Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
23.12.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
[11-09-02]
Продолжение политикиБорьба с терроризмом и права человека. Годовщина терактаВедущая Ирина Лагунина
Начнем этот выпуск с двух цитат. Первая. Министр юстиции США Джон Эшкрофт: Как террористы научились приспосабливаться к изменяющейся тактике правоохранительных органов, так и мы научились приспосабливаться к новым потребностям американской внутренней безопасности. И один из основных уроков состоит в том, что наша способность защитить страну сегодня была сильно подорвана наложенными на нас в последние десятилетия ограничениями. Ирина Лагунина: Вторая. Глава комиссии ООН по правам человека Мэри Робинсон в выступлении перед съездом правозащитной организации Международная амнистия: Существует серьезная опасность того, что международные стандарты прав человека будут подорваны событиями 11 сентября. Побороть терроризм можно, только тщательно соблюдая нормы международных прав человека и гуманитарного права. Ирина Лагунина: Что вызывает опасения? После теракта в заключении в США оказались около 1200 человек, зачастую без поддержки адвоката и без санкции суда на задержание. Конгресс США принял так называемый Патриотический закон, расширяющий полномочия спецслужб, а затем администрация вышла с предложениями еще больше расширить полномочия ФБР. Новые меры, необходимые, по мнению правоохранительных органов, в борьбе с терроризмом, вызвали критику американского общества, прежде всего, правозащитных организаций. Первый анализ нарушений прав человека, последовавших после 11 сентября прошлого года, был подготовлен правозащитной организацией "Международная амнистия". Рассказывает наш корреспондент в Вашингтоне Владимир Абаринов: Владимир Абаринов: Независимая правозащитная организация Международная Амнистия опубликовала свой очередной ежегодный доклад в мае. Документ охватывает период с января по декабрь 2001 года. Авторы доклада доказывают, что война с терроризмом негативно отразилась на соблюдении прав человека в различных странах и, прежде всего, в США. Эксперты Международной Амнистии квалифицируют нападение террористов-самоубийц на Нью-Йорк и Вашингтон как преступление против человечности. Однако реакция американского правительства, говорится в докладе Международной амнистии, оказалась во многом неадекватной - меры, принятые в целях борьбы с террором, нарушают права человека. Об этом заявила, представляя доклад, генеральный секретарь Международной Амнистии Ирэн Хан. Ирэн Хан: Соединенные Штаты не признали права военнопленных и намерены ввести в действие военные комиссии, не отвечающие международным стандартам справедливой судебной процедуры. Такая практика создает опасный прецедент и дает понять, что международное право можно нарушать безнаказанно. Владимир Абаринов: В октябре прошлого года Конгресс принял новый закон, который получил название Патриотический акт. По мнению Международной Амнистии, Патриотический закон чересчур широко трактует понятия "террористическая деятельность" и "деятельность, угрожающая национальной безопасности Соединенных Штатов". Авторы доклада отмечают, что задержанные после принятия закона подвергались дурному обращению и страдали от плохих условий содержания. Впоследствии 104 человека были обвинены в различных, как правило, мелких правонарушениях, не имеющих ничего общего с терроризмом. Еще 548 задержанным власти предъявили обвинение в нарушении иммиграционного законодательства США; среди тех из них, против кого возбуждена процедура депортации, есть лица, добивающиеся политического убежища; они лишены права на надлежащую защиту своих интересов. В ноябре прошлого года президент Буш подписал распоряжение о создании военных комиссий для судопроизводства по делам о терроризме. Процедура военных комиссий значительно отличается от гарантированной американской Конституцией. В военных судах не действует Пятая поправка, освобождающая обвиняемого от необходимости свидетельствовать против самого себя; в разбирательстве не участвует жюри присяжных; право на апелляцию не предусмотрено. До сих пор в американской истории процедура военных комиссий еще ни разу не применялась. Анализу подверглась и военная операция в Афганистане. Доклад особо выделяет факт подавления бунта пленных талибов в ноябре прошлого года в тюрьме близ Мазар-и-Шарифа при помощи бомбовых и артиллерийских ударов, повлекших за собой смерть сотен пленников. Действия администрации и Конгресса стали плохим примером для многих других стран, заявила Ирэн Хан. Ирэн Хан: В последовавшие за атакой дни, недели и месяцы правительства разрушили систему защиты прав человека во имя безопасности и борьбы с терроризмом. Такие разные страны, как Индия, Иордания, Южная Африка, Соединенные Штаты и Объединенное Королевство поспешили принять законы, которые ограничивают право на свободу