Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
23.12.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
[03-10-04]
Клубная жизнь ПетербургаАвтор и ведущий Иван Толстой Новые книги. Кто их издает, и как их издают? В Москве проходит книжная ярмарка. Самое время поговорить о новых книгах. Книжный рынок, пережив болезненные стадии перемен в 90-е годы, за последние несколько лет установился. Покупатель, приходя в магазин, хорошо представляет себе, чего ждать от того или иного издательства, появились устойчивые серии, почти нет случаев издательского хулиганства, когда собирались со всей страны деньги, на какое-нибудь собрание сочинений, а от него выходило, дай Бог, 2-3 тома. Книжный репертуар стал цивилизованным, упорядоченным, а, значит, можно говорить о закономерностях и можно предъявлять обоснованные претензии. Вот и поговорим о том, что нам нравится в российских книгах, а что не нравится. Разговор пойдет о новых изданиях, вышедших за последние год-два. Мы рассчитываем на участие в разговоре наших слушателей. В нашей передаче принимает участие историк Олег Будницкий и поэт Александр Шаталов. Олег Витальевич, вы собирались вчера на книжную ярмарку. Попали ли вы туда и какие ваши впечатления? Иван Толстой: Наступила осень. Самое активное время для любого предпринимательства, в том числе, культурного. Вы согласны с тем, что ведение клуба - это, в каком-то смысле, бизнес, предпринимательство? Голоса: И да, и нет. Да. Да, конечно! Иван Толстой: А теперь я представлю наших гостей. Нина Ивановна Попова - директор музея Анны Ахматовой. Валентина Трофимовна Орлова - председатель правления "Всемирного Клуба Петербуржцев". Николай Охотин - артдиретктор новейшего петербургского клуба, о котором многие еще не слышали, а некоторые, наоборот, уже успели полюбить, - клуба "Платформа". Что же такое клуб? Какая она, клубная жизнь? Насколько это дань моде, насколько органическая потребность какой-то части общества? Мы надеемся на участие в разговоре наших слушателей. Есть ли у вас опыт посещения клубов? Что в них привлекает? Приветствуете ли вы поход туда, скажем, ваших детей, или боитесь клубов, как чумы, как, вообще, все нового? Нина Ивановна Попова, вы директор Музея Анны Ахматовой, но есть такое ощущение, что то, чем вы руководите, - не просто научно-культурное заведение, но и очень живое место, где много лет собираются петербуржцы. И мне хочется назвать Ахматовский музей клубом. Вы не против? Нина Попова: Нет, ни в коем случае. Иван Толстой: Что такое клуб, в вашем понимании? Нина Попова: Я думаю, что это то место, где соединяются люди, имеющие какое-то пересечение интересов, с дружеским к ним отношением, с желанием диалога с ними, интереса к ним. Иван Толстой: Это место стихийного общения или там есть какая-то программа? Нина Попова: Конечно, есть программа. Если уж мы начали с вопроса о предпринимательской идее программы, то, конечно, клуб - это то, что надо создавать, структурировать, анализируя в окружении клуба, в обществе, какие-то интересы. И их сопрягать с теми интересами или идеями, которыми живет клуб, а в данном случае, музей. Иван Толстой: Валентина Трофимовна Орлова, вы ответили на мой вопрос, бизнес это или нет, ведение клуба, - "и да, и нет". Что вы имели в виду? Валентина Орлова: Я имела в виду, что есть клубы, которые являются чистыми Бизнес-клубами, где те люди, которые приходят и общаются между собой, получают удовольствие. А все остальное - это бизнес. Здесь решаются бизнес-проблемы. Они приходят в дорогой ресторан, который специально для этого клуба создан, они останавливаются в дорогом отеле, и это бизнес. И те люди, которые занимаются организацией и жизнью этого клуба, это бизнес-люди. Но если взять другие клубы, например, наш "Всемирный Клуб Петербуржцев", то он занимается чисто культурной деятельностью. Даже не благотворительной в прямом смысле, а просто культурно-просветительской деятельностью. К сожалению, то ли мы еще не научились заниматься бизнесом, то ли нам это не нужно, но мы существуем уже 14 лет и свой клуб называем чисто культурным клубом, который преследует чисто культурные задачи. И у нас никакого