Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
24.12.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
[01-08-01]
Кавказ и Центральная АзияТуркмен в Швеции. Часть 1См. также Туркмен в Швеции. Часть 2 Тенгиз Гудава беседует с туркменским поэтом-изгнанником Ширали Нурмурадовым. Тенгиз Гудава: Туркменистан, как мы помним, был самой южной землей Советского Союза. А Швеция - на севере. В Туркменистане чудовищная жара и Туркменбаши с букетом авторитаристских изысков. Швеция - страна нашей мечты, где, якобы, капитализм гармонирует с социализмом и у гибрида очень человеческое лицо, хотя и нордическое. Есть человек, в котором эти два полярно противоположных начала судьба пытается связать узлом. Человек этот - туркменский поэт и диссидент, что вероятно одно и то же, политический беженец Ширали Нурмурадов: Он гость нашей передачи. Ширали Нурмурадов: Географию я знал на отлично, и меня можно было разбудить среди ночи, и столицу любого государства я мог назвать с ходу. Но только Стокгольм мне никак не давался. Но судьба так распорядилась, что я скоро уже, наверное, забуду, как звучит слово Ашхабад, а Стокгольм врезался, и просто... Тенгиз Гудава: Как ты попал в Швецию? Ширали Нурмурадов: 1990-й год - когда второй арест в жизни произошел, когда меня сняли с поезда в Чарджоу, и там суд был надо мной, можно себе представить, какой суд. Из "Мемориала" приехала Марина Румшиская с Сашей Черкасовым, и они написали хороший материал в журнале "Новое Время". И вот, шведский ПЕН - там тогда была женщина, Карола Ханссон, она была вице-президент шведского ПЕН-клуба, и вот они меня приняли в почетные члены шведского ПЕНа. Я ближе познакомился с моим будущим переводчиком, живым шведским классиком Хансом Беркегреном, в 1995-м году мне была присуждена премия имени Курта Тухольского - международная литературная, этой премии, кстати, был удостоен и Вацлав Гавел - нынешний президент Чехии, и Салман Рушди - это очень престижно. Я так и не понял, за какие такие заслуги мне дали такую премию. Но с их помощью, когда я в третий раз был арестован в Москве в 1995-м году, и когда КГБ уже вышло на мой след, шли торги о выдаче меня в Туркменистан, они сказали, что "Тучи настолько сгустились, что тебе надо вырываться отсюда"... И в один день они сделали мне все - визу и билет на самолет, и паспорт, и все прочее, и 26 октября атташе шведского посольства сел со мной в самолет - самолет был шведский уже, когда в воздух поднялись, он сказал: "Теперь тебе ничего не угрожает, можешь заказать себе виски, купить, и, в общем - все, ты на свободе"... Через три месяца будет 6 лет, как я в Швеции. 50-тилетие мое в Доме художников в Стокгольме было отмечено с такой помпой - я просто не мог спокойно это все воспринимать. Когда в чужой стране тебе уделяют такое внимание, и весь свет, и вся элита шведской интеллигенции, литературы, искусства, люди, которых я никогда в жизни не видел и ничего о них не знал, и они обо мне не знали, но вот, как-то в один вечер, там сотни людей собралась в огромном Доме Художников, и они пели свои песни, как желают там - многие лета, всякие блага. И когда они узнали, что моя дочь - она же со мной была арестована, ОМОН же нас брал, спецназ, это просто, я не знаю, по 6 человек на каждого налетели, нам с ней досталось... И когда вот они узнали, что она в Москве и тоже ждет выезда в Швецию, и денег нет на билет, тут же какая-то коробка из под вина была пущена, как шапка - по кругу, и набрали они 13 тысяч шведских крон... Нет, конечно, это было невозможно спокойно пережить. Она привезла мой дутар из Москвы, потому что мне не до дутара было... Тенгиз Гудава: Поясни, что такое дутар? Ширали Нурмурадов: Дутар - это национальный