Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
23.12.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
[18-07-05]
Сура 8 Корана - добыча. Операция Анфал и "добыча" Саддама Хусейна; Кто составляет политическую оппозицию в Дагестане; Новые открытия в биологии - как появились клетки современных организмов; Есть ли замена детским домам в России?Ведущая Ирина Лагунина Ирина Лагунина: Сура 8 Корана называется Анфал - Добыча. "Если бы не писание от Аллаха, которое пришло раньше, то коснулось бы вас за то, что вы взяли, великое наказание. Ешьте же то, что вы взяли в добычу дозволенным, благим, и бойтесь Аллаха: поистине, Аллах прощающ, милосерд!" Анфал - добыча - название операции режима Саддама Хусейна против курдского населения Севера Ирака в конце 80-х годов. Письмо иракского солдата, бывшего военнопленного в конфликте между Ираком и Ираном 1980-88 годов Асси Мустафы Ахмада президенту Саддаму Хусейну. 4 октября 1990 года, написано в мечети Хаджи Ибрагима в Сулеймании, поскольку дома у бывшего солдата не осталось: "...Я находился в плену до тех пор, пока не было принято решение об обмене военнопленными. Затем я вернулся домой и поцеловал землю любимой родины и преклонил колена перед портретом победоносного лидера и президента Саддама Хусейна. Мое сердце было переполнено желанием увидеть мою семью. Они будут счастливы увидеть меня, я буду счастлив увидеть их, и все мы будем исполнены радости, которую нельзя описать. Но я нашел свой дом пустым. Ни моей жены, ни детей там не было. Какая трагедия! Какой ужас! Мне сказали, что вся моя семья попала в руки сил Анфала в ходе операции Анфал, которая проводилась в северном районе под командованием товарища Аль Хассана аль-Маджида. Мне ничего не известно об их судьбе. Их четверо: - Азима Али Ахмад, родилась в 1955 году, моя жена - Джароу Асси Мустафа, родилась в 1979 году, моя дочь - Фарайдун Асси Мустафа, родился в 1981 году, мой сын - Рухуш Асси Мустафа, родился в 1982 году, мой сын". Ирина Лагунина: Ответ главы президентской администрации пришел через 25 дней - 29 октября 1990 года. "Относительно вашей петиции от 4 октября 1990 года: ваша жена и дети потерялись в ходе операции Анфал, которая проводилась в северном районе в 1988 году". Ирина Лагунина: Этими документами - этим началом и завершением трагедии простой иракской семьи - начинается доклад правозащитной организации "Human Rights Watch" "Геноцид в Ираке: кампания Анфал против курдов". Доклад написан в 1993 году. В центре этого расследования был Юст Хилтерман, в то время сотрудник "Human Rights Watch". Сегодня мы вместе с ним вспомним эти страницы иракской истории. Начнем с того, что Саддам Хусейн не скрывал деталей операции, наоборот, каждый военный успех в Курдистане праздновался как национальная победа. Почему "Human Rights Watch" решила вести расследование? Юст Хилтерман: Расследование велось с 1992 по 1994 годы - это самое обширное исследование, которое когда-либо предпринимала "Human Rights Watch" - для того, чтобы выяснить правду. Да, действительно, режим не делал тайны из кампании Анфал, ее детали в 1988 году выносились в заголовки газет. Но в то же время многие аспекты этой кампании были неизвестны, особенно судьба тех, кто был задержан, как говорили, из соображений безопасности. Выяснилось, что эти люди так никогда и не вернулись домой - они были убиты в ходе массовых расправ. Ирина Лагунина: О каком количестве жертв идет речь? Юст Хилтерман: Есть разные оценки. Мы пришли к заключению в то время, что общее число погибших - около 100 тысяч человек. Курды считают, что погибло и пропало без вести 182 тысячи человек. Нам кажется, что это - завышенные оценки. Ирина Лагунина: Кто со стороны правительства участвовал в этой операции? Юст Хилтерман: Командовал операцией Али Хассан аль-Маджид, которого прозвали "Химическим Али". Революционный совет командования во главе с Саддамом Хусейном дал ему абсолютную власть и полное руководство операциями на два года - с марта 1987-го по апрель 1989 года. За это время он провел кампанию Анфал и другие операции против курдского сопротивления, используя все вооруженные силы и все части специального назначения, которые были дислоцированы на севере страны. Ирина Лагунина: В докладе "Human Rights Watch" "Геноцид в Ираке" приводятся два документа, определяющие особые полномочия "Химического Али". Декрет номер 160, подписанный 29 марта 1987 года, предписывающий всем государственным структурам - и военным, и гражданским - повиноваться распоряжениям аль-Маджида. И указ Саддама Хусейна от 20 апреля 1987 года, дающий "Химическому Али" задание сформировать бюджет Комитета по делам Севера. Кстати, Али Хассан аль-Маджид - двоюродный брат Саддама Хусейна по отцовской линии. Но в те годы Ирак все еще