бизнеса нет. Иван Толстой: У вас нет не только бизнеса, но, как я слышал, нет и постоянного помещения. Валентина Орлова: И нам это совершенно не мешает. Мы это сделали обычной своей жизнью. Мы собираемся в лучших дворцах Санкт-Петербурга и в Музее Ахматовой иногда. И это нам позволяет себя чувствовать всемирными петербуржцами. Мы провели заседание в Лондоне в Соммерсет-хаусе, несколько раз в Нью-Йорке, в бизнес-клубе в Берлине, где нас очень приветливо приняли. И мы везде чувствуем себя как дома. Иван Толстой: Николай Охотин - артдиректор Клуба "Платформа". Клуб полностью соответствует своему названию: у вас есть и помещение, и бизнес, и у вас все поставлено на хорошую коммерческую основу. Николай Охотин: Безусловно, так, и по-другому быть не может. Хотя у нас в стране еще живет некоторое противопоставление - бизнес и культура, но, на самом деле, надо понимать, что любая культура не может существовать без денег. Кто-то в какой-то форме должен давать деньги, чтобы какие-то культурные события и вещи происходили. Иван Толстой: И вы хотите эти деньги зарабатывать сами, а не выпрашивать где-то? Николай Охотин: Мы не хотим выпрашивать, хотя понимаем, кто из существующих организаций готов давать деньги на культуру. Мы с ним работаем, но хотим иметь свою собственную базу для того, чтобы чувствовать себя защищенными. Иван Толстой: То есть, если дают, то берете, но, прежде всего, рассчитываете на свои собственные силы. Нина Ивановна, вы ведь перед тем, как возглавить Музей Ахматовой, были директором Музея-квартиры Пушкина на Мойке 12. Нина Попова: Это был филиал Музея Пушкина, и я была заведующей филиалом Музея Пушкина Мойка 12. Иван Толстой: Чем культурная жизнь на Мойке 12 принципиально отличалась от того, что происходит в Ахматовском музее? Нина Попова: Мы же говорим о 87 годе, когда я была связана с музеем Пушкина. Наступили совсем другие времена. Иван Толстой: Я просто хотел понять, существует ли какая-то традиция? Нина Попова: Конечно, традиция существует. На Мойке были литературные вечера, гостиная квартиры Пушкина была местом, куда приезжали выступать интереснейшие люди 70-х годов. В чем для меня главное отличие? Здесь, уже в другую эпоху, в музее Ахматовой, я вела себя, как человек, отвечающий за то, что я делаю, за тех людей, с которыми я работаю, за политику и за стратегию музея. Я стала гораздо более свободной. Ответственность и свобода вещи взаимосвязанные. И время было другое, и возможность выбора была другая. И, честно говоря, контроля за деятельностью Музея Ахматовой с 89-го года не было и, слава Богу, нет и сейчас. Поэтому, все-таки, для меня это клуб - предпринимательская деятельность, организация вечеров и выставок. Потому что каждый раз я должна держать какой-то баланс. Этот человек не может заплатить, тут придут только пенсионеры, а вот здесь в зале будет не 50 человек, а 120. Я не перевожу счет на деньги. Я, наверное, плохой бизнесмен, в отличие от Николая. Я никогда не сижу и этот вечер в столбик не высчитываю. Но на уровне интуиции, представление о том, что вот это суперинтересно, что на это придет много народу - это хорошо, потому что будет интересно людям и потому, что будут входные билеты. Поэтому такого безумного предпринимательского огня в глазах у меня нет, слава богу. А, может, это и плохо. Но мы же, все-таки, финансируемся городом, поэтому деньги есть, чтобы выжить. Но нужны еще деньги, чтобы можно было еще что-то сделать для музея и заплатить работающим в музее людям. Значит, это предпринимательство. Иван Толстой: Я помню, что почти 15 лет назад удивляло, что в Музее Ахматовой было кафе. Там была очень хорошая кухня. Очень удивляло тогда - соединение культуры с трапезой. Нина Попова: Мы, к сожалению, недолго продержались на этом соединении, потому что уровень цен в кафе был выше заработной платы музейных смотрителей. Один обед стоил месячную зарплату. Возникла некоторая социальная агрессивность двух разных слоев, и пришлось с этим расстаться. Иван Толстой: Другого рода агрессивность чувствовалась в музее на Мойке 12, где воды-то нельзя было выпить, разве что из-под крана. Там был перекос в другую сторону. Нина