Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
23.12.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
[08-08-01]
Ядерное оружие: выгодно, но очень опасноВедущий Владимир АбариновВладимир Абаринов: В Вашингтоне проходит первый раунд американо-российских консультаций по проблемам стратегической безопасности. Военные эксперты двух стран встречаются во исполнение генуэзских договоренностей президентов Буша и Путина, которые согласились с тем, что изменившиеся военно-политические реалии требуют переосмысления подходов к этим вопросам. Администрация США считает, что новая стратегическая основа глобальной стабильности должна включать, помимо противоракетного щита и значительного сокращения наступательных стратегических арсеналов двух стран, укрепление международных режимов нераспространения ракетных и ядерных технологий. Именно распространение оружия массового поражения превращается сегодня в центральную проблему безопасности. В российскую ядерную атаку в Соединенных Штатах никто не верит, как, вероятно, не верят и в России в реальность американского ядерного удара. Настоящая угроза исходит от безответственных, враждебных Западу режимов, которые мечтают обзавестись и уже обзаводятся оружием, способным представить угрозу США, их союзникам и американским войскам, размещенным за рубежом. Испытание северокорейской баллистической ракеты в августе 1998 года стало полнейшей неожиданностью для Вашингтона. Ранее в том же году Индия и Пакистан провели ядерные испытания, а Иран испытал ракету среднего радиуса действия, способную угрожать союзникам и войскам США на Ближнем Востоке и в Персидском заливе. Конгресс учредил тогда комиссию во главе с бывшим министром обороны Дональдом Рамсфелдом, которая пришла к заключению, что американская разведка недооценивает ракетную угрозу со стороны маргинальных режимов. Именно на основе выводов комиссии Рамсфелда был принят Закон о противоракетной обороне, обязавший администрацию Билла Клинтона начать опытно-конструкторские работы по созданию противоракетного щита. А тем сам Рамсфелд, которому работа в комиссии помогла вернуться в большую политику, во главе Пентагона не только руководит этими работами, но и формулирует оборонную доктрину США. Если Москве и Вашингтону не удастся эффективно блокировать каналы распространения смертоносных технологий, любые двусторонние соглашения окажутся бессмысленными. Именно этого в первую очередь опасаются в Белом Доме, когда слышат из Кремля заявления о том, что отказ от Договора по ПРО повлечет за собой ликвидацию всей договорно-правовой базы в области контроля за вооружениями. Проблема нераспространения сложна и многогранна, она нуждается, прежде всего, в детальном осмыслении. В середине июня в Вашингтоне была созвана международная конференция по нераспространению, организованная Центром Карнеги. На конференцию собрались для обмена мнениями более 500 экспертов, ученых и должностных лиц из США, России, Великобритании, Индии, Пакистана, Австралии, Новой Зеландии, Южной Кореи, Норвегии, Аргентины, Китая, Японии и Вьетнама. Выступая на пленарном заседании, советник президента России маршал Игорь Сергеев заявил, что после взрывов в Южной Азии ядерная стабильность стала более шаткой. "Мир может вступить в период, когда применение ядерного оружия станет более вероятным, чем когда-либо", - сказал он. Посол Норман Вулф, который занимает должность специального представителя государственного департамента США по нераспространению ядерного оружия, отметил в свою очередь, что идеи администрации Буша в области контроля за вооружениями "часто теряются в шумных дебатах о противоракетной обороне", однако она лишь один из элементов более широкой стратегии нераспространения. По мнению Вашингтона, создание противоракетного щита не только не противоречит политике нераспространения, но и способствует эффективности этой политики. Как писал министр обороны Дональд Рамсфелд в своей недавней статье в газете "Уолл-Стрит Джорнал", "в 21-м веке наша задача заключается не только в том, чтобы помешать нескольким потенциальным противникам применить существующие вооружения, но и в том, чтобы в первую очередь убедить их в бессмысленности создания новых опасных вооружений". Дискуссия носила в основном сугубо профессиональный характер. Тем не менее, разговор о том, как обстоят дела в России в области экспортного контроля и соблюдения режимов нераспространения, получился острым. Участники дискуссии отмечали, что, с одной стороны, положение явно улучшилось - в частности, в России появились неправительственные организации, занимающиеся этими проблемами, однако с другой - налицо давление на эти организации со стороны российских властей и спецслужб. Одним из признаков такого давления на Западе считают недавнее распоряжение руководства Российской Академии Наук, которое, желая