вел войну с Ираном - он начал ее в 80-м и закончил лишь через 8 лет. Почему они начали проводить одновременную кампанию против курдов, не завершив даже одной войны? Юст Хилтерман: Кампания против курдских повстанцев началась раньше, до 1987 года, но она усилилась после того, как Ирак получил помощь США, сказала "Иран-контрас". Ирак получил возможность проводить операции с помощью новейших видов оружия. У режима появилась надежда, что эту войну можно выиграть - хотя до этого они в течение 5 лет вынуждены были обороняться. Подавить курдское сопротивление надо было обязательно, поскольку курды объединили силы с Ираном. Режим должен был закрыть эту дыру в обороне. Именно поэтому "Химический Али" получил приказ подавить сопротивление любыми способами, и сделал это, убивая не только курдских бойцов, но и гражданское население, которое оставалось в деревнях, несмотря на то, что им было приказано покинуть их, и в крае был введен круглосуточный комендантский час. Ирина Лагунина: Комендантский час, вероятно, надо пояснить. В 1974-м году иракский режим дал курдам значительную автономию, но отрезал курдов от богатых нефтью районов Киркука. На такую автономию курды, естественно, не согласились. Против курдского сопротивления были предприняты карательные меры. Строки из доклада "Геноцид в Ираке": "В Середине 70-х годов режим вновь выступил против курдов, насильственно эвакуировав около четверти миллиона человек из приграничных районов с Ираном и Турцией, уничтожив деревни и создав, таким образом, санитарный кордон по границе. Большинство изгнанных из домов курдов были переселены в муджамааты - новые поселения вдоль главных дорог, где их могли контролировать правительственные войска. Слово муджамаат в переводе означает коллективное хозяйство". Ирина Лагунина: Тактика не принесла успеха, поскольку армия не могла проникнуть в горные районы. Кампания развивалась вяло до тех пор, пока во главе нее не встал "Химический Али". Еще строки из доклада: "Приблизительно с 1983 года долина Балисан была "защищенной зоной", в которой правительственные войска смогли - правда, лишь частично, пресечь доставку продовольствия и других товаров. Продуктовые пайки, которые раздавались всей стране, в этот район не направлялись. Иракские учителя были отозваны из школ. Иракские самолеты периодически наносили устрашающие удары, на что жители деревень отвечали тем, что заблаговременно прятались в глубоких пещерах в окрестных горах. Армии, однако, так никогда и не удалось войти в долину. 16 апреля 1987 года, когда уже начинало смеркаться, и жители вернулись в деревню со своих полей и начали готовить ужин, они услышали шум приближающегося самолета. Кто-то решил остаться дома, кто-то бросился в убежище до того, как около десятка самолетов оказались над двумя деревнями и сбросили на них бомбы". Ирина Лагунина: Никогда до этого ни один режим не применял химическое оружие против собственного народа. А то, что это было именно химическое оружие, подтверждают не только свидетели, но и видеопленка. Пленка попала в руки группы расследования "Human Rights Watch": "Официальная видеозапись бомбардировки долины Балисан <...> показывает поднимающиеся столпом клубы пыли и расползающийся, стелющийся по земле белый, серый и розоватый дым. Из показаний свидетелей следует, что легкий ветерок, дувший с гор, донес до них странный запах, который напоминал кому-то розы или какие-то цветы, а кому-то яблоки и чеснок. <...> Но затем, рассказывает пожилая женщина из Балисана, "стало темно, все покрылось тьмой, мы перестали видеть друг друга, все было в тумане. А потом все ослепли". <...> Многие из тех, кому удалось выжить, испытывали потом проблемы со зрением или даже полную потерю зрения в течение месяца после атаки. В деревне Шейх Вазан люди видели, как по улице металась слепая женщина, прижимая к себе мертвого ребенка и не понимая, что он мертв. Кто-то из жителей убежал в горы и там и скончался. Другие, кто оказался ближе к эпицентрам взрывов, погибли на месте". Ирина Лагунина: Юст Хилтерманн, когда появилась информация о том, что режим использовал против курдского населения химическое оружие? Юст Хилтерман: Режим начал использовать химическое оружие в 1983 году, в войне с Ираном. Это сразу же стало известно, поскольку жертвы химических атак находились в больницах, их посещали международные наблюдатели. Да и Ирак это не скрывал. Но поскольку международное сообщество его немедленно не остановило, режим продолжил применять химическое оружие в Иране и использовал новейшие и наиболее убийственные химикаты. Впервые химическое оружие против курдов было применено в 1987 году. Но об этом никто не знал, кроме самих курдов, конечно. В этот район практически не было доступа извне. Но вскоре жертвы и этих химических