Попова: Я думаю, что я в том перекосе тоже принимала участие до 87-го года. Поэтому я сейчас просто не имею права говорить что-то отрицательное в сторону Мойки 12 - это часть моей жизни, моего сознания, моего опыта. Иван Толстой: Валентина Трофимовна, а как быть с петербуржцами, почему у них нет помещения, что же они, как рой мотыльков, перемещаются от луга к лугу? Что это за философия существования? Валентина Орлова: Это еще и оттого, что мы не занимается бизнесом и сами не можем заработать. Правда, меня немножко укололи ваши слова "выпрашивать деньги". Дело в том, что сегодня наш клуб находится в таком положении, что мы живем только за счет своих попечителей и спонсоров (мы не государственное учреждение). Желающих дать нам деньги больше, чем тех людей, у которых мы берем. То есть мы выбираем, у кого взять деньги, и оказываем честь тем, кто дает нам деньги. Вот так мы поставили нашу ситуацию. Но вы же сами знаете, какое положение сейчас с дворцами, с особняками в центре города. Клуб Петербуржцев может быть только в центре города. Он может быть только в старом здании. А старое здание, во-первых, взять очень сложно, во-вторых, отремонтировать, и, в третьих, содержать, для клуба, который не занимается бизнесом, невозможно. Хотя мы уже год обсуждаем эту проблему с нашими попечителями. Попечители - это те несколько человек и организаций, которые содержат клуб финансово. Иван Толстой: Среди членов вашего клуба есть весьма влиятельные лица, в частности, президент Путин. Может быть, его призвать к ответственности? Валентина Орлова: Ни в коем случае. Вот чем наш клуб заслужил доброе имя, это тем, что у нас примерно сто членов клуба живут в разных странах мира, и мы никогда у них ничего не просим. И в немалой степени поэтому они нас уважают. И думаю, что президент Путин также относится с уважением к клубу, который никак его не напрягает и никакими просьбами не досаждает. Иван Толстой: Гордые вы, петербуржцы, приятно это осознавать. Эля (Москва): Я хотела бы сказать представителям клубов, присутствующих на передаче, что в Москве, например, в клуб "Метелица" я бы подумала, отпускать ли своих детей, потому что клуб "Метелица", клуб "ОГИ", Дом Ученых - это все совершенно разные вещи. Если есть общие интересы у людей старшего поколения, то общий интерес у тинэйджеров - это прорваться через фейс-контроль и покрасоваться, как они одеты. Это очень здорово, но вокруг этого вьется криминал. А вокруг порядочных клубов по интересам искусства, науки никогда не встретишь изобилия молодежи. Иван Толстой: Николай, я думаю, что вам уже приходилось и еще много придется встречаться с такими, сразу, с порога, обвинениями в том, что обязателен фейс-контроль при входе в ваш клуб, потому что будет собираться черт знает кто для черт знает чего и, вообще, криминал, наркотики и прочее. Был упомянут в звонке нашей слушательницы и клуб "ОГИ". Насколько я знаю, вы слеплены по образу и подобию, из ребра "ОГИ" вы возникли, не так ли? Скажите, пожалуйста, несколько слов об истории этого клуба и о том, что беспокоит нашу слушательницу. Николай Охотин: "Платформа", действительно, в некотором роде, слеплена по подобию "ОГИ". Это объяснить просто - двое из шести учредителей являлись учредителями московского клуба "ОГИ". "ОГИ" учредили я, Николай Охотин, Алексей Кабанов, Карина Кабанова и Михаил Рябчиков. В "Платформе" в Петербурге к нам присоединились Вячеслав Курицын, а также издатель и бизнесмен Виталий Гришечкин. Иван Толстой: Вы молодежный клуб? Николай Охотин: Нет, я бы сказал, что мы клуб для всех возрастов. Как ни странно это звучит, можно встретить в один и тот же день людей от 18 до 70-ти лет. Иван Толстой: То есть людей, которые посещают и другие клубы. Наша слушательница беспокоится, что в подобные молодежные клубы ходят не те люди, которые ходят в, так называемые, престижные и почетные клубы. Николай Охотин: Я понимаю озабоченность слушательницы и могу сказать, что поскольку мы четко понимаем риск клубной жизни, мы понимаем, как с этим бороться, и мы с этим боремся. Мы не можем похвастаться системой безопасности, как в современных аэропортах Израиля. Но у