предотвратить утечку мозгов, потребовало, чтобы академики сообщали обо всех своих контактах с иностранными коллегами. С такой постановкой вопроса не согласился один из основных докладчиков - вице-президент Курчатовского института Николай Пономарев-Степной. Николай Пономарев-Степной: Я являюсь и буду членом Российской академии наук, и я, вернувшись в Россию, никакого отчета писать не буду. Владимир Абаринов: Помомарев-Степной представил ученому собранию проведенную Курчатовским институтом оценку вероятности утечки расщепляющихся материалов из различных источников. Николай Пономарев-Степной: Для того чтобы получить высокообогащенный уран, вы должны проникнуть на склад, где он хранится. Для этого вам нужно собрать команду террористов, разработать этот план, иметь соответствующие средства для того, чтобы проникнуть на эти склады. А для того, чтобы получить обогащенный уран из естественного урана, вы должны приобрести себе технологию обогащения. Так вот, наше утверждение заключается в том, что нынешние технологии обогащения более доступны, чем проникновение на склады, хранящие высокообогащенный уран. Владимир Абаринов: Этот вывод сильно удивил участников конференции. Один из них обратил внимание оратора на то, что представленная им оценка полностью противоречит оценкам Международного агентства по атомной энергии и других организаций, считающих наиболее вероятным способом утечки хищение. Однако Пономарев-Степной остался при своем мнении. Николай Пономарев-Степной: Значит, тогда вы не знаете степень защиты этих складов. Для того чтобы вынести этот уран из склада человеком, который там работает, он тоже должен пройти все степени защиты. Владимир Абаринов: Академик, кроме того, сообщил, что мировому сообществу не стоит беспокоиться ни по поводу методов хранения, ни поводу методов утилизации ядерных отходов в России. Со своей развернутой оценкой положения дел на конференции выступил профессор Монтерейского института международных исследований Уильям Поттер. Он, напротив, полагает, что в области экспортного контроля российские власти сделали не все, что следует сделать. Уильям Поттер: Первый вопрос, который мы исследуем - контроль за экспортом. Это не самая любимая проблема для России. Несмотря на то, что Москва в последнее время предприняла несколько законодательных шагов для того, чтобы усилить контроль за экспортом ядерных технологий и материалов, ее собственное поведение, как, например, уголовное преследование тех, кто нарушает правила экспортного контроля, довольно неприглядное. К сожалению, ситуация не лучше и в экспорте, на который есть санкция государства. Больше всего внимания сейчас уделяется атомным системам, которые Россия дает безъядерным странам, как Иран. Я бы назвал это поведение неблагоразумным, но не противозаконным. Меня же больше беспокоит ядерная торговля России с Индией, которая идет в полном противоречии с установками группы стран, обладающих ядерными технологиями. Россия - член этой группы. Российские ядерные соглашения с Индией в прошлом году в октябре, в то время, когда Минатом возглавлял Адамов, это открытое нарушение обязательств, взятых на себя Россией в рамках этой группы. Новый министр атомной энергетики России Александр Румянцев уже дал понять, что Минатом продолжит те проекты ядерного сотрудничества и экспорта, которые были приняты или развиты при министре Адамове, включая проекты с Индией и Ираном. Так что исходя из того, как Россия себя ведет и как она обещает себя вести в будущем, ей можно вынести отрицательную оценку в том, как обстоит дело с контролем за экспортом ядерных материалов и технологий. Владимир Абаринов: Уильям Поттер отдельно остановился на проблеме безъядерных зон. По его мнению, Москва занимает в этом вопросе противоречивую позицию: ее слова не соответствуют ее делам. Уильям Поттер: Россия, как и Соединенные Штаты, редко обнаруживает для себя зону, свободную от ядерного оружия, которая бы ей на самом деле нравилась. И хотя Россия по-прежнему поддерживает саму концепцию зон, свободных от ядерного оружия, что описано в статье 7-й договора о нераспространении ядерного оружия, она начинает очень нервничать, когда государства переходят от абстрактной заинтересованности и риторики по поводу свободных от ядерного оружия зон к их непосредственному созданию. Самый последний и самый яркий пример - попытка пяти государств Центральной Азии создать в своем регионе зону, свободную от ядерного оружия. До тех пор, пока переговоры по этому вопросу выглядели как прекрасные мечтания, Москва готова была оказывать им мягкую поддержку. Но когда это стало реальностью, когда договор уже был готов к подписанию, Россия потребовала сделать для нее исключение. И в результате с весны 1999, когда проект договора был на 95 процентов готов, Россия показала всем государствам Центральной