атак против курдов появились в иранских больницах. И там к ним получили доступ наблюдатели ООН и специалисты по химическому оружию. Ирина Лагунина: Но вы все равно старались найти документальное подтверждение этому факту. Вы работали вместе с организацией "Врачи за права человека". Эта организация с врачебной дотошностью документально описала, как ее специалисты под контролем независимых наблюдателей взяли пробу земли в одной из курдских деревень, направили эту пробу в Лондон, там была проведена независимая экспертиза, которая подтвердила наличие химических отравляющих веществ в почве. Зачем нужна была столь кропотливая работа? Юст Хилтерман: Да, "Врачи за права человека" рассматривали один конкретный случай - деревня Биджини в районе Бадинана. Они нашли неоспоримо подтверждение тому, что в этом районе применялся зарин, смертельно опасный нервно-паралитический газ. Как показали жители деревни, газ применили 25 августа 1988 года - в первый день последней стадии операции Анфал, которая касалась именно этой части иракского Курдистана. Ирина Лагунина: Из того, что вам удалось узнать, что было для вас самым неожиданным? Юст Хилтерман: Мы знали, что люди исчезли, но мы не знали, что на самом деле с ними произошло. Но думаю, что самым большим открытием было то, насколько хорошо была организована эта кампания. Без сомнения, для подобного надо было иметь исключительно мощное тыловое прикрытие, а его мог дать только командующий Али Хассан аль-Маджид при полной поддержке Саддама Хусейна. Это не были отдельные вылазки отдельных воинских подразделений. Это управлялось на самом высоком уровне, операция была великолепно скоординирована, и ее целью было раз и навсегда покончить с курдским сопротивлением на севере Ирака. Причем цель эту пытались достичь, убивая гражданское население. Еще один неожиданный аспект операции, который нам открылся: убийство женщин и детей было наиболее беспощадным в районе города Киркук, богатом нефтью регионе Ирака. Это было самой жестокой и беспощадной страницей из истории арабизации Курдистана, и это проводилось для того, чтобы обеспечить режиму контроль над нефтью. Ирина Лагунина: Вы уже в том исследовании нарисовали очень четкую структуру, как проводилась операция: сначала провели перепись населения - в 1987 году и выяснили, кого надо уничтожать. В этой переписи людям предлагалось определить кто они - арабы или курды. Многие национальные меньшинства, не принадлежавшие ни к той, ни к другой группе, записали себя как курды и в результате тоже пострадали. Выяснив, с кем надо бороться, власти захватили эту часть населения и затем уничтожили. Как вы узнали, что существовал такой план? К вам в руки попали какие-то партийные директивы? Юст Хилтерман: Да, у нас были свидетельства из трех источников. Мы получили сотни свидетельских показаний. Я сам и мои коллеги опросили очевидцев происходящего в 1992-1993 годах. Мы получили юридическую экспертизу после того, как были найдены массовые захоронения. Правда, в то время их было обнаружено мало. Это сейчас, после того, как у международного сообщества появился доступ в западную пустыню Ирака, были найдены основные массовые захоронения. И третий источник - 18 тонн секретных документов полиции. Курдские партии захватили эту документацию в 1991 году во время курдского восстания и передали ее на хранение в Соединенные Штаты. И уже в США организация "Human Rights Watch" получила эксклюзивное право исследовать эти документы на предмет нарушений прав человека. Документы подтвердили и природу этой кампании, и то, кто ее планировал и кто ее проводил. Ирина Лагунина: Мы беседовали с Юстом Хилтерманом, человеком, который в 1993 году стоял в центре расследования правозащитной организации "Human Rights Watch" в иракском Курдистане. В общей сложности в этой кампании погибли не только около 100 тысяч человек. 2 тысячи деревень были стерты с лица земли. Была полностью разрушена экономическая инфраструктура Иракского Севера. Почему я решила поднять эту историю сегодня. Именно потому что кампания Анфал лучше всего документирована. Полагают, что именно это дело и это обвинение будует в первую очередь предъявлены Саддаму Хусейну и "Химическому Али" в ходе процесса, который может начаться в ближайшие дни, ведь первое формальное обвинение - в расстреле 148 шиитов в деревне Буджаил - бывшему лидеру Ирака уже предъявлено. По оценкам экспертов, Дагестан сегодня переживает острый политический кризис. Власть не контролирует общество, но и не намерена кардинально менять свою политику. В этих условиях возрастает роль оппозиционных сил. Кто составляет сегодня оппозицию в Дагестане? Влияет ли она на процессы в республике? Об этом - наш корреспондент Олег Кусов. Олег Кусов: Олег Кусов: Кого сегодня в Дагестане