туркменский музыкальный инструмент. Дутар - это означает две струны. И вот как мой друг Андрей шутил в Стокгольме и говорил: "Одна палка да струна, я хозяин вся страна". Конечно, я ему прощал, он из дружеских побуждений так шутил. И даже, когда я по Швеции - меня приглашали в разные города, и я играл на дутаре, не пел, правда, моим голосом, конечно, как Сергей Довлатов говорил: "С такой рожей из дому не выходят", - с таким голосом не поют, конечно... А где туркмены собираются, слушают, понимают, я там не играю, конечно. Я так, для себя, дома, а шведов могу развлечь в течение нескольких часов. Тенгиз Гудава: Ну, для них это, наверное, была невероятная экзотика... Ширали Нурмурадов: Да, но с этим дутаром что произошло на таможне - я не знаю, это было ужасно, ее держали там больше часу, этот дутар занесли куда-то, пропускали через машину, на свет, собака нюхала, собирались пилить уже там. Она говорит: "Это инструмент, Боже мой, видите, струны и все..." В общем, кой-как она протащила этот дутар и привезла мне... Когда я приехал сюда, как Ханс сказал, у меня действительно получился культурный шок, что я из каракумских песков к этому морю, где вода кругом и лед. Вот я написал белый стих: "Разговор с голубоглазой блондинкой", - имеется в виду, конечно, Швеция: "Ну что ты смотришь на меня с неподдельным ужасом, словно я закурил в приемной поликлиники? Иль будто в автобус без очереди полез. Успокойся, шярэ фрекен, не судьбу свою я приехал устроить, и не покой твой вековой нарушать. Мы разные. Я вижу, я в очках. Мы похожи с тобой как манат и крона, как саксаул и сосна, как полумесяц и крест. Ну что тут поделаешь, если я целых полвека не мог покидать пределы родины, и вот - покинул. Да вернуться теперь не могу. Если я приехал из страны, где убивают своих, в страну, где спасают чужих, из страны, где взрослые беззащитны, как дети, в страну, где ребенок - святая личность. Из страны, где говорят, что женщина тоже человек, в страну, где думают, что мужчина тоже человек. Не гляди на меня так, снелла, как мои далекие предки глазели на твоих викингов, плывших по моему Каспию. Вся трагедия в том, обрадуюсь ли я, если ты меня оставишь, огорчишься ли ты, коль я и здесь не задержусь"... Это было как-то мое первое восприятие Швеции, потому что, не дай Бог, там в автобус полезешь без очереди, или в поликлинике - даже достанешь сигарету, не закуришь, это, конечно... Поэтому для меня вот это было после штурма ашхабадских автобусов, после курения, чуть ли я не знаю где... Вообще, две большие проблемы в Стокгольме - табак и алкоголь. Тенгиз Гудава: Какие проблемы с табаком, допустим? Ширали Нурмурадов: С табаком проблема в том, что он очень дорог - 4 доллара одна пачка. Тенгиз Гудава: А алкоголь тоже дорогой? Ширали Нурмурадов: Алкоголь тоже очень дорогой, и к тому же я немножко возмущен, конечно, это между нами, мы так привыкли - в рабочие дни люди работают, а в праздники пьют и выходные... Тенгиз Гудава: Культурно отдыхают... Ширали Нурмурадов: Ну да, будем говорить так. А там в рабочее время магазины открыты - до 6, до 7, но открыты, а в выходные, праздники они закрыты. Понимаешь, я никак не могу вот... Тенгиз Гудава: Логику понять... Ширали Нурмурадов: Да, значит надо идти в кабак или ресторан, а там в 4-5 раз дороже то же самое. Или люди с пятницы, с четверга закупаются на выходные дни. Вот такая проблема... Лучше не пить вообще... Тенгиз Гудава: ... Ширали Нурмурадов - член шведского ПЕН-клуба и лауреат международных премий. Он достаточно долго жил в Москве и органически влился в ее литературную среду, определившую особый, вненациональный облик поэта-бунтаря. Несколько раз Ширали арестовывали, а на родине поэта - Туркменистане - преследуют даже за чтение его стихов... Ширали Нурмурадов: Для человека, допустим, из Средней Азии или с Кавказа вот обидная такая вот ситуация, что как бы матриархат в стране. Допустим, все счета приходят на мое имя, а пособие, как я называю - "подачка Йорана Перссона", раз в месяц - это приходит на имя жены. И пока она не соизволит пойти на почту получить эти деньги - ты сидишь, ждешь, не можешь даже счета оплатить... счета бы тоже направить на ее имя - Боже мой, нет! Потом, язык - представь себе, по злому розыгрышу друзей ты попал на чью-то чужую свадьбу, ты никого не знаешь, ни невесту, ни жениха, и вдруг тебе дают слово, тебя разыграли, но ты не знаешь, что говорить там. Вот такая же ситуация - ходить без языка вот в чужой стране - это страшная проблема, страшней проблемы я не знаю, не может быть. Тенгиз Гудава: А ты пытался этот язык изучить или он не поддается изучению? Ширали Нурмурадов: Знаешь, я пять с половиной лет хожу в эту школу и изучаю один и тот же язык. Пять с половиной лет! Как бы раньше я говорил, что я, допустим, как собака - понимаю, но говорить не могу, но теперь немножко объясняюсь. Потому что первое время было страшно даже в магазин зайти, купить что-то. Слава Богу, сейчас мне помогают, допустим, вот мои переводы, небольшие, правда, подборки стихов, рассказы какие-то, публицистика - все это переводится, и потом я сравниваю свой текст, и тогда улавливаю больше смысла, это мне дает гораздо больше, чем эта школа, в которую я, допустим, два раза в неделю хожу. А что мне это может дать, если, допустим, дома у меня дети мои говорят на русском, телевидение на русском языке, газеты покупаем на русском языке... Тенгиз Гудава: То есть, вы перенесли туда Россию... Ширали Нурмурадов: Ну вот, что делать, Туркменистан далеко... Тенгиз Гудава: А туркменоязычные, наверное, вот попадаются тебе туркменоязычные издания? Ширали Нурмурадов: Есть ребята, которые живут в Швеции, Норвегии, в Финляндии, но они как бы работают каждый сам на себя. Никак они не могут собраться и вот допустим что-нибудь солидное, вместе - вот никак не получается у них Тенгиз Гудава: Туркменам, значит, не удается в эмиграции вот собраться и хотя бы издавать что-то? Ширали Нурмурадов: Никак... Тенгиз Гудава: Ученые, так сказать, такого вот элитарного интеллектуального уровня - почему? Ширали Нурмурадов: Иногда знаешь, Тенгиз, зависть берет, вот когда смотришь, из других стран люди выходят - они как-то находят друг друга, сближаются там, сжимаются в единый кулак, что-то делают, понимаешь, если что-то там не так... В стране, когда хорошо - конечно, никто не уходит оттуда. Но у нас вот, почему-то, немножечко всех, если послушать - у всех, значит, цель такая - объединиться и что-то улучшить, там, жизнь, страны, народа, у всех вот, казалось бы, благая цель, и никак не получается вот... Тенгиз Гудава: Ну, я могу сказать, что это на словах, в основном, потому что на деле в эмиграции, в особенности, и вообще в политэмиграции тоже, к сожалению, вот это разделение среди эмигрантов ужасно - "два человека, три мнения". Это, увы, клеймо и бремя эмиграции, я считаю... Ширали Нурмурадов: Есть пословица русская, и в каждом народе это, наверное, есть: "Сколько волка ни корми, он все в лес смотрит". Я при первой возможности уеду на родину. У меня были другие приглашения, возможности остаться, даже в Польше, я встречался с самим Квасьневским в 1999-м году, но поскольку эта страна вытащила меня из лап верной гибели, и моральной, и физической, и не знаю какой еще, я этой стране -Швеции - в любом случае благодарен, и буду сидеть там до тех пор, пока у меня не появится возможность поехать в Москву хотя бы... Тенгиз Гудава: Да, ты же московский