Азии, что единственная свободная от ядерного оружия зона в этом регионе, которую Россия бы поддержала, это зона, в которой признается право России вновь при определенных обстоятельствах разместить ядерное оружие. И именно из-за того, как Россия ведет себе по отношению к безъядерной зоне в Центральной Азии, я бы тоже вынес ей плохую оценку по этому вопросу. Владимир Абаринов: Отдавая должное законодательным шагам России в области контроля за вооружениями, доктор Поттер, вместе с тем, полагает, что ее новая военная доктрина не отвечает целям нераспространения и уменьшения ядерной угрозы. Уильям Поттер: Более смешанная картина в третьей области, которую я исследую. Это то, как Россия следует обязательствам, взятым на себя в рамках статьи 6-й Договора по нераспространении ядерного оружия. Положительным является то, что в прошлом году Россия ратифицировала Договор о всеобъемлющем запрещении ядерных испытаний и Договор СНВ-2. У нее по-прежнему есть огромные, но, правда, уменьшающиеся в объеме, ядерные запасы. Однако она заявила о своем немедленном желании провести с Соединенными Штатами переговоры о резком дальнейшем сокращении ядерных боеголовок и заявляет, что намерена полностью и строго соблюдать свои обязательства по ныне существующим договорам и соглашениям по контролю за вооружениями. По данным комиссии по нераспространению ядерного оружия за прошлый год, Россия продолжает выполнять условиях российско-американских межпрезидентских договоренностей 91-92 годов о нестратегическом ядерном оружии, хотя отсутствие открытости и возможности проверять, насколько выполняются эти параллельные, взятые на себя каждой из сторон в добровольном порядке меры, не позволяют сказать, так ли обстоит дело сейчас, на данный момент. То, что делает Россия в других областях, также связанных со статьей 6 Договора о нераспространении ядерного оружия, нельзя описать в превосходной степени. К отрицательным сторонам этой политики я бы отнес новую концепцию стратегической безопасности и новую военную доктрину. Оба эти документы подчеркивают возрастающую роль ядерного оружия. Ядерное оружие может использоваться уже не только в тех случаях, когда выживание российского государства поставлено под угрозу. Эти изменения в доктрине, когда на многих уровнях безопасности государство полагается на ядерные запасы, могут привести Россию, как и Соединенные Штаты при президенте Буше, к тому, что государство не будет ценить существующие ныне договоры по контролю за ядерными вооружениями. Они могут показаться либо слишком дорогостоящими, либо слишком сдерживающими по отношению к гипотетическим военным потребностям. И именно поэтому Россия в последнее время не поддерживала самые радикальные рекомендации по контролю за ядерными вооружениями. Даже в заключительной ежегодной резолюции по оценке выполнения договора по ограничению ядерного оружия Россия согласилась только на общие слова, как, например, необходимость дальнейшего сокращения стратегического ядерного вооружения. А в прошлом году Россия отказалась поддержать предложенную на рассмотрение Генеральной Ассамблеи ООН резолюцию о создании зон, свободных от ядерного оружия, как и альтернативную японскую резолюцию о мерах по полному уничтожению ядерного оружия. В основе этого подхода к Договору по нераспространению ядерного оружия, как и к двусторонним переговорам с Соединенными Штатами, похоже, лежит концепция укрепления стратегической безопасности, которая - в зависимости от обстоятельств - может опираться на ядерное оружие, даже с меньшими ядерными запасами в стране. Владимир Абаринов: Уильям Поттер, Монтерейский институт международных исследований. Еще одна острая тема - хранение и учет расщепляющихся материалов. Уильям Поттер: Многочисленные доклады говорят о том, как важно для России укреплять режим мер по охране, контролю и учету ядерных материалов в условиях разваливающегося российского ядерного комплекса. В последнем докладе на эту тему говорится как о многочисленных достижениях в этой области, так и том, какой огромный объем работы еще предстоит сделать. В числе положительных изменений - укрепление режима безопасности большого количества материалов, которые могут быть использованы для создания ядерного оружия, программа по сбору и конверсии этих материалов и работа неправительственных российских организаций по подготовке новых кадров в области нераспространения ядерного оружия. Особо стоить отметить тот прогресс, который был достигнут в физической защите и сборе нового ядерного топлива ядерного флота. За это надо благодарить Курчатовский институт. А в числе отрицательных тенденций - ослабление Госатомнадзора и неспособность создать структуру, которая бы поддерживала и развивала точную политику следования режиму охраны, учета и контроля ядерных материалов. Владимир Абаринов: Перед