причисляют к оппозиции? Среди наиболее влиятельных оппозиционных политиков эксперты называют лидеров аварской группы: мэра города Хасавюрта Сайгидпашу Умаханова, бывшего главу администрации Кизлярского района Саида Муртазалиева и депутата Госдумы России Гаджи Махачева. Из-за местонахождения ключевых фигур, эту группу в Дагестане не без иронии назвали "Северным альянсом". Мэра Хасавюрта Сайгидпашу Умаханова ещё в прошлом году прочили основным соперником партии власти на выборах президента Дагестана. Социологи тогда говорили о приличном рейтинге Умаханова. "Северный альянс" делал ставку на аварцев и проживающих в Кизляре, Кочубее и соседних с ними населенных пунктах русских. Но изменение избирательного законодательства в стране, произошедшее после бесланской трагедии, заметно осложнило задачу Умаханова в борьбе за пост главы республики. Однако от этой борьбы аварские политики окончательно отказываться не собираются. Этот вывод можно сделать после беседы с Сайгидпашой Умахановым. Наш разговор состоялся по телефону, запись оказалась не совсем качественной, поскольку мой собеседник находился по служебным вопросам в горной местности. Вас называют одним из лидеров дагестанской оппозиции, а оппозицию называют "Северный альянс". Сайгидпаша Умаханов: Нет никакого "Северного альянса". Это сами руководители республики создали это. Им нужно сегодня на кого-то ссылаться и показать, что есть оппозиция, негативные силы, которые хотят власть взять в республике. Но, наоборот, те люди, которые входят в "Северный альянс" - это люди, которые любят Дагестан, дагестанский народ. Они хотят, чтобы соблюдались федеральные законы, руководителем был человек, который может контролировать ситуацию, чтобы не издевались над дагестанским народом, чтобы не взрывали, не убивали. Олег Кусов: Сегодня в Дагестане очень тревожная ситуация, почти ежедневно гибнут милиционеры, представители федеральных сил. Что привело к такой ситуации в Дагестане, на ваш взгляд? Сайгидпаша Умаханов: Долгое время одно и то же руководство находится на руководящих должностях. У нас многонациональная республика, одна нация методами диктата создают такую ситуацию для того, чтобы сохранить свои руководящие должности. На сегодняшний день обеспечить безопасность населения нет возможности работникам правоохранительных органов и руководству республики, так как первые руководители республики не контролируют ситуацию в республике. Олег Кусов: Господин Умаханов, в Дагестане была своя система выбора главы республики. Она сильно отличалась от выборов в областях средней России. Сегодня система одинаковая и для российских областей, и для республики Дагестан. Сайгидпаша Умаханов: Конечно, если бы были всенародные выборы, у нас проблем с выборами не было бы. У нас многонациональная республика, много наций. Интеллигентного, порядочного, честного человека избрали бы. У нас более 17 лет не было всенародных выборов. Олег Кусов: Господин Умаханов, поскольку выборов в Дагестане, как вы говорите, уже не было 17 лет и в обозримом будущем не привидится, каким образом тогда народ Дагестана может повлиять на политическую ситуацию в республике? Сайгидпаша Умаханов: Единственный выход из этого положения - если сегодня федеральный центр обратит внимание на республику, как можно быстрее проведут мероприятия по смене власти, может быть, мы сохраним республику в спокойствии. Олег Кусов: Это был один из лидеров дагестанской оппозиции, мэр города Хасавьюрта Сайгидпаша Умаханов. "Северный альянс" активен на политическом поле Дагестана, но в республике много говорят и о так называемой вооружённой оппозиции - радикальных исламистских группировок действующих в подполье. Дагестанские власти, как создаётся впечатление, у некоторых экспертов, в какой-то степени даже заинтересованы в наличии радикальных исламистских группировках. Говорит лидер Исламского комитета России Гейдар Джемаль. Гейдар Джемаль: Не нужно властям оздоровления, они хотят экстремизма, они хотят выталкивать молодежь в горы. Они хотят, чтобы был взрыв, чтобы заливать все кровью. Они хотят "исламкаримовщины" для того, как они полагают, чтобы предотвратить свою версию "оранжевой революции". А возможно имеет место и циничный сговор. Власть делает ставку на обострение ситуации, чтобы перейти в прямое наступление на очаги нелояльности и несогласия с ней. Олег Кусов: Депутат Госдумы России от Республики Дагестан Мама Мамаев считает, что активная деятельность радикальных исламистских группировок зачастую используется как повод для расправы с неугодными политиками. Мама Мамаев: Да, есть проблема ваххабизма. И когда спрашивают у людей, которые профессионально занимаются этим, что такое ваххабизм, ответ дать никто не может. Взяли и загнали в подполье и прекратили диалог