикаций в зарубежной печати. В одном из номеров западногерманского еженедельника "Цайт" напечатана статья большого друга Сахарова, известного писателя, литературоведа и германиста Льва Копелева. Диктор: "Сахаров - гениальный физик. В 28 лет он совершил открытия, благодаря которым советская водородная бомба была теоретически разработана раньше американской. Три раза получил Сахаров высшую награду - золотую звезду Героя социалистического труда. По уставу этого ордена еще при жизни Сахаров должен был бы удостоится установления бронзового бюста в его родном городе Москве. Трижды награждали Сахарова и Государственной премией. В 53 году, ему было тогда 32 года, он стал самым молодым членом Академии Наук. Это открывало перед ним пожизненные привилегии, обеспеченную жизнь, неограниченные возможности для работы, для новых научных исследований, перспективу получения новых наград. Как он мог отказаться от всего этого ради безнадежной борьбы в защиту бессильных и против всемогущего произвола. Лишь немногие знают, что Сахаров уже после первого взрыва водородной бомбы призвал к прекращению таких взрывов. Невзирая на неудовольствие своего начальства, маршалов, министров и самого Хрущева, Сахаров настойчиво требовал прекращения атомных испытаний на суше, в атмосфере и под водой. Все это стало известно лишь из воспоминаний Хрущева. Сам Сахаров об этом никогда ранее не рассказывал. Столь же случайно узнали мы от его родных, что все свои Государственные премии, свыше 125 000 рублей, он пожертвовал на постройку онкологической клиники. Обязанности члена Академии Наук Сахаров близко принимал к сердцу. Жестокому шарлатану Лысенко, которого Сталин сделал главой марксистко-дарвинистской школы биологии и научных оппонентов которого он уничтожил, удалось войти в доверие и к Хрущеву. Против Лысенко и его сообщников выступил на сессии Академии Наук Сахаров. Он размножил в своем институте пространную, научно обоснованную работу Жореса Медведева с разоблачением теории Лысенко. Летом 68 года Сахаров опубликовал трактат "Размышление о прогрессе, мирном сосуществовании и интеллектуальной свободе". Этот призыв к государственным и политическим деятелям, ко всем мыслящим людям возник во взаимодействии познаний Сахарова в области точных наук, его совести и этических традиций русской интеллигенции. Иван Толстой: 81-й год. Его основные события. Наш хроникер Владимир Тольц. Владимир Тольц:
Иван Толстой: Книги, рукописи, авторы. 15 лет "Белой книге" по делу Синявского и Даниэля. В 81-м году в Мюнхенской студии Свободы составитель книги - правозащитник Александр Гинзбург. Александр Гинзбург: Я с этим делом столкнулся в первый раз, если не ошибаюсь, 9 сентября 1965 года. Я встретил на улице Марью Васильевну Розанову, жену Синявского, и она сказала мне, что Андрей арестован. Она не сказала мне ни за что, ни почему. И где-то через неделю от нее же я узнал, что он арестован как писатель Абрам Терц. Я знал Синявского давно, но мы не были близкими друзьями. Была разница в положении. Он был профессор, он был один из самых ярких критиков "Нового мира", а я был маленький журналист с еще не оконченным университетом и с немножко скандальной репутацией. И в пересечении наших судеб была даже такая смешная деталь: когда шло следствие в 60-м году о журнале "Синтаксис", то чтобы меня выгородить, Наташа Горбаневская записала в протоколе, что "Синтаксис" не может быть чем-то преступным, он понравился "даже Синявскому". Потом, когда я вернулся в 1962 году, меня несколько удивило, что меня очень вскоре после этого пригласил Андрей Донатович и очень подробно расспрашивал о том, как шло следствие. И буквально в тот же день или через несколько дней кто-то из друзей спросил меня, не знаю ли я, кто такой Абрам Терц. А я ничего Абрама Терца до тех пор не читал. После такого вопроса я, естественно, постарался раздобыть и прочитать. Но у меня никак Синявский и Терц не идентифицировались. Иван