ассоциаций и слова, на справедливое судопроизводство и защиту от неправового заключения под стражу. Владимир Абаринов: Одним из негативных последствий 11 сентября стали попытки ряда стран оправдать собственные нарушения прав человека войной с терроризмом. К числу таких стран Международная Амнистия отнесла и Россию. Ирэн Хан: Правительства так рьяно стремились создать то, что называется "глобальной антитеррористической коалицией", что были готовы закрыть глаза на тяжкие нарушения прав человека, совершенные их союзниками. В результате такие страны как Саудовская Аравия, Пакистан и Россия не получили должного внимания мирового сообщества, когда подрывали принцип универсальности прав человека. Владимир Абаринов: По мнению Международной Амнистии, соблюдение прав человека и интересы национальной безопасности ни в коей мере не противоречат друг другу. Более того - они взаимосвязаны. Ирэн Хан: Международная амнистия признает право, и даже обязанность, государств защищать своих граждан, однако мы уверены в том, что правительства способны и должны принять эффективные меры, оставаясь в рамках, обеспечивающих права человека, а не ценой этих прав. Безопасность и права человека вполне совместимы. Подлинная безопасность обеспечивается посредством соблюдения прав человека и власти закона. Владимир Абаринов: Вы слышали фрагменты выступления Ирэн Хан - генерального секретаря независимой правозащитной организации Международная Амнистия на представлении ежегодного доклада о нарушениях прав человека в мире. Ирина Лагунина: Однако сложность борьбы с терроризмом состоит в том, что такие сети, как Аль-Кайда, созданы по схеме традиционных криминальных сетей, однако при этом создают угрозу не отдельным гражданам, а безопасности страны в целом. И зачастую ведь общественность, правда, не знает, какого рода информацией располагают следственные органы, а правительство предпочитает не раскрывать эту информацию, поскольку она связана с вопросами безопасности страны. Как правозащитные организации решают эту проблему? Представитель организации "Международная амнистия" в штаб-квартире в Лондоне Джудит Аренас: Джудит Аренас: На политическом уровне законодательства стран признают тот факт, что есть ситуации, когда государство вынуждено защищать свою собственную безопасность, и защищать ее всеми возможными способами. Мы же пытаемся сказать, что, да, в этом нет ничего страшного, мы не видим в этом никакого конфликта интересов. Государство может одновременно, и защищать свою собственную безопасность, и уважать права отдельных граждан. Если у людей, которых задерживают в связи с угрозой безопасности стране, есть доступ к адвокату, если их дело рассматривается в ходе состязательного судебного процесса, если этот судебный процесс открыт, проводится в присутствии жюри присяжных, то никакой проблемы нет. Проблема возникает тогда, когда людей задерживают по туманным подозрениям, произвольно, без веских к тому оснований, без санкции, без доступа к адвокатам, без возможности контактов с родственниками. Вот тогда возникает тревога, а не нарушаются ли гуманитарные нормы. Ирина Лагунина: Но борьба с терроризмом построена на том, чтобы захватить потенциального преступника, человека, которые еще не совершил преступления. Потому что, на самом деле, ведь судить террориста-самоубийцу после того, как он совершил преступление, невозможно. Джудит Аренас: Конечно, в этом и состоит существо проблемы. Но решать ее надо другими методами. С этим явлением можно справиться только в том случае, если искоренить истоки терроризма самоубийц. А это очень сложно. Но разве массовые аресты и задержания потенциальных террористов снизят угрозу терроризма, снизят накал борьбы террористических организаций? Опыт показывает, что нет, наоборот. Несправедливость будет формировать совершенно определенное отношение людей к этой проблеме. Ирина Лагунина: Джудит Аренас, представитель "Международной амнистии". Самый яркий пример задержания подозреваемого, который еще не совершил преступления - арест американца пуэрто-риканского происхождения Хосе Падийи, которого обвинили в намерении собрать и взорвать так называемую "грязную" - радиологическую бомбу. Против этого ареста немедленно выступил американский Комитет юристов за права человека. Есть ли в Соединенных Штатах законы, позволяющие судить человека до совершения преступления? Достаточно ли развито законодательство, чтобы судить потенциальных террористов? Вопрос представителю Комитета юристов за права человека Кену Гурвицу: Кен Гурвиц: Есть ответственность за организацию преступного заговора. По этому закону достаточно, чтобы два человека договорились совершить незаконное действие, и чтобы затем один из них предпринял какое-то действие, чтобы совершить это преступление. Это не так сложно доказать в суде. Например, если бы Падийя купил какие-то радиоактивные материалы или попытался бы их найти, и