с ними. И теперь если политически неугодный человек, в пять секунд он ваххабист и как с ваххабистом с ним расправляются. Кому дано право определять, ваххабист тот или нет? Олег Кусов: Глава Центра национальной политики Тимур Музаев подводит итог нашего разговора неутешительным выводом. Он считает, что Дагестан находится на грани социального взрыва. Тимур Музаев: О развале Дагестана говорят давно, все время им пугают. Все эти угрозы оказываются бумажными тиграми. На самом деле, я думаю, что Дагестану не грозит развал, ему грозит взрыв, глубинный социальный взрыв, который может быть обличен в форму политического, религиозного и какого угодно иного. Но очевидно, что там произошел такой разрыв огромный между правящей элитой и народом, что ситуация находится на грани взрыва. Если федеральные власти не найдут пути исправления ситуации, исправление ситуации - очень общее слово, на самом деле там нужна радикальная политическая, социально-экономическая реконструкция. Не просто реформа, а реконструкция всего сложившегося закостеневшего политического и, подчеркиваю, экономического аппарата. Потому что экономический аппарат довлеет над населением и мешает и политической реконструкции Дагестана. Если она не начнется, если это будут только слова, прожекты, записки, разговоры, дискуссии, конференции, то в результате рост религиозного и политического экстремизма приведет просто к взрывам. Это может быть не огромное вседагестанское восстание, возможно конфликты, возможно, какие-то свободные зоны, формы могут быть совершенно различные. Республика просто погрузится в хаос, она уже сейчас погружается. Сначала в горах, потом ближе и ближе. Они уже эти процессы во многом не контролируют. Вот эти действия, когда они арестовывают по непонятным причинам, кого-то выпускают, они уже свидетельствуют о том, что там нарастает паника, нет на самом деле реального управления республикой. Ирина Лагунина: Биологи подразделяют все живые организмы на две большие группы: прокариоты и эвкариоты. Прокариоты не имеют клеточного ядра, к ним относятся, например, бактерии. Клетки эвкариот имеют ядро. К эвкариотам относятся все растения и животные. Последние открытия молекулярной биологии подтвердили гениальную догадку русского биолога начала 20 века Константина Мережковского о том, что эвкариотическая клетка появилась в результате симбиоза (или взаимовыгодного сожительства) нескольких разных микроорганизмов - прокариот. Об этом явлении рассказывает член-корреспондент Российской Академии Наук, профессор Биологического факультета МГУ Владимир Малахов. С ним беседует Александр Костинский. Александр Костинский: Первый вопрос: может быть рассказать о предшественниках современной клетки, которая сейчас называется эвкариотическая клетка? Владимир Малахов: Действительно, есть две большие группы организмов в составе современной биосферы - прокариотные организмы и эвкариотные организмы. Прокариотные организмы - это бактерии. Эти организмы состоят из некоторого объема цитоплазмы, окруженного клеточной мембраной. Внутри этого объема находится голенькая кольцевая молекула ДНК, на которой записана вся наследственная информация и плавают рибосомы, на которых синтезируются белок. Александр Костинский: То есть ядра нет? Владимир Малахов: Оформленного ядра нет. Александр Костинский: Можно сказать, что это более примитивная клетка? Владимир Малахов: Да, она более простая, и это, действительно, исходный тип организации клетки. Потому что прокариотные организмы господствовали в биосфере первые два с половиной миллиарда существования биосферы. Александр Костинский: Можно сказать, что это первые организмы, которые вообще были на Земле? Владимир Малахов: Конечно, это несомненно так. Первые остатки живых организмов на Земле обнаружены в породах возраста 3,8 миллиардов лет назад. То есть биосфера на Земле существует четыре миллиарда. Первые два - два с половиной миллиарда она была целиком прокариотной. Это были бактерии фотосинтезирующие, напоминающие современные цианобактерии, то есть использовали энергию солнечного света и из углекислого газа и воды делали органическое вещество или использовали какие-то химические реакции, идущие с выделением энергии, и использовали эту энергию для синтеза органического вещества из углекислого газа и воды. И есть еще такой момент, что бактерии не могут друг друга есть. Глотать друг друга и переваривать бактерии не могут. Хищничать бактерии не могут, потому что у них нет двух таких белков, которые есть в каждой эвкариотной клетке - это активный миозин. Это белки клеточной подвижности. Они позволяют клетке образовывать всякие выросты, двигаться, ложноножки образовывать, пищеварительные вакуоли образовывать. Александр Костинский: То есть мышцы фактически? Владимир