Толстой: Передача "У книжной полки". В Париже опубликована "Паутина гитлеризма" Кристиана Бернадака. Рассказывает Дмитрий Сеземан. Диктор: Ценность ее в том, что историю прихода к власти Гитлера и его сообщников автор излагает как бы устами самих актеров этой исторической драмы, а именно, приводя обширные цитаты из протоколов Нюренбергского процесса над военными преступниками. Конечно, ничего принципиально нового не могло быть сообщено на основе бесчисленных томов Нюренбергских протоколов, которые, в конце концов, доступны западному читателю и которые уже послужили материалом для множества исследований. Однако выбор текстов, цитированных Бернадаком, интересен тем, что позволяет обнаружить некоторые методы и принципы, которые при ближайшем рассмотрении оказываются общими для любого тоталитарного строя, каким бы цветом он не был окрашен. Причем эти принципы, повторяю, сформулированы не обвинителями, не противниками нацизма, а самими обвиняемыми - Герингом, Розенбергом, Фон Папеном, Шахтом, Штрехером, Функом. Послушаем Геринга. "У Германии не было парламентских и демократических традиций, как в некоторых других странах. Стало быть, нужен был другой принцип - принцип партии и принцип вождя". Отсюда, как говорится, все качества. В стране, где народ не приспособлен к парламентской демократии, концлагеря, например, вполне естественно, говорит простодушно Геринг, должны быть заселены врагами народа (да-да, он именно так и выражался), противниками принципа вождя и единовластия партии. Даже если они еще ничего предосудительного не совершили, а только "могли совершить". Характерен другой принцип, принцип осажденной крепости - должны быть кругом враги для постоянной мобилизации масс. Вопросу об отношении нацизма к религии нюренбергский процесс уделил много внимания. В Третьем Рейхе этим вопросом специально занимался Мартин Борман, по мнению которого христианство и национал-социализм несовместимы, а поэтому христианство должно исчезнуть. По мнению Розенберга, христианская церковь должна быть совершенно уничтожена, а до поры до времени - и в этом парадокс - Гитлер должен был быть главой Протестантской церкви. Это не состоялось, но Геринг-таки был Верховным епископом Пруссии. Нацисты ненавидели особой ненавистью секты за их свободу духа и с крайней жестокостью преследовали Свидетелей Иеговы и Пятидесятников, отправляя их в массовом порядке в лагеря. Иван Толстой: Проблема не печатания могла в 81-м году быть совершенно зловещей. Не только книги - но рукописи иногда попадали под запрет. Самиздатский очерк Нины Комаровой. Галина Зотова (читает очерк Нины Комаровой): Живет на Украине в небольшом уютном городке Умани, известным с давних времен, в маленьком домике с крошечным палисадником перед окнами, известная хорошо с 20-х годов украинская писательница Надежда Витальевна Суровцева, 1896 года рождения. Это удивительный жизнелюб. В 1927 году органы НКВД выхватили ее из круга талантливой украинской писательской молодежи, оторвали от друзей, среди которых были Павло Тычина, Владимир Сосюра, Иван Кулик, Юрий Коцюбинский, Микола Хвыливый, Михаил Йогансен, Лесь Курбас, Леонид Первомайский и другие. И пошла она по кругу ГУЛАГа аж до самого светлого 56 года, в который вернулась в свой родной город, в уцелевший родительский дом. Мать, конечно, не дождалась дочери. Вернулась одинокой - муж исчез в ГУЛАГе, погиб безымянно, - но не раздавленной. Не иссушил ГУЛАГ ее таланта и не отнял молодости. Даже в 1965 году, когда я познакомилась с Надеждой Витальевной, ее просто невозможно было назвать старушкой, а ведь было уже ей под 70. Столько было в ней энергии, желания продолжать то, что было начато в 20-е годы, изучать историю Украины, восстанавливать ее, писать, что вопроса возраста не было. Вокруг нее всегда было свечение. Никто лучше не знал историю украинской литературы, культуры Украины, никто не мог так встретить и очаровать гостей. Надежда Витальевна