нас, изначально, клубный вопрос поставлен так, что у нас этого не может быть. Мы никому из этих людей не интересны. Никому не интересно взорвать клуб "ОГИ" в Москве, если говорить совсем откровенно. Интересно взорвать "Метелицу". Это громко. На Новом Арбате клуб для крутых и бандитов - вот его разнесли. "ОГИ" - это клуб для поэтов и музыкантов. Это не аукнется. Это, если говорить о совсем неприятных и тяжелых вещах. А если говорить о другом, то точно так же мы не интересны распространителям наркотиков, потому что это не тысячный зал для рейва. Ну, сколько здесь сбудешь наркотиков? Это не интересно для бандитов. Это хитрая система соответствия запросам публики. Это интересно ровно той публике, которая нам нужна. И эта публика между собой стыкуется абсолютно спокойно, в нормальном режиме, сочетая пожилых и молодых, и не вызывая никаких проблем. За 5 лет нашего существования в Москве все проблемы, которые у нас были, - нормального бытового характера, которые могли случиться и на кухне между друзьями. Иван Толстой: Нина Ивановна, а в Ахматовском музее как быть с проблемой поколений, с отцами и детьми. Отцы ходят, а дети? Нина Попова: Эта проблема существует в каждом музее, потому что музеи ориентированы в прошлое и, соответственно, привлекают людей, которые уже понимают цену и смысл проходящей жизни. Но сегодня тоже возникли совершенно другие идеи. Каждый музей дорожит тем, когда у него шумно, гамно, когда кричат дети, и поэтому мы меняем программу музея. В последние годы наши выставочные залы делают несколько проектов, например, рождественский. Этот проект проходит уже 7 лет. Это картины художников разных поколений, пытающихся интерпретировать тему Рождества или Нового Года в послереволюционной истории страны. На это мы пытаемся собрать три поколения - дедушек, родителей и детей. Поэтому у нас проходили и сейчас проходят спектакли театра марионеток с тем, чтобы, как прежде, как в известной нам из литературы жизни, в маленькой комнате, в гостиной какого-то дома, собирались дедушки и привели внуков. То же самое у нас было в этом году. Прошедшая рождественская выставка проходила с участием школьных и детских художественных студий. Дети сами рисовали, сами ставили спектакли и для взрослых, и для своих сверстников. Понимание, что если в музее не будет детей, это мертвый музей, - это сегодня уже общее место. Иван Толстой: Валентина Трофимовна, а Клуб Петербуржцев привлекает молодых? Какая у вас доля молодежи? Насколько вы в ней заинтересованы? Валентина Орлова: Я бы сказала, главная доля. Первым президентом клуба был Никита Алексеевич Толстой, ваш батюшка. Мы его очень любили. Клуб тогда только начинался, было трудно, а журналисты все к Никите Алексеевичу приставали с вопросом: "Ну, кто же может быть членом вашего клуба?". Он подумал и очень мудро ответил: "Мы точно знаем, кто не может быть членом нашего клуба. Остальные все могут". У нас офис в Мариинском дворце на Исаакиевской площади. Обычно мы выходим очень поздно с работы. А напротив, в переулке Антоненко - ночной клуб-дискотека "Порт". Боже мой, когда выходишь и видишь огромную демонстрацию, все в черном, в кожаном, в модных прическах - смотришь на них и думаешь, что они точно не могут стать членами клуба. И не потому, что мы не хотим, а потому, что им у нас не интересно. А вот с другими ребятишками, которых, к счастью, тысячи, мы работаем, хотя мы их и не можем сделать действительными членами клуба. Мы очень тесно срослись с Дворцом Творчества Юных, и нет ни одного детского конкурса, связанного по тематике с Петербургом, в котором бы не участвовал Всемирный Клуб Петербуржцев. Мы учреждаем свои дипломы, мы дарим свои подарки, мы проводим городской конкурс "Моя петербургская родословная". И все ребятишки Петербурга, все желающие, а их очень много, пишут свои родословные. Иван Толстой: Николай, что собой представляет жизнь клуба "Платформа", как эта жизнь структурирована, как она выстроена, кто к вам приходит, какие услуги вы предоставляете, сколько стоит вход в ваш клуб? Николай Охотин: Жизнь пока структурируется и находится в стадии становления, потому что мы работаем всего 3 недели. Но я бы