человек во многих смыслах Ширали Нурмурадов: Да, но последний же раз меня уже в Москве брали... У них даже и руки - даже говорят сюда выходил Интерпол в 1995-м - 1996-м, не только в отношении меня - нас же несколько семей было, и шведы вроде отослали товарищей назад. Сказали: "Мы знаем, кто государственный преступник, мы с таким трудом этих людей вытащили не для того чтобы - "отдавать для исполнения приговора", - даже была такая фраза там, понимаешь... Тенгиз Гудава: Ширали - Швеция, часто говорят, что при всех своих прелестях это страна такая стерильная - есть такое мнение. Вот у меня один друг, один эстонец, кстати, горячий эстонский парень, он переехал как-то из Швеции жить в Баварию, в Мюнхен, так вот, он восхищался Мюнхеном, Баварией как невероятно темпераментной страной и он, эстонец, говорил, что не может жить в Швеции потому, что там слишком холодно, стерильно, нет совершенно никакого темперамента, вот его выражение было, что там даже нет преступников Ширали Нурмурадов: Даже если они появляются - не потому что знаешь, они там голодные или бедные, а вот, как говорится, с жиру бесятся - вот такие преступления... Тенгиз Гудава: И в то же время, Туркмения, так сказать, жара и избыток всевозможных эмоций, да и Москва, в которой ты немало пожил, тоже город весьма и весьма энергичный, интенсивный, бурный - как все-таки это сочетание произошло? Глядя на тебя, я могу сказать, что "ну вот, внешне все нормально", - я имею в виду внешне в психологическом плане, но трудно было вообще вот так смириться? Ширали Нурмурадов: Да, конечно, Тенгиз, это - знаешь, эта видимость дается очень тяжело. Но опять-таки, понимаешь, как тебя вытащили и как тебя приняли, и сколько на тебя потрачено нервов и времени, и все это помнишь, и как-то, знаешь, стараешься не замечать... Как говорил товарищ наш олимпийский борец непобедимый Карелин, как-то его приглашали в Швецию работать - он говорил: "Ну, там, я не знаю, замороженная страна, там после 9 вечера никто в гости не ходит". Это конечно - после 9 вечера даже и звонить не принято, если это не близкие какие-то друзья или знакомые, или по работе, да и раньше 9 утра тоже беспокоить, там, громыхать, мусоропровод - это все, да, соседи... Но как-то вот знаешь, есть у меня там диаспора, как нас там называют "совковая", ну, пускай, будет совковой, ну что теперь, ну что поделаешь... Боже мой, как мне однажды жена заявила: "Мы теперь не в Туркменистане", мол. Я говорю: "Ты знаешь, я могу поменять 10 стран и останусь тем же ашхабадским парнем, где бы я ни жил..." Тенгиз Гудава: Конечно, вот то, что ты говоришь - как себя повели шведы в лично конкретно твоем деле - это говорит о том, что все-таки слово "стерильность" как бы не очень хорошо подходит, они же добрые люди! Они же чистое добро в отношении тебя сделали... Ширали Нурмурадов: Да, есть такие шведы, какие дадут фору любому русскому. Я лично знаю, вот, допустим, Ханс Беркегрен - он много лет жил в Москве, работал на дипломатической работе, в посольстве, не важно, где он работал, а важно то, что он вот как думает по-русски, говорит по-русски, он пишет на обоих языках одинаково. Или - этот Хокан Юсефссон, который международный секретарь сейчас шведского ПЕН-клуба, он русские песни может петь - чуть ли не Шаляпина. Просто вот кампания собирается - он начинает петь песни, все русские или русскоговорящие в моем доме, просто сидят и ему в рот заглядывают, вот этому чистому шведу... "В 1995-м году в декабре в стокгольмском ресторане "Стреммен" - это в переводе со шведского "течение", "волна":
Страшно, когда чьи-то останки
Другу моему шведу понять это сложно, Другие передачи месяца:
|
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