много работала в местном краеведческом музее, до тех пор, пока не сказали: "не треба". Не треба не только работать, но и вообще ходить в музей - не треба. Теперь вряд ли кто из уманчан знает, кому они обязаны тем, что в городе открыта картинная галерея в торжественно возвышающемся белом костеле - гордости города. Она активизировала культурную жизнь города. По ее просьбам приезжали писатели, организовывались встречи с местным литературным объединением, проводились вечера. Она был гидом всех отечественных и зарубежных культурных и писательских делегаций. Знание языков, ее эрудиция делали невозможной замену. При всем этом она писала свои воспоминания. Ее перу принадлежит интереснейшая книга о лагерных годах - "Колымские силуэты". У нее прекрасные статьи-эссе о писателях Украины. В 1972-74 годах прошли обыски в ее домике. И каждый раз уносили рукописи, листочки, уносили труд, труд жизни. Уносили саму жизнь. После очередного обыска в 77 году, который был проведен по подозрению 80-летней писательницы в изготовлении фальшивых банкнот, Виктор Некипелов обратился с открытым письмом во французский ПЕН-клуб. Он просил собратьев по ассоциации заступиться за старейшую писательницу. После обыска в письменном столе писательницы не осталось ни листа. То, чего не смог сделать ГУЛАГ, сделал КГБ. Иван Толстой: Год 81-й. Александр Солженицын затевает большую серию книг по новейшей русской истории. Том первый. Диктор: Говорит радио Свобода. В программе "С другого берега" мы начинаем цикл передач по книге русского зарубежного ученого Виктора Леонтовича "История либерализма в России". Этот труд был написан и опубликован по-немецки в 1957 году в Западной Германии. Леонтович, юрист и историк по образованию, в то время был профессором по восточно-европейской истории во Франкфурте на Майне. В 1980 году его книга об истории русского либерализма вышла в переводе на русский в парижском издательстве ИМКА-Пресс первым номером серии "Исследования новейшей русской истории", задуманной и редактируемой Александром Солженицыным. Иван Толстой: Предисловие к книге читает Юрий Мельников Юрий Мельников: Александр Солженицын. К русскому изданию книги Леонтовича "История либерализма в России". "Эта книга, по горькому року эмигрантских творений, могла быть опубликована сперва лишь на чужестранном языке. А на родном появляется с опозданием более чем в 20 лет. И через 20 лет после смерти автора. И даже теперь не свободна для отечественного читателя. А между тем, трактуя исключительно русскую историю и идеи, наименее разъясненные и усвоенные именно русским обществом, эта книга наиболее необходима читателю русскому. Читатель найдет здесь последовательное развертывание ряда важнейших мыслей о сути либерализма, о шагах его в России. И это открывает нашему взору существенные уточнения понятия либерализма, помогает приблизиться к охвату его. Мы убеждаемся, что понятие это употреблялось в России сотню лет и употребляется нами сегодня далеко не в своем истинном значении. Особенно поучительно для нас методически проводимое автором различение между либерализмом и радикализмом. Слишком долго в русских XIX-XX веках второй называл себя первым. И мы принимали его таким. И радикализм торжествовал над либерализмом на погибель русскому развитию. Сегодня, когда уже и на Западе либерализм потерпел уничтожительное утеснение со стороны социализма, тем более звучны предупреждения автора, что либерализм жив, лишь пока он придерживается эволюционного преобразования уже существующих структур. Но как только он будет навязывать существующему схемы извне, он всегда будет в этом перекрыт или побит социализмом. Или предупреждение, что личная свобода никогда не может осуществляться без имущественной, отчего и не могут никакие виды социализма дать свободу. Иван Толстой: Книги, рукописи, теперь - авторы. "Последнее слово" подсудимого Тараканова. В нью-йоркской студии Свободы автор - Юз Алешковский.