сказал, что она двигается ровно в том направлении, на которое мы рассчитывали. К нам приходит именно та часть питерской публики, которую мы ждали и звали. Это творческая публика - писатели, художники, фотографы, музыканты и их друзья. Иван Толстой: То есть, вы рассчитывали, что это будет та самая, типологически, публика, которая приходила и в "ОГИ" в Москве. Вы специально исследовали Петербург, вы думали о Петербурге, когда создавали клуб, или вы считали, что это вторая столица и в ней все должно быть более ли менее так же. Николай Охотин: Нет, такой ошибки мы не совершали. Мы думали, мы боялись. Иван Толстой: Вы москвич? Николай Охотин: Я москвич, хотя мой отец петербуржец. Но я родился и вырос в Москве. Мы понимали, что это другой город и здесь многие законы, которые мы поняли в Москве, могут не работать. И, действительно, многие не работают. Не берусь объяснить почему, могу только перечислить. Например, в Москве с первого же дня не было никаких проблем с тем, что люди сидели до утра. Здесь, не думаю, что это связано с мостами, но первые дни людей как отрезало часам к 12-ти. Правда, в Москве мостов нет. Иван Толстой: Но на кухне-то есть привычка сидеть до утра? Николай Охотин: В том-то и дело. Может быть, приятнее сидеть на кухне, чем в общественном заведении. Еще всякие ценовые истории. Иван Толстой: Может, вы заряжаете чудовищные цены? Николай Охотин: Возможно. Нам еще предстоит понять, где проходит граница между Москвой и Питером. Иван Толстой: Сколько стоит входной билет? Николай Охотин: Нет такого понятия, в целом. Просто некоторые мероприятия стоят входной платы. Билет на дорогое мероприятие, например, на концерт западной группы, которую мы специально привозим для выступления в нашем клубе, может стоить 500 рублей и выше. Иван Толстой: А минимально? Пришел поэтишка стишки почитать? Николай Охотин: К поэтам мы относимся также уважительно, как и к любой самой крутой западной группе. Но денег с людей мы не берем. При этом, параллельно, мы и поэту не платим. Хотя, с нашей точки зрения, следовало бы заплатить поэту гонорар. Но очень сложно ломать стереотипы. А стереотип такой есть, что за литературное чтение приходящий слушатель ни в коем случае не заплатит, и, соответственно, либо плати из собственного кармана поэту: Хотя со стороны поэта тоже нет стереотипа, что он должен получить гонорар. Иван Толстой: Что, вообще, происходит в клубе? Вы входите в клуб, там есть несколько помещений. Какие они функции исполняют? В Москве ведь был круглосуточный книжный магазин. А как здесь? Николай Охотин: И здесь то же самое - круглосуточный книжный магазин. Это, в основном, гуманитарная литература - культура, история, художественная литература, поэзия. Будут книжки на иностранных языках, интересная, редко доступная пресса. Будет бесплатный интернет для посетителей. Второе помещение - это, собственно, зал со сценой, где происходят мероприятия. Там же можно поесть, выпить и просто так посидеть. У нас, в отличие от ресторана, нет запретов на клиентов, которые пришли без заказа. Они могут сидеть, разговаривать между собой, читать книжки и не заказать даже чашки кофе. Иван Толстой: То есть можно книжечку купить в одном зале, в другом заказать чашку кофе и - на диванчик (я видел, у вас там диваны есть). Валентина Орлова: Вот я уже нашла точку соприкосновения нашего клуба с вашим. Виталий Гришечкин был спонсором издания альбома о Петербурге. Автором альбома является Марина Важова и Иван Уралов - главный художник города и член Всемирного Клуба Петербуржцев. Книга вышла в серии "Библиотека Всемирного Клуба Петербуржцев". А продаваться она наверняка будет в вашем клубе. Вот мы уже с вами и подружились. Владимир Иванович (Нью-Йорк): У меня вопрос госпоже Орловой. Мы представляем нью-йоркское общество русских дворян и давно уже контактируем с госпожой Орловой. Как она относится к тому, что все наши звонки фиксируются ФСБ? Валентина Орлова: В каком смысле, как я отношусь? Ну, фиксируются и ради бога. Мы же с вами никаких шпионских тайн не имеем. Я не совсем поняла вопрос. Иван Толстой: У вас есть какие-то подтверждения этому? Владимир Иванович: Вы сами