правительством Владимира Путина, полагает ученый, лежит обширное поле деятельности в области нераспространения. Уильям Поттер: Мне хотелось бы отметить несколько областей, в которых России просто необходимо улучшить свое поведение в области ядерного нераспространения. Во-первых, положение России как государства, ответственного за нераспространение ядерного оружия, подрывается тем, что точное следование режиму нераспространения ядерного оружия часто становится заложником сиюминутных экономических и политических интересов. Во-вторых, надо отметить, что Россия лучше выполняла взятые на себя обязательства в старые советские времена, чем сейчас. Тогда государство больше уделяло внимания укреплению контроля за экспортом, действовало в более последовательной и более скоординированной манере и лучше заботилось о положении с политикой ядерного нераспространения у себя в стране. В-третьих, Россия могла бы с выгодой для себя использовать развитие многообразного, многостороннего гражданского общества, включая появление неправительственных организаций в таких областях, как нераспространение ядерного оружия и экология. Так что, как я уже сказал, российская политика в области нераспространения ядерного оружия при президенте Путине оставляет большое поле для работы и улучшения. Справедливости ради надо сказать, тем не менее, что поведение России выглядело бы лучше, если сравнивать ее с другими ядерными государствами. Но в чем сложность оценивать Россию - это в ее раздвоенности. Это напоминает мне анекдот про Брежнева и Хонеккера. В последние годы правления Брежнева Хонеккер приехал в Москву, и советский лидер пригласил его поохотиться на зайцев. К сожалению, ни одного зайца обнаружить не удалось, и охота не складывалась. Брежнев приказал своему окружению обеспечить хотя бы одного зайца для гостя. Не зная, что придумать, сотрудники КГБ решили разорвать шапку, обмотали заячьими шкурками кошку и погнали ее на двоих лидеров. Хонеккер увидел животное, выстрелил, но промахнулся. "Заяц" настолько испугался, что полез на дерево. У Хонеккера стало плохо с сердцем, и его отвезли в больницу. Вот, как и Хонеккер в свое время, мы затрудняемся определить, с каким же странным существом мы имеем дело в России, что скрывается под этой словесной шкурой. Россия часто, кажется, полностью поддерживает Договор о нераспространении ядерного оружия, говорит так, что она его полностью поддерживает. Но если посмотреть повнимательнее, то на деле все выглядит иначе. Хочется лишь надеяться, что в будущем Россия определит свою политику так, что поставит под сомнение, кто - она или Соединенные Штаты и другие ядерные государства - лучше соблюдают режим Договора по нераспространению ядерного оружия. Владимир Абаринов: Это был Уильям Поттер - сотрудник Центра проблем нераспространения Монтерейского института международных исследований в Калифорнии, выступивший на вашингтонской конференции по нераспространению. Каково мнение населения России о ядерном оружии и его распространении? Представление об этом дает опрос, проведенный фондом "Общественное мнение". Его результаты были распространены на международной конференции по нераспространению, состоявшейся в Вашингтоне полтора месяца назад. "Станет ли мир стабильнее, если ядерным оружием будет владеть больше стран, чем сейчас?" 75 процентов опрошенных ответили на этот вопрос отрицательно - нет, не станет. Политические симпатии при этом не играли существенной роли. "Следует ли России передавать другим странам свои ядерные технологии?" И на этот вопрос большинство респондентов - 78 процентов - отвечает решительным "нет". "Возможно или невозможно хищение ядерных материалов с российских ядерных объектов?" 83 процента опрошенных проявили полное единодушие, ответив на этот вопрос утвердительно. Организаторы опроса делают вывод, что подавляющее большинство граждан России разделяет и поддерживает ценности нераспространения. Результаты опроса опровергают распространенное мнение о том, что вследствие экономических трудностей Россия готова выставить на продажу все что угодно, в том числе и ядерные технологии. Доля противников распространения одинаково велика во всех возрастных, образовательных и географических категориях и почти не зависит от пола и политических предпочтений респондентов. Даже в критических ситуациях, таких как воздушная операция НАТО против Югославии, лишь пять процентов российских граждан считали, что в ответ на эти действия Россия должна разместить ядерное оружие на территории Белоруссии. Что касается убежденности опрошенных в возможности хищения ядерных материалов, то она, по мнению специалистов, проводивших опрос, основана не на знании истинного положения вещей, а на стереотипе советских времен, согласно которому при желании унести с работы можно все, что угодно. В комментарии отмечается, что наибольшее единодушие при ответе на этот вопрос проявили экономически активные группы населения, имеющие богатый опыт обхода различных инструкций и административных запретов. Значительно больший разброс мнений наблюдается в ответах на вопросы, касающиеся ядерного разоружения. "Должен ли президент Путин активизировать переговоры по ядерному разоружению, сохранить нынешние темпы или вообще отказаться от ядерного разоружения?" Сторонники активизации переговоров оказались в явном меньшинстве - их всего 17 процентов, тогда как выступающих за полный отказ от дальнейших переговоров - 26. 