Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
23.12.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
[05-08-04]
Кавказ и Центральная АзияКоран - премудрости перевода (часть 2)Редактор программы Тенгиз Гудава Тенгиз Гудава: "Низвержение Халифата началось с утраты мусульманами понимания веры, со дня внесения чуждых идей и принципов в свою религию, с отказа от языка Корана - арабского языка, приведшего к порче языка и путанице понятий, а также с применения неправильных понятий и начала внедрения легковесных желаний". Это выдержка из листовки, распространенной в Узбекистане известной исламской фундаменталистской организацией "Хизб ут-Тахрир". Язык Корана - арабский язык, увы, является дикой экзотикой для мусульман СНГ, Индонезии (крупнейшей мусульманской страны мира) или, скажем, Афганистана, и как им быть в "путанице понятий" и круговерти "легковесных желаний"? Коран - премудрости перевода, вторая заключительная часть. Тему обсуждают: из Москвы по телефону - академик Валерия Порохова - автор перевода Корана на русский язык; из Берлина - Руфат Саттаров - аспирант-исламовед Свободного Берлинского Университета; из Швеции - азербайджанский журналист Хасан Ага; со мной в пражской студии Радио Свобода ответственный редактор газеты "НГ-Религии", религиозного приложения к "Независимой газете" Марк Смирнов. Руфат Саттаров, существуют ли канонические переводы на азербайджанский Корана, санкционированные переводы? Руфат Саттаров: Если можно сказать, "канонический перевод Корана на азербайджанский язык", я бы немножко не согласился с этим термином. Дело в том, что вопрос канонизации любого перевода Корана не является актуальным. Дело в том, что до начала 19 века, как ни странно, все сегодняшнее мусульманское население России и бывшего Советского Союза не нуждалось в переводах Корана на свой язык. Это было связано с одним очень интересным фактом, что в основном Коран и этот коранический язык, в частности арабский язык, являлся частью программы, которую следовало пройти студентам, школьникам, еще начиная с детского возраста. То есть арабский язык и в некоторых случаях даже персидский являлся для них не чужим языком. И поэтому понимать Коран на своем языке не было ему нужно, потому что человек в основном мог принять и понять Коран на арабском языке. И в этом смысле существующие переводы Корана на азербайджанский язык, можно отметить, что существуют попытки перевода Корана на арабский язык, но канонизировать его не имеет, по моему мнению, права ни один из центров. Дело в том, что существует, например, около ста переводов на английский язык Коранов. И это отражает не сколь интерес англоязычной публики к исламу, конечно, этот фактор тоже присутствует, но различия в религиозных, научных и вообще в идеологических направлениях среди этих мусульман. В частности, есть такое понятие как религиозное движение Ахмадия, которое очень активно участвует в переводах Корана на английский, в частности, на русский язык. Но для того, чтобы подтвердить или утвердить свой перевод на русский язык, Ахмадия не обязана обращаться в Аль-Асхар, потому что Ахмадия не принимает Аль-Асхар за авторитет. Тенгиз Гудава: Спасибо. Эта тема, конечно, очень глубокая, мы так можем совсем далеко пойти. Я все-таки хочу немножко возвратиться. Мы говорим сегодня о переводе. Перевод - это, несомненно, проблема глубинная, религиозная. Если опираться на Библию, то эта проблема строителей Вавилона, их гордыня привела к тому, что бог смешал все языки. И в шумерских записях говорится о времени, когда все народы славили бога на одном языке. Этот язык был шумерский, видимо. Мой вопрос Хасану Ага: не кажется ли вам, что проблема перевода в широком смысле этой категории сегодня связана с проблемой дивергенции в толковании Корана, что в свою очередь приводит к радикальному его толкованию в ряде случаев, на котором зиждется международный исламский терроризм? То есть эти доктрины террористические, они основаны на определенных толкованиях священного писания для ислама. И вот не кажется ли вам, что сегодня исламская теология как никто должна быть заинтересована в создании мощного переводческого, аналитического, комментарийного аппарата для исправления этих опасных искривлений в понимании Корана? Хасан Ага: Я согласен с вами в первой части вашего утверждения. Безусловно, все апеллируют к Корану. Потому что Коран мусульманами признается словом Бога, словом Аллаха, прямой речью и как бы к чему еще апеллировать? Но, говоря о том, о чем говорили собеседники и переводя это в ваш вопрос, дело в том, что очень важно, какую цель ставит перед собой не только читатель, как сказал Руфат, но и переводчик. Поэтому, например, если мы посмотрим в Интернете, то есть такие списки переводов на английский язык, списки, сделанные, идут отдельно, мусульманами, не