Юз Алешковский: Граждане судьи. Гражданка Куприна безусловно и решительно была бы жива, если бы я по распоряжению начальства не исполнял две ответственных работы одним разом. То есть, если бы я был или только кладовщиком, или сторожем горюче-смазочного склада. Начальство рассудило так, после того, как были посажены за разбазаривание продукции три кладовщика и два сторожа: "Ты Тараканов, являешься совестью нашей партии на данном участке строительства коммунизма. Но для того, чтобы соблазна воровать было у тебя меньше, ты будешь за раз и кладовщиком, и сторожем. Как хочешь, так и управляйся. Сторожи сам себя, и сам же уберегай себя от самоуправства сторожа. Партия доверяет тебе полный самоконтроль". Это раз, граждане судьи. Во-вторых, газета "Заря коммунизма" трижды за пять лет называла меня официально "кристаллически-честным тружеником на всех вверенных постах", начиная с директора парикмахерской при банях, где особенно много злоупотреблений со стороны одеколона и обсчета подстригаемых граждан с помощью подмены простого бобрика на фасонную стрижку "олимпийская", до заведующего летним пляжем "Общий загар". Я нигде не попался. Не в том смысле, что не погорел с поличным, как предыдущие горе администраторы, а в том, что уберегся от удочки алчной наживы и различных торгово-финансовых махинаций. Поначалу добавил я в ограду колючей проволоки, которую, сознаюсь, незаконно приобрел у начальника лагеря номер 5 Курохина за три ведра мазута. Вроде бы, на должен человек пролезть на территорию склада - ограда высокая и колючая, на территории же стоят цистерны с горючим и разные масла. Разумеется, все это в последнее время является большим дефицитом для населения и владельцев машин. На село месяцами, бывает, керосина не завозят. Но ведь и сознательность надо иметь: мало ли чего у государства нашего нету. Что может остановить владельца, скажем, "Жигулей" после того, как он не может пару недель купить на колонке бензин, а в отпуск ехать надо на рыбалку. Электрический, исключительно, ток, вот что. Надо, думаю, поставить, наконец, электрификацию на службу советской власти и борьбе с хищением соцсобственности. За свои, можно сказать, скромные денежки нанял я шабашников. Они мне и сделали электрификацию колючей проволоки. Художнику из кино, сознаюсь, дал я пару ведер автола за сочинение предупредительных плакатов в виде черепов с костями, молний красных и слов "Смертельно. Убьет на месте. Береги свою жизнь. Она дороже горюче-смазочных материалов". Я и ночной подсвет для смертельных плакатов сделал. Но не моя же вина, что Куприна гражданка за 60 лет советской власти не выучилась читать, а только молоком да мясом всю жизнь спекулировала. Грамотного человека ведь ни одного за полгода не убило током. Иван Толстой: Во второй половине 80-х на Свободу придет Сергей Довлатов. Так что выступление 81-го года - это для нас Довлатов ранний. Сергей Довлатов: Лет 10 уже бытует в русском языке многозначительное и емкое слово функционер. Функционер - человек функции. Кем бы ты ни был, каковы бы ни были твои убеждения, занимая высокую официальную, должность ты становишься человеком функции. Функционер служит не Богу, не идее, не общему делу. Более того - даже не себе. Он служит функции. Есть функционеры от политики, от спорта, от искусства. Тема нашего разговора - механизм советской карьеры. Помню, функционер от литературы редактор журнала "Костер" Сахарнов говорил мне: "Существуют исходные данные при которых вам буквально гарантируется жизненный успех. Эти данные по отдельности заурядны, но сочетание их встречается крайне редко. Вот эти данные. 1. Членство в партии. 2. Принадлежность к национальному большинству. 3. Умеренные литературные способности. 4. Относительная трезвость и законопослушание. Далее Сахарнов анализировал шансы литераторов моего поколения. "К примеру, - говорил он, - Андрей Битов. Битов относительно трезв, наделен бесспорным дарованием, русский, но - беспартийный. Возьмем Сергея Макарова. Русский, партийный, имеет проблеск литературных способностей, но Макаров - алкоголик. Воскобойников, к примеру, непьющий, способный, член КПСС, но Воскобойников - еврей. Женя Кутузов русский, партийный, иногда трезвый, но совершенно бездарный. Вот и получается: ни одно так другое". Сахарнов говорил разумные, хоть и печальные вещи. Сам он великолепно иллюстрировал эти тезисы. Был наделен всеми четырьмя компонентами. И его карьера развивалась стремительно, безоблачно и вполне успешно. |
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