41 процент опрошенных вполне устраивают нынешние темпы. 16 процентов затруднились ответить. Интересно, что большинство симпатизирующих Геннадию Зюганову, 38 процентов, выступают за прекращение переговоров. Среди избирателей "Единства" и "Отечества - Вся Россия" противники переговоров составляют 27-30 процентов. Видимо, скептицизм в отношении переговоров объясняется недоверием к партнеру. "Будут ли США честно соблюдать все условия договоров о сокращении ядерных вооружений или они будут соблюдать только те положения, которые им выгодны?" 72 процента опрошенных уверены, что Вашингтон будет соблюдать только выгодные ему договоренности и лишь 15 процентов убеждены в добросовестности американцев. Наибольшее недоверие к США питают сторонники Евгения Примакова и Владимира Жириновского. Среди избирателей Союза правых сил в честности американцев уверены 68 процентов. В целом большинство граждан России уверено в том, что без ядерного оружия мир стал бы стабильнее, причем это мнение характерно и для старшей возрастной категории, которое прошло войну и прожило жизнь в атмосфере советской пропаганды, утверждавшей, что СССР существует во враждебном окружении. Наконец, противоракетная оборона, вокруг которой политиками уже сломано столько копий. "Знаете ли вы об американских планах создания системы противоракетной обороны?" "Слышу сейчас впервые", - так ответили 54 процента опрошенных. "Что-то слышал" - ответ 25-ти процентов. И только 16 процентов сказали "знаю". Неосведомленность, впрочем, не мешает россиянам занять вполне определенную позицию. 47 процентов респондентов считает, что Россия должна в ответ на действия США развернуть собственную систему ПРО. 32 процента выступают за дипломатические пути решения проблемы. И лишь 8 процентов российских граждан полагают, что Россия должна ответить наращиванием своего ядерного арсенала, то есть так, как предлагает президент Путин. От политических симпатий ответы практически не зависят. Одним из центральных событий конференции стало выступление сенатора Джозефа Байдена. Это была первая публичная речь Байдена по вопросам контроля за вооружениями после того, как демократы получили большинство в верхней палате, а сам сенатор стал председателем комитета по международным делам. Джозеф Байден: Мы, кого беспокоит распространение ядерных технологий, должны задуматься и о том, как избавиться от причин распространения, а не только от симптомов - точно так же, как, когда мы имеем дело с наркоманией. Надо серьезно изучить дилеммы безопасности, перед которыми стоят страны, выступающие в роли потребителей военных технологий. Столь же серьезно надо принимать во внимание и трудности стран-поставщиков этих технологий. Мне представляется, что так же, как мы применяем культуру-заменитель в нашей борьбе с международным наркобизнесом, мы должны предложить достойное существование тем, кто собирается продавать оружие массового уничтожения. Нет и не может быть никакого сомнения в том, кто должен возглавить решение этих проблем. Никакая другая страна не сравнится с Соединенными Штатами по своим возможностям предложить экономические и оборонные инициативы в обмен на отказ или демонтаж оружия массового уничтожения. Но вопрос в том, хотим ли мы стать лидером? А если хотим, то как это сделать? В ряду способов - продолжать участвовать в мирном разрешении конфликтов. Одна из причин, почему мы не можем уйти от решения ближневосточного конфликта, заключается в том, что новая война на Ближнем Востоке может стать войной с применением оружия массового уничтожения - и это не считая пятисот других причин, почему мы должны оставаться в этом регионе. То же самое справедливо для Южной Азии. Мы должны способствовать тому, чтобы Индия, Пакистан и страны, которые снабжают их оружием и технологиями, искали новые подходы к обеспечению безопасности в регионе. Мы должны найти путь к укреплению режима нераспространения в Южной Азии, не полагаясь на неэффективные санкции одной или нескольких стран. Владимир Абаринов: С новой расстановкой сил в Сенате и особенно с именем сенатора Байдена в Москве связывают определенные надежды - в частности, советник президента России маршал Сергеев, встретившийся с Байденом в кулуарах конференции, заявил в