тому нашлись свидетели, то было бы не сложно предъявить ему обвинение об организации преступного заговора. Ирина Лагунина: Но что вы как организация можете сделать в том случае, когда власти будут неминуемо пытаться скрыть как можно больше информации, ссылаясь, например, на то, что это обусловлено вопросами государственной безопасности? Кен Гурвиц: Мы призываем, чтобы все эти дела находились под наблюдением суда. Именно суд должен определять, насколько законно задержание того или иного человека. Суд должен вмешиваться во всех случаях: и когда американский гражданин подвергается аресту, и когда на территории США задерживают гражданина другой страны. Что же касается ссылок на требования государственной безопасности, то мы знаем из предыдущего опыта, особенно из опыта применения Закона о свободе информации, что у правительства очень сильное влияние на то, как решается вопрос: что оставить в секрете, а что нет. А сейчас министр юстиции к тому же перевернул устоявшуюся практику: раньше спор о характере информации толковался в пользу открытости, сейчас - в пользу секретности. И министр юстиции будет защищать государственные органы, которые хотели бы удержать информацию в тайне. Это серьезный вопрос, это - на самом деле проблема. Но мы с этой проблемой уже сталкивались. Так было в случае с предыдущим терактом против Всемирного торгового центра, так было в случае с терактами против американских посольств. Надо просто бороться за то, чтобы американская конституция соблюдалась. Ирина Лагунина: Говорил Кен Гурвиц, представитель американского Комитета юристов за права человека. В борьбу за соблюдение прав человека в США (вне зависимости от нужд борьбы с терроризмом) в последнее время включились судьи. В прошлом месяце окружной судья Глэдис Кесслер потребовала от исполнительной власти обнародовать имена более чем 1200 задержанных после теракта 11 сентября. Кесслер утверждает, что правительство не смогло доказать, что политика секретности в данном случае на самом деле необходима. Тайные аресты, по словам судьи, в демократическом обществе одиозны. Обычно действует право habeas corpus - правомочность задержания должен подтвердить суд. Правительство подало апелляцию на это требование судьи. Исполнительная власть, наоборот, полагает, что ее полномочия надо расширить. Министр юстиции Джон Эшкрофт предложил расширить права ФБР, чтобы бюро могло наблюдать за тем, что публикуется в Интернете, что говорится в политических и религиозных организациях, в храмах, в мечетях. Однако ни один из 19 террористов-самоубийц, взорвавших год назад Всемирный торговый центр и Пентагон, не делал никаких политических заявлений и не обсуждал свои планы в Интернете, говорится в заявлении вашингтонского Центра за демократию и технологии. Заместитель директора центра Джеймс Демпси: Джеймс Демпси: Решение министра юстиции противоречит положениям и Первой поправки, гарантирующей свободу слова и собраний, и Четвертой поправки, гарантирующей неприкосновенность личной жизни. Решения Джона Эшкрофта касаются двух моментов. Первый - поиск в Интернете. Поиск в открытых сайтах, "поиск того, сам не знаю чего". Это приведет к тому, что ФБР будет проводить поиск по политическим мотивам, что само по себе уже вызывает не только леденящее чувство с точки зрения нарушения конституционных норм, но и сомнения с точки зрения эффективности борьбы с терроризмом таким образом. Во-вторых, министр юстиции заявил, что ФБР будет использовать новые методы для выявления предсказуемых террористов с помощью коммерческих сайтов. Это сайты, в которых содержится информация о телефонных звонках, об использовании кредитной карты, о том, куда посылаются чеки, где человек расплачивался дебитной картой, выданной, например, местным магазином, или картой на скидки. Это все частная информация, которая собирается в коммерческих целях. Эта информация сейчас не защищена никаким законом, охраняющим неприкосновенность частной жизни и информации. Но она показывает, какую жизнь ведет человек, что он делает в своей частной жизни. Вот эта информация тоже будет использоваться ФБР в попытке выявить потенциальных террористов. И вероятность ошибки и неверной картины о человеке - очень высока. Ирина Лагунина: Но давайте посмотрим с другой стороны. Вот ФБР собирает газетные вырезки, складывает их вместе и анализирует их. Но почему то же самое нельзя сделать с Интернетом? Может быть, все-таки Интернет может как-то помочь, но надо только установить какие-то рамки использования? Джеймс Демпси: Конечно, Интернет как источник общественной информации может быть использован ФБР. Но это использование должно быть к чему-то "привязано". Оно должно быть "привязано" к расследованию потенциальных актов насилия. До последнего решения министра юстиции нормативы были именно такими. Нормативы ведь не говорили, что ФБР не может читать газеты, нормативы не говорили, что