Малахов: Фактически они входят в состав наших мышц. Но на самом деле амеба ползает тоже благодаря актину и миозину. Александр Костинский: То есть мышцы наших рук и ног тоже из актина и миозина состоят? Владимир Малахов: Это универсальные белки клеточной подвижности. И когда амеба кушает или любая клетка что-то заглатывает, она тоже пользуется этими белками - актином и миозином. Потому сделать вырост клетки или впячивание клетки какое-то, чтобы что-то захватить, тоже надо использовать актин и миозин. Александр Костинский: То есть она меняет, как я понимаю, границу клетки, обхватывает и засасывает внутрь. Владимир Малахов: Засасывает или накрывает ложноножкой или еще как-то, все эти действия обеспечиваются только с помощью актина и миозина. А вот примерно два миллиарда лет назад были изобретены эти два белка. И тогда появились хищники, которые стали есть бактерии. Тоже прокариотные организмы, но которые научились формировать псевдоподии, формировать пищеварительные вакуоли и кушать другие бактерии. И хищник такой, который так питается, ясно, что он должен быть больше жертвы. А что значит хищник, который в десять раз больше бактерии? Он имеет объем цитоплазмы уже не в десять, а в тысячу раз больше, если он линейно в десять раз больше, объем в кубе в тысячу раз больше. И конечно, чтобы снабжать такое большое тело генными продуктами, одной кольцевой молекулы ДНК не хватает. И тогда надо просто делать много кольцевых молекул ДНК, на которых записана та информация о тех белках, которые клетке нужны. И вот эти множественные молекулы ДНК стали прообразами хромосомы. Хромосом много, хромосомы дифференцированы. Исходно они были не дифференцированы, они были повторяющими друг друга молекулами ДНК, на которых записана одна и та же информация, но их много, потому что нужно генных продуктов много. Представьте себе, что у вас много молекул ДНК, а цитоплазма очень подвижна, потому что вы все время образуете ложноножки, все время образуете пищеварительные вакуоли, они все время внутри клетки мигрируют. И для того, чтобы сохранить эти информационные ценные молекулы, надо их изолировать от этих постоянных токов цитоплазмы, чтобы не разрушить. И поэтому возникла спокойная область цитоплазмы, ограниченная ядерной оболочкой, то, что мы называем ядром, а в этом ядре кольцевые молекулы ДНК. Но это еще не все. Дело в том, что в цитоплазме эвкариотной клетки много других органелл. Например, есть митохондрия. Это универсальная органелла, которая производит нам энергию. Молекулы так называемой АТФ - это универсальный источник клеточной энергии. Они делаются в митохондриях. И митохондрии, еще важная вещь, - эти молекулы АТФ в митохондрии делаются за счет кислородного окисления. Александр Костинский: То, о чем мы говорили. Владимир Малахов: Кислород - это такая вещь, которая, вообще-то говоря, клетку должна разрушать. И кислород действительно очень активный элемент, он все окисляет, он все разрушает. Но эвкариотные клетки локализовали этот процесс в митохондриях. Митохондрии умеют использовать кислород не на вред, а на пользу клетки. Откуда взялись митохондрии? Оказывается, что митохондрии обладают в клетке большой автономией. Во-первых, они даже морфологически устроены так, что это нечто живущее внутри клетки. Потому что митохондрия окружена двумя мембранами. Внутренняя - это собственно мембрана митохондрии, и наружная - это мембрана вакуоли, в которой митохондрия живет. Кроме того у митохондрии есть собственная молекула ДНК, собственная наследственная информация. Александр Костинский: Митохондриальная ДНК. Владимир Малахов: Своя ДНК, на которой записаны свои митохондриальные белки. Она небольшая, конечно, потому что много вопросов, которые нужно решать свободно живущему организму, митохондрии решать не нужно, она живет внутри другой клетки. Александр Костинский: Она не может жить вне клетки митохондрии. Владимир Малахов: И есть собственный белоксинтезирующий аппарат. Белки делаются на рибосомах и рибосомы у бактерии и у эвкариотных организмов, у прокариотных и эвкариотных немножко разные, они отличаются. Внутри митохондрии рибосомы бактериальные. Это обстоятельство говорит нам о том, что митохондрии являются потомками симбионтов. Александр Костинский: То есть их съели, и они там начали жить? Владимир Малахов: Древний предок эвкариот, который питался бактериями, он ел бактерии, в том числе ел бактерии, которые были предками митохондрии, но произошли события, которые заставили митохондрии не переваривать, а сохранять внутри цитоплазмы, культивировать. Скорее всего это было событие - это накопление кислорода. Выжил только тот, кто сумел приспособиться к этому накоплению кислорода. Приспособление шло за счет того, что внутри цитоплазмы были эти аксифильные, любящие