интервью Радио Свобода, что сенатор разделяет озабоченность России планами создания противоракетного щита. Джо Байден и некоторые его коллеги действительно критикуют администрацию, но не идею противоракетной обороны. В 99 году, когда Сенат принимал Закон о противоракетной обороне, на основании которого администрация Клинтона разрабатывала проект национальной ПРО, за проголосовали 97 сенаторов против трех. Результаты одного из последних опросов свидетельствуют, что 80 процентов американских избирателей по-прежнему одобряют проект противоракетного щита. Кроме того, после генуэзского саммита демократы просто не могут занимать более жесткую позицию, чем президент Путин. С чем действительно спорит Джо Байден, так это с намерением администрации Буша урезать финансирование специализированных программ помощи России. Джозеф Байден: Другая сфера, в которой позитивные инициативы и лидерство США имеют критически важное значение - это помощь России, содействие в выполнении ею обязательств в области контроля за вооружениями, помощь в безопасном хранении расщепляющихся материалов, в том, чтобы найти новое применение десяткам тысяч специалистов-разработчиков оружия и противодействовать незаконному экспорту оружия массового поражения и технологий его создания. Эти программы в полной мере отвечают интересам национальной безопасности - и российским, и нашим. Они требуют значительных расходов, но они того стоят. Странно, что администрация решила сократить ассигнования на программы нераспространения в бюджете на следующий год только потому, что они дорогостоящие. Но выгоды, которые они приносят - демонтаж оружия, защита ядерных материалов от террористов и безответственных режимов, обеспечение ученых работой в общественно-полезных проектах вместо работы на Ливию и Ирак, - эти выгоды неоценимы. Только подумайте о том, сколько мы должны будем потратить, если Усама бин Ладен обзаведется оружием массового уничтожения. Владимир Абаринов: Сенатор Байден не видит альтернативы расширению программ помощи России. По его мнению, Соединенные Штаты должны удвоить ассигнования на эти цели. Джозеф Байден: Как всем вам известно, Россия обладает запасами высокообогащенного урана объемом в тысячу метрических тонн, плюс 150 метрическими тоннами плутония. Говорят, этого достаточно, чтобы изготовить 42 тысячи ядерных зарядов. Обеспечить сохранность такого количества расщепляющихся материалов нелегко. Некоторые русские, воспитанные прежним режимом, воспринимают нашу помощь как шпионский заговор. Но правда состоит в том, что мы предлагаем повышенные меры безопасности с минимальным риском для ядерных секретов России. Как предупреждает сенатор Сэм Нанн, "Никому неведомо, как долго существующее сегодня окно возможностей будет оставаться открытым". Опасно помогать России сокращать ее непомерно раздутый ядерный комплекс, оставляя без работы ее ученых. Такого выбора у нас нет. Как сказал тот же Нанн, "Мы не можем допустить существование такого мира, в котором российский ученый может прокормить своих детей, только подвергая опасности наших". Владимир Абаринов: В качестве дополнительной меры сенатор предлагает рассмотреть вопрос о списании российского долга. Джозеф Байден: Возможно, мы должны списать России часть ее долга, если средства, предназначенные для его уплаты, будут потрачены на программы нераспространения. Это предложение - не панацея, но оно может внести свою небольшую лепту в решение проблемы. Кстати, и другие страны могли бы сделать то же самое. Россия должна гораздо больше Европе, чем Соединенным Штатам. Владимир Абаринов: Джо Байден давно работает в сфере нераспространения и не считает свои усилия тщетными. Джозеф Байден: Нераспространение напоминает Сизифов труд, и чем старше мы становимся, тем труднее работа. Но вспомните (некоторые из вас явно могут это вспомнить) как напуганы мы были всего одно поколение назад. Вспомните предсказания ядерного Холокоста, уверенность в том, что к 2000 году в мире будет от 20 до 30 ядерных государств. Представьте, где бы мы сейчас были, не будь у нас соглашений о контроле за вооружениями, не предпринимай мы серьезных усилий по предотвращению расползания оружия массового уничтожения. Я готов доказывать: при всем своем несовершенстве режим нераспространения работает. Это не забава, это нелегкий труд, процесс идет медленно, но он идет. Поэтому мы должны умножить наши усилия, а не подчеркивать разногласия. Владимир Абаринов: Это был сенатор-демократ Джо Байден, председатель комитета верхней палаты Конгресса США по международным делам. Одним из самых заметных событий вашингтонской конференции по нераспространению стала презентация проекта "Американский план ядерной войны: перемены назрели", представленный неправительственной организацией Совет защиты природных ресурсов. Мероприятие было открыто для широкой