ФБР не может использовать Интернет. Но они говорили, что ФБР должно сосредоточить свое внимание только на преступной деятельности - совершенной ли или планируемой. Им отнюдь не надо было ждать, пока взорвется бомба. Целью ФБР всегда было предупреждать преступления. Но что сказал министр юстиции? Министр юстиции заявил: мы больше не будем связаны расследованием только преступной деятельности, мы больше не будем действовать только там, где есть какое-то реальное подозрение или какое-то указание на возможную преступную деятельность. Мы будем просто плавать в открытом пространстве, мы будем входить в базы данных и анализировать всю доступную информацию. И вот именно в этот момент, по-моему, они теряют цель своей деятельности. Нормативы ФБР были сделаны для того, чтобы защитить частную жизнь, гражданские свободы человека. Но они также были сделаны для того, чтобы сделать более успешными расследования, поскольку нацеливали их, давали им направление, останавливали от лишнего разбазаривания ресурсов, от собирания - месяц за месяцем - информации, которая ни к чему не приведет. После этих перемен, боюсь, ресурсы будут растрачиваться. А это хуже, чем растрачивать деньги. Последуют бесполезные расследования, которые подорвут гражданские свободы и не принесут обществу безопасность. Ирина Лагунина: Джеймс Демпси, заместитель директора вашингтонского Центра за демократию и технологии. Представители американского гражданского общества предупреждают о том, что многое из нынешних действий исполнительной власти можно трактовать как нарушение конституции США. Мнение бывшего представителя исполнительной власти - директора ЦРУ в администрации Билла Клинтона, юриста, адвоката Джеймса Вулси: Джеймс Вулси: По-моему, ведя эту войну сейчас, нельзя забывать, кто мы есть. Мы - страна, живущая по конституции с ее Биллем о правах человека. Но с другой стороны, как сказал однажды один из самых уважаемых судей Верховного Суда - судья Джэксон: конституция - это не пособие по самоубийству. И в военное время, во времена тяжелейших кризисов - как гражданская война, первая и вторая мировые войны - Верховный Суд интерпретировал конституцию особым образом. То есть - исполнительная власть, со своей стороны, будет неминуемо пытаться расширить свои полномочия настолько, насколько в мирное время это не возможно. Если при этом исполнительная власть работает вместе с конгрессом, то права власти становятся еще шире, но это не создает угрозу обществу. Авраам Линкольн, один из величайших американских президентов, во время гражданской войны попытался отменить требование о предоставлении задержанного в суд для подтверждения законности ареста, habeas corpus. А это - одно из основополагающих прав, право предстать перед открытым и честным судом, когда вам предъявляется обвинение в совершении преступления. Верховный Суд сказал Линкольну, что он может это сделать только с согласия конгресса. Но к тому времени, когда предложение прошло обсуждение в конгрессе, война закончилась, а Линкольна убили. Однако Верховный Суд не остановила даже перспектива того, что будет отменен habeas corpus - при условии, если это сделают совместно президент и конгресс. Во время второй мировой войны в США действовали военные трибуналы. Немецкие диверсанты, которых забросили в Соединенные Штаты (двое из них - американские граждане) предстали перед военными судами и получили смертный приговор. В военные времена в нашей истории представление о свободах толковалось не так, как во времена мирные. Мне кажется, что принятые исполнительной властью и конгрессом меры до сего дня соответствуют конституции и не выходят за рамки того, что мы делали в военное время, согласно конституции. И не забывайте, что после гражданской войны habeas corpus был восстановлен, а после второй мировой войны военные трибуналы исчезли. Уверен, что после того, как мы выиграем эту войну, какие-то меры, которые предприняли президент и конгресс для того, чтобы облегчить арест и расследование действий воюющих против нас, тоже уйдут в историю. Просто сейчас надо быть одновременно - и решительными, и непредвзятыми, и надо попытаться сделать и то, и другое. Но надо также и защитить себя. А то, как изначально толковалась американская конституция, позволяет нам это сделать. Ирина Лагунина: Говорил Джеймс Вулси, адвокат, в прошлом - директор Центрального разведывательного управления США. Эрик Фридман, профессор права в университете Hofstra выступил в печати в тот же день в начале лета, когда министр юстиции предложил расширить права ФБР. Профессор, Ваша позиция состоит в том, что новые права ФБР принесут намного больше вреда, в том числе нарушат основы Первой поправки к конституции - свобода слова, чем пользы, в смысле того, что не помогут бюро собирать дополнительную информацию, необходимую для выявления террористических сетей. На чем основано это утверждение? Эрик Фридман: Каждый