мусульманами и когда переводчик, его происхождение неизвестно. Поэтому очень важно, какую цель ставил перед собой переводчик. Я, например, не могу сказать, что перевод Крачковского хуже. Вообще в переводах Корана не может быть понятия лучше или хуже, может быть более достоверно, более обосновано, более современно, более филологически обработано и так далее. Что же касается центров, то проблема в том, переходя к вопросу о харизме, о современных проблемах, мне кажется, что здесь столкновение демократии. А демократия всегда, не демократия как конституция общественная, а вообще демократичный подход, он есть всегда в научном мире, он должен быть, без этого нет движения. С другой стороны, есть тоталитарный подход. И попытка канонизировать что-то, слить в монолит плотный, мощный, какой-то памятник и сказать, что это и ничто другое - это смертельно для любого перевода. Поэтому, в данном случае такого не будет, даже в Библии такого не было. Отсюда возникли даже не канонические, апокрифические Евангелия, даже их не удалось изъять из употребления. А сегодня это научный источник для очень многих, кто изучает христианство и даже для самих христианских теологов в семинариях. Поэтому переводы, мне кажется, будут разные. И сегодня этот демократический подход приводит к тому, уж не знаю, хорошо это или плохо, вероятно, местами хорошо, местами плохо, когда любой переводчик - это всегда человек творческий, значит всегда человек с определенной претензией на свое творчество. Он может просто не согласиться с Аль-Асхаром и сказать: позвольте, господа, русский язык мой родной. А бывают переводчики, для которых оба языка родных. Например, я знаю, что у Валерии Михайловны растет сын, и, наверняка, он прекрасно владеет русским и арабским. И переводчик может просто посчитать, что тот или иной центр недостаточно образован в его языке, а вовсе не в Коране. Он может обратиться в любое издательство сегодня, в том числе и в России, это и есть та самая демократия, и издать свой Коран. Хорошо это или плохо? Наверное, местами хорошо, местами плохо. Перевод издается в незаконченном виде, затем поступают предложения, усовершенствование идет. И нет гарантий, что даже если будет авторитетный мощный исламский центр, если подружится Мединский институт перевода и издания Корана с Аль-Асхаром, и они подружатся с институтом в Куне и издадут это идеальное издание на один или несколько мировых языков, нет гарантии, что завтра какая-нибудь частная типография не издаст какое-то новое толкование Корана, и среди каких-то групп населения это найдет своих читателей. Другое дело, почему это случается? Но здесь причины лежат вне контекста переводчика, перевода, это уже контекст толкования. Вот, собственно, откуда такие и разночтения идут. И, со стороны глядя, кажется: ну что же этот исламский мир, что же эти мусульмане наконец не договорятся друг с другом, а кто-то и с остальными миром? Почему бы их всех не свести воедино? Собственно, в Вавилоне смешались языки и, наверное, это было не только плохо, но и хорошо, пошла какая-то другая история. Как люди верующие мы должны быть оптимистами. Поэтому, я думаю, что разные переводы и разные толкования - это хорошо. Тенгиз Гудава: Тем не менее, в разных толкованиях, в обилии толкования и в отсутствии канона, канонического единения, скажем так, и заключена, по-моему, та ситуация, которую мы имеем с использованием ислама в политических целях, в террористических целях. Так нет единого центра, Аль-Асхар ни для кого не авторитет, тогда у него возникает свой авторитет в виде Усама бин Ладена. Его толкование Корана признается самым важным для определенной части. Марк Смирнов, скажите, издание, допустим, ваххабистских толкований священного писания, их определенных взглядов на Коран, на ислам, как к этому подойти? С одной стороны, свобода слова, можно печать все, что угодно. Но, с другой стороны, разве такая литература потенциально не может приводить к радикализации исламских определенных групп и так далее? Марк Смирнов: Наверное, действительно, может, это бесспорно. Потому что сегодня, это уже было сказано, каждый религиозный экстремист, радикал, причем, я скажу, что это не только исламского мира касается, также христиан или каких-то других представителей, скажем, иудаизма, если они хотят обосновать свои действия, а иногда носят антиобщественный характер. Приведу пример известного квартала в Иерусалиме Меши-Арим, где живут ортодоксальные иудеи, хасиды, которые могут человека, заехавшего в их квартал в субботу на машине, забросать камнями. Отсюда всякие трагические случаи. Несовместимость религиозных радикально настроенных людей с обществом, она носит проблему безопасности общества. В частности, в Москве недавно один из районных судов города предъявил иск и слушалось дело некоего издательства "Бадр", которое издало известную в исламском мире книгу "Единобожие", которую специалисты-исламоведы, которая была написана как раз Ваххабом, признали книгой, которая разжигает религиозную нетерпимость, религиозную рознь. И издательство получило предупреждение от суда, и его деятельность сейчас приостановлена. Хотя иск в отношения самого издателя, конкретного человека, я не помню сейчас его фамилию, был прекращен, видимо, за отсутствием состава преступления. Видимо, как раз и говорит эта ситуация, что человек не знает, издатель, директор издательства, видимо, сам мусульманин, совершенно точно, он не знает, какая это книга, он не может получить должную оценку. И только в последнее время, скажем, московский муфтият активно начал вести деятельность по такой пропаганде исламских взглядов. Недавно вышла книга "Ислам и терроризм", где приводится как раз определенные цитаты из книг ваххабистского радикального содержания и одновременно богословы, алимы, по крайней мере, официальное духовенство российских мусульман, его представители говорят о том, как следует, как правильно понимать эти места. Потому что, конечно, можно всегда найти любую цитату и в Библии, в Евангелии и в Коране и обосновать любые действия. Приведу самый простой пример: если тебя искушает рука, соблазняет, то отруби ее. Напомню, что это вызвало к жизни секту скопцов в христианстве, которая радикально подошла к проблеме собственного искушения своего тела. Так что здесь нужна особая осторожность. "Не мир, но меч" - пожалуйста, как это понимать? Можно объяснить и духовными, видимо, это так и было сказано Иисусом из Назарета, но можно применить и к действию - "все, кто не с вами, тот против вас". Я специально использую цитаты из христианского корпуса священного писания, из Евангелия. Уверяю вас, что в Коране мы найдем столь же много и столь же самых радикальных призывов. Тенгиз Гудава: Валерия Михайловна, вас и Руфата Саттарова я попрошу резюмировать нашу сегодняшнюю беседу. Валерия Порохова: Во-первых, я сторонник того, чтобы делалось как можно больше переводов священных текстов, чтобы мы могли сопоставить и так далее. Но все переводы должны нести один и тот же смысловой стержень. От этого смыслового стержня нельзя отходить в сторону. Потому что Господь Всевышний, когда низводит нам писание, любое писание, он низводить ту верфь, которой мы должны держаться, которой мы должны следовать. Поэтому фундаментальная запретно-заветная сторона всех писаний одна и та же, она стержневая, она одна и та же: не убий, не укради, не возжелай жены ближнего и так далее. Она одна и та же, и ей мы должны следовать. И она должна быть переведена на любой язык в абсолютной недвусмысленности, она должна быть переведена однозначно, только таким манером и никаким другим. Перевод может разниться только стилистикой, каким-то эмоциональным фактором, который должен быть обязательно привнесен в передачу писания. Потому что писание - это то, что воздействует на человека, воздействует на его страсть, на его психику. Вот это должно быть обязательно обласкано каким-то словом, которое дойдет до души, разбудит эту душу, разбудит в ней благодать, внесет в нее благодать и сподвигнет его на благочестивое поведение, на хороший образ жизни. Поэтому, я считаю, эмоциональный фактор должен быть внесен обязательно. Красота языка должна быть обязательно, потому что когда вы читаете библейский текст, когда вы читаете коранический текст, у вас мороз по коже от красоты языка. Это такая божественная симфония, это такой язык, это такая красота, что лишить перевод вот этой симфонии звука, звучания нельзя. То есть за перевод должен браться тот человек, который, безусловно, владеет каким-то красноречием. Просто филолог, когда начинает переводить и обязательно скребет по филологической раскладке текста, его перевод обречен, он обречен на не читабельность. Все равно люди будут читать тот перевод, который ласкает уши, который красит своей красотой и так далее. Об этом ярко говорит перевод Крачковского, который является, я считаю, на русский язык непревзойденный филологически подстрочник к тексту. Который, я, например, как переводчик, у меня перевод Крачковского всегда лежал на первом месте. Я очень люблю этот перевод, потому что я к нему отношусь профессионально по выявлению грамматической связи, больше никак. Поэтому, конечно, такой труд гигантский, он является необходимым для научного исследования, но никоим образом не для чтения. Для чтения должен быть обязательно другой перевод. И мы не должны претендовать, переводчик писания не должен претендовать на академизм перевода ни в коем случае. Он должен претендовать только на абсолютную точность смысловую, плюс обязательно на высокое красивое красноречие, которое может быть достигнуто либо его генетическим расположением