найдете этому подтверждения, если позвоните в ФСБ. Иван Толстой: Это совсем не наша функция. Честно говоря, я не вижу большого смысла обсуждать этот вопрос. Все это очень, как мне кажется, голословно и не имеет отношения к теме нашей передачи. Валентина Трофимовна, вы сказали о том, что точки соприкосновения с клубом "Платформа" вы уже установили в нашей передаче. А я хотел спросить вас, дорогие гости, есть ли у держателей клубов, у директоров, у руководителей, у арт-руководителей какая-то потребность в том, чтобы существовала некая печатная платформа. Не чувствуется ли потребности в организации издания, которое обслуживало бы и директоров-руководителей клубов, и членов организаций, и просто всех желающих, гуманитарную общественность Петербурга, которое бы рассказывало о том, где что происходит, которое могло бы координировать ваши действия, чтобы не было каких-то повторов, которое, может быть, и упростило и удешевило бы какие-то вещи? Скажем, какого-то человека приглашает клуб "Платформа", а, может, этого человека хочет видеть и Музей Ахматовой, он ведь может быть интересен и другому сегменту общества. Есть ли вообще нужда в таком издании, которое объединило бы этого типа жизнь, Нина Ивановна? Нина Попова: Я не знаю, как насчет издания, но потребность общения у меня, несомненно, существует. Знаете, ведь в Питере есть клуб директоров музеев. Тех музеев, которые находятся в подчинении здешней администрации. Это очень интересно. Для меня это многие годы, когда все это начиналось, в начале 90-х, было просто школой. Никто не учит быть директором, никто не учит вести музей, никто не знает, что это такое. Там мы просто говорили о своих проблемах. Мне очень интересно то, что рассказывает Николай. Я понимаю, что мне надо менять политику музейной жизни и включаться в конкурентную борьбу. Когда мы начинали, не было Дома Писателей, а сейчас есть залы, где собираются писатели, и отток от музея уже произошел. И я думаю, что в связи с появлением вашего клуба он еще усилится. И, значит, мне нужно что-то менять своей политике, и мне это очень интересно, без всякой зависти. Иван Толстой: Поначалу, я очень часто заходил в книжную лавочку, которая была при Музее Ахматовой, а потом она немножко зачахла, и я стал обходить ее стороной. А, значит, я стал и меньше подниматься наверх, в музей. Валентина Орлова: Смотрите, как мы с музеями работаем и стараемся привлечь публику. У нас будет проект, который с 5 по 9 октября проходит в городе, - "Музыка революции". Его проводит Эрмитаж, музей Политической Истории России и Всемирный Клуб Петербуржцев. И мы не только обсуждаем программу, ищем спонсоров, но мы приведем публику на эти концерты, которая придет в музеи и там еще чем-то заинтересуется. Как только мы делаем какие-то совместные проекты, мы вовлекаем в это публику. А мы стараемся, чтобы туда пришли дети. Это наша главная задача. Виктор (Омск): Я ничего не вижу против этих клубов, это очень здорово. У нас в Омске это, в основном, танцевальные клубы. Разумеется, сколько бы ведущие не говорили, определяет, прежде всего, для организаторов, это деньги. Чем клуб престижнее, тем он дороже. Иван Толстой: Конечно, чем престижнее, тем дороже, но престиж бывает разный. И на разных социальных и культурных полях престиж определяется разными вещами. Сюзанна Николаевна (Москва): Я бы хотела спросить, если бы задаться целью открыть свой клуб, насколько это сложно и можно ли найти какую-то организационную (не материальную) поддержку, и понять пойдем мы на это дело или нет. Иван Толстой: Валентина Трофимовна, вы, я знаю, много путешествуете и бываете в разных клубах. Валентина Орлова: Клубов очень много. Я хотела бы сказать о самом начале. Как создать клуб? Наш Всемирный Клуб Петербуржцев, которому уже 14 лет, в своей жизни помог несколько раз. С нашей помощью создавался Клуб Друзей Петербурга в Таллинне, Всемирный Клуб Ереванцев и Московский Клуб Петербуржцев. Мы готовы организационно помогать любому клубу, если он культурно просветительской направленности. Как оформить документы, как начинать, кого привлекать. Но хочу вам сказать, что очень важно, кто будет стоять во главе