кислород и умеющие с ним обращаться симбионты, митохондрии. Но не только митохондрии возникли таким путем. Есть зеленые растения - сосны, папоротники, водоросли, например, бурые водоросли, ламинарии или одноклеточные - это эвкариотные фотосинтезирующие организмы. Они, так же как и мы, состоят из клеток, у которых есть клеточное ядро, митохондрии, много других органеллов. Но у них есть такие органеллы - хлоропласты, которых у животных нет. Александр Костинский: Можно ли сказать, что это то, где отличается современный мир животных и мир растений? Владимир Малахов: Конечно, именно этим они и отличаются. Хлоропласты, которые находятся в клетках растений - это органеллы, ответственные за фотосинтез. Митохондрии ответственны за кислородное окисление, а хлоропласты ответственны за фотосинтез. То есть не цитоплазмы растительной клетки делают органическое вещество из углекислого газа и воды, используя энергию солнечного света, а только хлоропласты. Так вот хлоропласты точно так же автономны. Во-первых, они окружены как минимум двумя цитоплазматическими мембранами, мембраной вакуоли и мембраной собственно хлоропласта. Внутри хлоропласта есть собственный наследственный материал, кольцевая молекула ДНК, как у бактерии, и собственный белок, синтезирующий аппарат в виде рибосом бактериального типа. Так же как митохондрии, это очень важно, хлоропласты размножаются в клетке путем деления, собственного деления они сами делятся. Александр Костинский: То есть их тоже съели, получается? Владимир Малахов: Получается, что хлоропласты - это потомки фотосинтезирующих бактерий, которые древний, бесцветный и стало быть животный эвкариот ел, питался ими. Он ими питался, а потом некоторые формы стали их культивировать, и эти формы и дали начало растениям. Александр Костинский: То есть можно сказать, что животные, съев некоторые эти хлоропласты, превратились в растения путем эволюции. Владимир Малахов: Вы совершенно правы. Этот процесс происходил в эволюции много раз. Митохондрии, по-видимому, были приобретены один раз. Иначе говоря, все эвкариотные организмы - потомки тех, кто был такой умный, что съел митохондрию. А вот приобретение хлоропластов произошло много раз. И поэтому есть нескольколиний приобретения хлоропластов. Хлоропласты зеленых растений - это одна линия, и они съели каких-то зеленых бактерий, а хлоропласты бурых водорослей - это другая линия, они съели каких-то золотистых бактерий. Александр Костинский: Удивительная вещь, мы не подозреваем, что наша клетка - это уже сама клетка, единица жизни, она симбиоз фактически нескольких организмов. Владимир Малахов: Эвкариотная клетка - симбиоз нескольких организмов. И хотел я еще сказать, что эта идея симбиотического происхождения эвкариотной клетки - это сейчас одна из парадигм современной биологии, фундаментальных идей, которые признаются практически всеми биологами и служат идейной базой современной биологии. Современная эвкариотная клетка представляет собой сожительство, симбиоз, взаимополезное сожительство нескольких организмов. Скажем, растительная клетка - это взаимополезное сожительство трех организмов, собственно клетки эвкариотной, митохондрии и хлоропластов, а животная клетка - это сожительство двух организмов, митохондрии и собственно эвкариотной клетки. Александр Костинский: Понятно, что два миллиарда лет назад вся биомасса была в бактериях. Сейчас, если объем взять биомассы бактерий, прокариотов, какой они приблизительно процент от общей биомассы занимают? Владимир Малахов: Это трудно так сказать. Понятно, что в океане основная биомасса представлена водорослями и рачками-копеподами - это эвкаритные организмы и по биомассе они превосходят прокариотные организмы. Если вы возьмете тропический лес, то ясно, что биомасса растений, громадных деревьев, все это вместе взятое, конечно, значительно превосходит биомассу бактерий. Так что сейчас на данном этапе развития биосферы можно сказать, что эвкариотные организмы доминируют. Но так было не всегда, и я даже могу высказать такую еретическую мысль, что так будет не всегда, что на каких-то терминальных этапах эволюции биосферы она опять станет прокариотной, станет бактериальной. Ирина Лагунина: Сегодня в детских домах России живут более 700 тысяч детей. Это в большинстве своем большие, неповоротливые и бюрократические детские учреждения. Можно еще добавить, что, зачастую, бедные и далеко не всегда отвечающие духу гуманизма и гарантирующие те права ребенка, которые Россия должна соблюдать в соответствии с международной конвенцией, которую она подписала. Возможна ли альтернатива для детских домов и в какой форме? Я передаю микрофон Татьяне Вольтской. Татьяна Вольтская: По статистике, каждый пятый выпускник детского дома или интерната становится бомжом, каждый