человек, который жил в Советском блоке, знает, насколько леденящее ощущение вызывает присутствие агентов спецслужб в политических партиях и группах. Каждый советский человек знает, насколько неприятно, когда сыскные службы открыто записывают демонстрации и демонстрантов, шныряют между ними. Что произойдет, когда ФБР решит воспользоваться своими новыми полномочиями? Произойдет следующее: небольшая группа людей, которые собрались обсудить какой-то политический вопрос, будет испытывать паранойю, что один из них - агент ФБР. Это разрушает политическую дискуссию в обществе, дискуссию, которая является основой демократии. То же самое произойдет с демонстрациями. А все это как раз и составляет демократическое государство. Эти демократические механизмы созданы для того, чтобы людям не приходилось прибегать к уголовной деятельности, чтобы добиться политических перемен. В добавок к этим негативным эффектам, о которых я только что сказал, есть еще и чисто профессиональные проблемы. Никто ведь не проводил исследование, насколько предыдущие ограничения стесняли ФБР в проведении законных расследований. А ведь старые ограничения не появились на свет сами собой. Они выросли из печального опыта, который прошла Америка. Часть этого опыта ФБР - преследование Мартина Лютера Кинга, внедрение группы под названием "Комитет солидарности с жителями Сальвадора", которая противостояла политике США в Центральной Америке во время конфликта в Никарагуа. Все эти действия ФБР вызвали вполне оправданный гнев общественности, выигранные иски в суде, расследования Конгресса и консенсус в обществе, что ничего подобного впредь быть не должно. И теперь, забывая об этих уроках истории, министр юстиции предлагает вернуться к временам противостояния спецслужб и общества. Но история показывает, что новые полномочия будут использованы не так, как задумывается сейчас, и не на те цели, которые имеются в виду сейчас. Ирина Лагунина: Но с другой стороны, сейчас похоже на то, что большинство, в том числе в Конгрессе, поддерживает предложения министра юстиции. Что же произошло с обществом, с общественным контролем? Эрик Фридман: Не сомневаюсь, что если сейчас провести опросы общественного мнения, то они покажут полную поддержку тем мерам, которые предлагает Джон Эшкрофт. Но в демократическом государстве большинство не должно немедленно получать то, что оно хочет. Это тоже может быть разрушительным для демократии. Должна быть использована существующая система посредничества, система сдержек, которая включает в себя, например, Билль о правах человека. Этот документ как раз и создан для того, чтобы не дать большинству немедленно получить то, что это большинство хочет. Это сделано для того, чтобы сохранить возможность социальных преобразований в обществе. Помимо этого Конгресс сейчас явно отбросил историческую память, и боюсь, мы будем свидетелями такого же циклического развития событий, как и раньше. После того, как ФБР превысит новые данные ему полномочия, общество выступит против этих полномочий, и работа ФБР будет вновь ограничена жесткими рамками. Я же говорю о том, что пора нашей стране выйти из этого цикла. Мы уже столько раз это проходили. Касается ли это рейдов против людей, подозреваемых в коммунистической активности, после первой мировой войны, или преследования коммунистов в 50-х годах, или интернирования американцев японского происхождения в годы второй мировой войны... Америка столько раз нарушала права человека и групп людей и потом столько раз извинялась за это, что ее можно обвинять в лицемерии за то, что она вновь идет по этому кругу. По-моему, настало время вспомнить историю, и вспомнить ее до того, как выражать свое мнение социологическим службам. Сейчас - классическая ситуация, когда именно в интересах сохранения социальных свобод большинству нельзя разрешать получить то, что оно хочет иметь сейчас и немедленно. Вспомните, в истории не было ни одного судебного процесса из-за того, что кто-то решил воспользоваться Первой поправкой к конституции и сказать что-то такое, что популярно в обществе. Смысл Первой поправки как раз и состоит в том, чтобы дать возможность выразить себя тем людям или группам людей, которых общество открыто ненавидит. А опросы общественного мнения не решают основные вопросы гражданских свобод. Ирина Лагунина: Профессор права Эрик Фридман, университет Hofstra, штат Нью-Йорк. По мнению правозащитников и юристов, даже если никакие права отдельных граждан США не будут нарушены, эти нововведения могут привести к серьезному ущербу для общества. В результате них люди будут бояться выступать с политическими заявлениями, да и просто выходить на демонстрации. А из-за этого пострадает общественный диалог, поиск новых и лучших политических решений. Аргумент исполнительной власти - все это временно. Другие передачи месяца:
|
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