духа, либо обучением в каких-то литературных и так далее. Я считаю, что это вопрос номер один для перевода. Тенгиз Гудава: Спасибо большое. Руфат Саттаров, пожалуйста, ваше мнение. Руфат Саттаров: У меня резюме по двум основным пунктам. Во-первых, я хотел бы коснуться вашего предыдущего вопроса господину Смирнову, что касается так называемых ваххабистских переводов или ваххабистских комментариев. Дело в том, что существует в определенной степени опасность, что та или иная группа будет использовать тот или иной перевод в своих тех или иных целях. Но надо заметить один факт, что любой перевод может быть истолкован разными группами по-разному. Взять, например, перевод Крачковского, который в начале 90-х годов как часть процесса религиозного возрождения на территории бывшего Советского Союза использовался в качестве каких-то доктринальных моментов, как это ни странно может показаться, со стороны той или иной группы, претендующей на какое-то религиозное самосоздание. Поэтому надо определиться с такими понятиями, что такое ваххабизм и что такое фундаментализм. Цитируя название статьи одного из ученых, можно сказать, что это на самом деле является "терминами-страшилками", и тенденция подвести под все какие-то маргинальные издания так называемые этих переводов под эти два термина, на самом деле могут привести к плохим последствиям. В частности, я хотел бы привести одно обстоятельство, что по недавнему решению духовного правления мусульман Дагестана, перевод Крачковского, перевод госпожи Пороховой, перевод Османова и другие переводы также были вжаты в рамки так называемой ваххабистской литературы, которую запрещено на сегодняшний день продавать на территории Дагестана. И это, конечно, уже вызывает настороженность, а тенденция продолжает иметь место. Поэтому надо определиться, что такое эти фундаменталистские трактовки. Что касается такой книги, как книга "Единобожие", она была написана на самом деле Мухаммедом бен Абд аль-Ваххабом в 18 веке на территории сегодняшней Саудовской Аравии. Отражала в основном тенденции того исторического периода, когда основный смысл данного призыва этого человека был в том, чтобы объединить вокруг себя арабов, мусульман с целью очищения своей религии. И те тенденции, которые существуют сегодня на постсоветском пространстве, именуемые ваххабизмом, в основном не имеют никакого отношения к данным тенденциям. И эта книга рассматривается сегодня учеными на Западе как источник исторический и содержит в себе в основном теологические моменты, так или иначе связанные с общей концепцией ислама, но имеющие какую-то историческую подоплеку. Теперь, что касается переводов Корана, мое краткое резюме. Конечно, хорошо иметь много переводов, но дело в том, что ни один перевод не может претендовать на тот уровень, на котором был ниспослан оригинал, то есть на арабском языке. Ведь в Коране, в частности, есть много стихов, которые говорят, что Коран был ниспослан на арабском языке. В частности, в 17 суре сказано: "Скажи, о, Мухаммед, если бы собрались люди и джинны, чтобы создать подобное этому Корану, они бы не смогли создать подобного, даже если бы первые из них помогали вторым". Эта тенденция заключается в том, что Коран является субстанцией, которую невозможно передать ни на один язык, и любой перевод Корана будет являться ничем иным как переводом смысла. И в этом смысле, с моей точки зрения, как ни странно, необходимо современному русскоязычному человеку, мусульманину или человеку, который интересуется исламом, как ни странно, популяризировать арабскую культуру и арабский язык. Ведь дело в том, что в Коране сказано: "Воистину мы ниспослали Коран на арабском языке, чтобы вы могли понять его". То есть в этом смысле изучение основ арабского языка может привести человека, изучающего ислам, ближе к истине или просто человека, который интересуется исламом, ближе к истине того, что на само же деле имеется в виду в священном писании. Поэтому существует возможность сегодня в 21 веке, когда существует тенденция к межрелигиозному диалогу, существует необходимость даже создавать совместные межрелигиозные центры по изучению общего авраамического и вообще общерелигиозного, общедуховного человеческого наследия. Частью которого будет являться преподавание каких-то основ арабского языка, которые потом могут послужить ориентиром для интересующихся, которые могут направить его на изучение данной культуры, в частности, арабской исламской культуры. И следует заметить, что в этом случае, когда человек знает арабский язык, понимает, что любой перевод, какой бы хороший он ни был, какой бы поэтический он ни был, он не может отразить язык оригинала, язык поэтики. Язык другого любого священного писания необходимо изучать. Другие передачи месяца:
|
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