публики, которая полностью заполнила большой зал Центра международной торговли имени Рональда Рейгана. Эксперты Совета провели три года, создавая компьютерную симуляцию ядерного конфликта исходя из действующего плана ядерного удара стратегических сил США по России, известного под аббревиатурой SIOP - Единый объединенный оперативный план. Авторы проекта, пользуясь несекретными сведениями, составили свои собственные базы данных, включающие информацию о численности и структуре населения России, ее экономическом потенциале, инфраструктуре, оружейных арсеналах и военных базах. Моделирование возможных сценариев осуществлялось на основе фотографий территории России, полученных спутниками, обладающих высоким разрешением и имеющихся в открытом доступе в Интернете. В итоге пользователь специальной компьютерной программы (создатели утверждают, что она весьма близка к той, которой пользуются разработчики и потребители Единого оперативного плана) волен выбрать любую цель на российской территории и поразить ее любым из имеющихся в стратегическом арсенале США типом оружия, а затем полюбоваться на результат. Сотрудник Совета Мэтью Маккинзи продемонстрировал аудитории на большом экране, как действует программа. Мэтью Маккинзи: Сначала мы посмотрим на подземные пусковые установки, в которых размещены межконтинентальные баллистические ракеты. В соответствии с последними данными, которыми Соединенные Штаты и Россия обменялись в рамках переговоров по сокращению стратегических наступательных вооружений, в России осталось 360 активных пусковых установок. Вот те цели, которые мы рассматривали в качестве основных при компьютерной модуляции ракетной атаки по российским ядерным силам. И мы для примера возьмем установку ракеты СС-18. Это - фотографии, сделанные со спутника. Они доступны в Интернете на сайте корпорации космической съемки. Итак, это ракета СС-18. Когда я первый раз посмотрел на эти фотографии, то увидел какой-то квадрат и подумал, что Корпорация космической съемки цензурирует некоторые кадры. Но когда я увеличил масштаб, я разглядел, что это просто лес. Можно посмотреть, куда ведет дорога, и выяснить, что ведет она как раз к шахте СС-18. Это - кадр, сделанный зимой. А в летнее время мы увидели бы больше. Но и по этому кадру заметно, что шахта огорожена забором - приблизительно в трехстах метрах от установки. А теперь запустим программу симуляции ядерной атаки. Одно из последствий ядерного удара - это кратер. Мы подсчитали, каким будет кратер от удара ракетой мощностью в 475 килотонн, выпущенной с американской подводной лодки. А теперь давайте уменьшим масштаб и посмотрим на север от шахты, мы увидим небольшой город. На карте Министерства обороны США он назван Могутовским. Город Могутовский находится в непосредственной близости от пусковой установки. Когда я запрашивал эти фотографии на сайте spaceimagering.com, специалисты корпорации никак не могли понять, почему меня интересует какая-то груда снега в лесу, и предоставили мне взамен этот снимок города. Но этот снимок сам по себе удивительный. Это - город, где живет обслуживающий персонал пусковой установки с семьями. Наша программа может подсчитать и другие эффекты, помимо глубины кратера. Например, мы можем вычислить давление в центре взрывной волны. Так что если мы запустим эту программу и посмотрим на город Могутовский, то увидим, какая взрывная волна поразит город в случае ядерной атаки на пусковую установку СС-18. Сила взрывной волны такова, что может полностью уничтожить город. Владимир Абаринов: Специалисты Совета защиты природных ресурсов, как объяснил Мэтью Маккинзи, пользовались не только открытыми данными, полученными Россией и США в ходе переговоров по СНВ, не только доступными в Интернете на сайте spaceimagering.com фотографиями российской территории, сделанными из космоса, но и рассекреченными данными министерства обороны США и НАТО -справочником НАТО времен существования Советского Союза, издания 1989 года. В нем содержатся сведения о том, насколько уязвимы советские ядерные силы перед возможной ядерной атакой со стороны США. Выяснилось, что если проводить атаку наземных складов ядерных боеголовок, то ядерное облако в любое время года пройдет мимо таких крупных городов, как Иваново или Нижний Тагил, но наверняка заденет ряд небольших городов. Еще один пример ядерной атаки, который показал Мэтью Маккинзи, - по мобильным пусковым установкам ракеты СС-24. Мэтью Маккинзи: У России есть три базы СС-24, которые разбросаны по всей стране - в Костроме, Брусчате и Красноярске. Давайте в деталях посмотрим на одну из них - в Брусчате. На заднем фоне небольшой российский городок Юг. Этот снимок сделан летом. Вот железная дорога, а если увеличить масштаб, то видны и вагоны поезда. Эти вагоны окружают ракету. Ракеты с разделяющимися боеголовками - по десять