клуба, и как клуб начнет. Потому что потом начинается процесс из области синергетики - процесс самообразования. Если люди задумали хорошую идею и правильно начинают действовать, то все потом получится. Иван Толстой: Наверное, главное, чтобы идея не была фальшивой, чтобы она не была высосана из пальца, чтобы она была органичной и росла бы откуда-то, чтобы у нее была почва. Тогда будет успех. Леонид (Петербург): У меня вопрос ко всем участникам передачи. Петербург - это город с совершенно блестящими клубными традициями. В Петербурге существовали такие великолепные артистические заведения, как "Бродячая собака", "Привал комедиантов", и так далее. Интересно, сегодняшние организаторы клубов как-то учитывают опыт старой, дореволюционной клубной жизни Петербурга, существует ли в их понимании какая-то преемственность старых и современных традиций клубной жизни? Иван Толстой: Нина Ивановна, это по вашей части. Вы специалист по Серебряному веку. Нина Попова: Вопрос сложный, потому что - что такое преемственность традиций? Я прекрасно понимаю, что это другое время, другие люди, другой тип поведения, стиль жизни и личностно все другое. Документально, исторически я знаю, как была устроена "Бродячая собака". Я знаю, что сейчас существует "Бродячая собака", Владимир Александрович Склярский открыл ее несколько лет назад, и она пользуется большим успехом. Но я думаю, что это, все-таки, другие люди и другая "Бродячая собака", другой стиль. Иван Толстой: "За время пути собака могла подрасти". Нина Попова: Совсем выросла, у нее уже может быть другое количество лап. Какая может быть преемственность, когда жизнь была разорвана на 80 лет? Мы знаем, исторически, как там было, но попытка реконструировать - это дохлый номер, по-моему. Николай Охотин: А я бы возразил. Я принимаю то, что вы говорите, но как с вашей точки зрения обстоит дело с преемственностью в русской поэзии? Она тоже прервалась? Нина Попова: Это же другое дело. Николай Охотин: А я хочу сказать, что нет. К нам приходят современные русские поэты - Михаил Айзенберг, Тимур Кибиров, Сергей Гандлевский, Лена Фанайлова и многие другие - сидят, пьют, разговаривают о жизни и о стихах, читают стихи в наших стенах. Чем это не "Бродячая собака"? Только имена поменялись. Тогда были Мандельштам и Хлебников, а сегодня Кибиров и Гандлевский. Нина Попова: У вас есть то, что было самым главным в "Бродячей собаке", - отсутствие границы между сценой и партером. К вам сразу очень хочется прийти, посмотреть, как это у вас получилось. Мне казалось, что это возможно в Литинституте, например, то есть в той ситуации, когда это профессия и призвание. А как решаете проблему фармацевтов, то есть людей чуждых, не понимающих? Николай Охотин: Если помните, фармацевты были и в "Бродячей собаке", они туда допускались. Нина Попова: И это было ужасно, с моей точки зрения. Николай Охотин: А я думаю, что тут нет ничего ужасного, потому что если не пускать никого извне, это консервация. Это может привести к какому-то загниванию этого кружка. Какая-то должна быть диффузия между одним кругом и другим. Пусть даже одни к другим относятся с пренебрежением, а другие смотрят снизу вверх. Иван Толстой: Ваш разговор наводит на мысль, что клуб отличается от заведения со сценой и художественной программой тем, что нет четвертой стены, нет занавеса между подиумом и залом. Идет проникновение этих молекул туда и сюда, зал живет той же жизнью, что и сцена, а сцена - то же, что и зал. Нина Попова: Это самое замечательное, что может быть, и самое важное. Иван Толстой: Именно поэтому, Нина Ивановна, я и считал, что вы не музеем руководите, а, в значительной степени, клубом. Потому что у вас эта диффузия есть, у вас идет живое общение с залом. Нина Попова: Поскольку это музей, в музее есть другие установки. Все-таки, ощущение сцены и зала меня 15 лет не покидает. Когда я попадаю в атмосферу, скажем, редакции журнала "Звезда", у меня нет ощущения сцены и зала. Это мои коллеги, мои товарищи. Мне легко. Поэтому мне очень хочется посмотреть, что происходит в "Платформе", пойти туда и пожить там. Иван Толстой: Знаете ли вы клубную жизнь Петербурга, куда вы ходите, и что вы об этом думаете? Такой вопрос задавал петербуржцам наш корреспондент Александр Дядин. Голоса: "Пятница", "Арктика", "Манхэттен". Клубы, в основном, музыкальные, там, где играют живые группы. Не ночные. Атмосфера, люди, общение. Уже не была года два. Это уже не мой стиль. Лучше в компании приятно посидеть за бутылочкой вина, чем идти в шум и гам. Сил не хватает уже. Я не знаю тихих, спокойных клубов. Вообще, можно сходить в "Луну", в "Грибоедова". Но они могли бы изменить поведение персонала, особенно охранников, которые на входе очень грубо поступают с людьми, практически раздевают человека. Те, кто не хочет пройти, - пожалуйста, на выход, а тем, кому некуда идти, тем, кто с друзьями пришли, приходится терпеть унижения. Приоритетов нет, мы просто выбираем, где мы не были. Кому какая нравится музыка. Я люблю ближе к классической, что-то потише. Жесткий контроль сейчас оправдан, здесь жаловаться грех. Если есть хорошая проверка - слава Богу. Посещаю, в основном "Ля плаж" и еще, бывает, с друзьями езжу в "Туннель". Приятная музыка, нормальные люди. Есть люди, которые там употребляют наркотики, это мне не нравится. И человек, который захочет что-то пронести, сделает это вполне спокойно. Я только один клуб посещаю, это клуб фокусников в Москве. И все. Во-первых, черпаешь знания, навыки. Там и концерты бывают. Разговоры, встречи с друзьями. Если кто-то предложил бы мне пойти в клуб, я бы пошла, а одна - нет. Я не знаю, что там вообще предлагают. Я бы, наверное, сходила в несколько, а потом выбрала бы что-то для себя интересное. А танцы обязательно. И какой-то разговор или о поэзии, или о литературе. Если что-то будет, я бы пошла с удовольствием. Я заглядываю в рок-н-ролльные клубы, и сейчас я стал увлекаться рэп-вечеринками, которые проходят в разных клубах, в "Россе", например. Хочется не обычной музыки, которая по радио звучит, а так, чтобы я пришел - и мне было интересно. Лучше в парк. У меня, наверное, возраст уже не тот. Предубеждения у меня никакого нет. Если бы одна была, может быть, ходила бы. А так, с семьей дома хватает общения. Клуб "Метро" - три этажа разной музыки на разные направления. Каждый найдет себе то, что хочет. В Питере достаточно клубов, но в каждом свои правила. Если вы с ними не согласны, вы туда не ходите. В "Метро" - наркотики, жвачки и конфеты запрещены. В молодежных клубах очень много наркотиков, я их не приемлю, поэтому мне это не интересно. Я стараюсь выбираться с друзьями на природу. Иван Толстой: Давайте подведем итоги. Итак, клуб - это то место, куда ходят потому, что принимают его программу, принимают его стиль, принимают его жизнь, ту атмосферу, которую предоставляет клуб. Не нравится - не ходи. Достаточная свобода в организации, выстраивании направления клуба позволяет, все-таки, человеку сегодня найти себе какой-то клуб по интересам. Разумеется, сегодня мы в передаче не затрагивали вопрос музыкальных клубов. Вообще, музыка выводится за рамки, потому что музыку никто не может победить, музыка всегда на первом месте, музыкальные станции всегда самые популярные и, так называемые, разговорные радио не могут конкурировать с этим. И, насколько я понимаю, новый и могущий стать популярным клуб "Платформа" тоже не претендует на то, чтобы быть чисто музыкальным клубом. Вы будете приглашать музыкантов, но это только одно из направлений? Николай Охотин: Безусловно. Это одно из основных направлений, но, тем не менее, только одно из. Литература, кино и театр у нас точно также приветствуются, как и музыка. Иван Толстой: А у вас будет кинотеатр с показом каких-нибудь экзотических, интересных фильмов? Николай Охотин: Именно так. У нас будет довольно четко выстроенная кинопрограмма. Мы сотрудничаем со многими киноведами, кинокритиками и режиссерами. И ждем, что они нам будут составлять небольшие авторские программки, которые будут интересны зрителям. Иван Толстой: И тогда культурная жизнь в Петербурге, действительно, станет невероятно разнообразной, и каждый раз возвращаться в наш город будет все приятнее и приятнее. Другие передачи месяца:
|
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