боеголовок на каждой. Вот строения, под которыми стоят поезда. Из этого строения выходят две железнодорожных колеи. Но если посмотреть на север от этого так называемого депо, то мы обнаружим много интересного. Мы видим город, который мне до сих пор не удалось обнаружить на карте. Предполагаю, что это - штаб командования этим отделением ракетных войск. Вот футбольное поле, дома, а восточнее - дачные участки. Ядерный взрыв имеет много последствий и много неожиданностей. Один из тех, кто пережил Хиросиму, видел, как на него надвигается взрывная волна. Наша программа позволяет вычислить, через какое время взрывная волна придет к какому-то определенному месту. При взрыве ядерной бомбы мощностью в сотню килотонн на расстоянии 500 метров от земли взрывная волна достигнет этот город, который мы только что видели, приблизительно через 10 секунд. Владимир Абаринов: Специалисты Совета рассмотрели два варианта американского ядерного нападения на Россию. В первом случае наносится массированный удар по российским пусковым установкам и базам с целью вывести из строя стратегические силы России. Во втором используется минимальный арсенал для нанесения тяжелого ущерба российским городам. Атака по сценарию номер один, при котором используется 1300 боеголовок, убивает от 8 до 12 миллионов человек и калечит еще несколько миллионов и уничтожает большую часть российских стратегических вооружений. При сценарии номер два погибают и получают ранения до 50 миллионов жителей России. Главный вывод автором проекта звучит так: "Хирургического ядерного удара не бывает. Ядерное оружие - это просто оружие массового уничтожения, результат применения которого является комплексным, непредсказуемым и, в конечном счете, неподконтрольным". Говорит эксперт Совета Роберт Норрис. Роберт Норрис: Для того чтобы произошли реальные изменения в оборонной стратегии, надо сделать нечто фундаментальное. Во-первых, надо прояснить наши отношения с Россией. Соединенные Штаты должны отказаться от Единого объединенного оперативного плана в том виде, в котором он сейчас понимается и принимается. Надо ограничить задачи, которые поставлены перед ядерными силами. Единственный смысл, почему у Соединенных Штатов вообще есть ядерное оружие, - это сдержать другие государства от применения подобного оружия. И надо снизить геополитическое значение ядерного оружия, придав ему статус оружия бездействующего. А как результат подобных перемен, Соединенные Штаты в мирное время не должны нацеливать свои ядерные ракеты ни на одно государство мира. Этот новый подход, если он будет принят, уничтожит саму необходимость иметь большое количество ядерного оружия и снизит негативный политический и психологический эффект, который производит нацеленное ядерное оружие. Хотелось бы, чтобы между странами было больше открытости и честности во взаимоотношениях. Можно оставить в стороне большую часть секретности, окружающей SIOP - Единый объединенный оперативный план, и предоставить объяснения того, как происходит военное планирование. И поэтому наша группа экспертов рекомендовала бы, чтобы планирование ядерных сил было перенесено из Омахи в Вашингтон, чтобы планированием занимались совместно военные и гражданские специалисты под наблюдением конгресса. Владимир Абаринов: Роберт Норрис, эксперт Совета защиты природных ресурсов, полагает, что в этом же ряду перемен должны быть и другие односторонние шаги со стороны Соединенных Штатов, как, например, одностороннее сокращение числа ядерных боеголовок. Роберт Норрис: Мы можем предпринять серьезное одностороннее сокращение вооружений и таким образом спровоцировать Россию сделать то же самое. Как отмечали многие в ходе этой конференции, давайте не будем осложнять ситуацию, лишь бы не было еще хуже. Оборонительные и наступательные действия взаимосвязаны. И поэтому мы против любого использования наступательных видов вооружений в системе противоракетной обороны. Мы разделяем желание президента Буша освободиться от так называемой системы взаимного сдерживания, гарантированного взаимного уничтожения. Но мы против того решения этой проблемы, которое он предлагает. Надо понять, что гарантированное взаимное уничтожение - это не политика, которую выбрали государства, и это не доктрина. Это - состояние, ситуация, в которой оказались две страны, когда нацелили друг на друга ядерное оружие. Система противоракетной обороны не поможет избавиться от ситуации гарантированного взаимного уничтожения, не станет альтернативой взаимному ядерному сдерживанию. Единственная эффективная альтернатива гарантированному взаимному уничтожению - это перестать нацеливать друг на друга ракеты. Владимир Абаринов: Это был Роберт Норрис, сотрудник американской неправительственной организации Совет защиты природных ресурсов. |
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