седьмой попадает за решетку. Вырастая, дети остаются неадаптированными к окружающему миру, они не знают, какой должна быть нормальная семья, а потому через несколько лет в детские дома поступает вторая волна отказных детей - детей тех, кого в свое время бросили их родители. Круг замыкается. Кроме того, если в Москве и Петербурге на содержание детей тратятся довольно большие деньги, то в российской глубинке на одного ребенка выделяется содержание всего около 800 рублей в месяц. Нищета, голод, жестокость персонала заставляют детей бежать, пополняя ряды беспризорников. Сейчас все больше людей приходит к выводу, что детские дома должны исчезнуть, уступив место более человечной форме заботы о брошенных детях. Конечно, самое лучшее для ребенка - когда его усыновляют, и он обретает новую полноценную семью. Но это возможно не всегда, есть и другие варианты устройства детей, один из них - семейно-воспитательные группы, организацией которых занимаются сотрудники петербургского детского приюта "Воспитательный дом". Одна из обитательниц приюта - 9-летняя Даша Лебедева. Даша, почему ты оказалась в приюте? Даша Лебедева: Потому что моя мама курит и пьет. Татьяна Вольтская: И просто за тобой не следит? Даша Лебедева: Да. Татьяна Вольтская: Как тебя подобрали? Даша Лебедева: Две тетеньки сначала меня отвезли в больницу, потом сюда. Татьяна Вольтская: Это были, скорее всего, инспектора по делам несовершеннолетних, - поясняет психолог Виктория Торхова. Виктория Торхова: Дашенька очень давно мечтала, чтобы ее взяли в семейно-воспитательную группу. И это случилось. Пришла женщина, которой Даша очень понравилась, и она ее сразу взяла к себе в гости. Пока мы это называем: она сходила в гости. Татьяна Вольтская: Дашина тетя Лена только начинает свой путь, который без преувеличения можно назвать новой жизнью. А вот для Гуари Кимовны Саакян эта жизнь хорошо знакома, она уже растила детей в семейно-воспитательных домах. Впрочем, здесь, в приюте, у нее отдельное царство - царство кукол, необыкновенно ярких и разнообразных, сделанных вместе с детьми. Гуари Саакян: Чтоб интереснее было, мы стараемся разнообразить для того, чтобы стимул был у детей заниматься всем этим. Нам подарили нашей мастерской определенную сумму наши спонсоры, и вот мы закупили новую технику, машинки новые. К разным праздникам готовим, самое лучшее оставляем так, чтобы для тех детей, которые в дальнейшем будут поступать, как наглядный материал. Татьяна Вольтская: Но главный талант Гуари Саакян - все же в другом, - говорит заместитель директора Воспитательного дома Галина Камаева. Галина Камаева: Гуари Кимовна Саакян - необыкновенный человек. Она обладает таким спокойным, ровным и мягким характером, при этом человек, который умеет добиваться цели и доводить все до конца. У нас была очень сложная девочка Настя, с большими претензиями, с капризами и так далее. У этой Насти было свое жилье. Жильем это назвать трудно - это было в центре две конурки, в плохой квартире, абсолютно неустроенные, абсолютно пустые. И она рискнула поселиться с этой Настей в этих конурках и превратила конурки просто в гнездышко. Мало того, что она занималась с ней дома, она очень много занималась Настей. Причем, если она устраивает быт, она устраивает таковым, как должен быть у женщины - должен быть красивым, чистым, очень уютным, опрятным. Эта Настя прожила с ней довольно долго. Потом Насте исполнилось 18 лет, Гуари Кимовна с ней рассталась. Настя поступила в колледж. Ей 24 года сейчас. Сейчас она заканчивает колледж, будет социальным педагогом. Девочка, которой в жизни много с чем пришлось столкнуться, она много делала ошибок, но как бы ей ни было плохо, она прибегала к Гуари Кимовне всегда. Если нечего было, есть она прибегала к Гуари Кимовне. Она советовалась с ней обо всем и про все. И сегодня можем сказать, что она вполне социализированный человек. Сегодня у Гуари Кимовны другие дети. И опять совершенно жуткая, вот когда показывают страшные картины о бомжатниках, такого никогда не показывают, потому что думают, что зрители не поверят, что такое бывает. А это на самом деле так и было, где не было ничего - не было света, туалета. Вот во что превращена эта квартира, какой красоты эта квартира. И все это сделано ее руками собственными и ее ногами, потому что она выхаживала по спонсорам, просила какие-то отдельные кусочки обоев. Как это все с любовью сделано. И там у нее двое ребят наших. Одной недавно исполнилось 18, она уже стала самостоятельной девочкой. А второй мальчик до сих пор, ему 14 лет, она живет с ними, он у нее как воспитанник в семейно-воспитательной группе. И делает она все тихо-тихо. Но если нужно раздобыть для детей мебель или обязательно новую ванную размером метр десять, не более того, будет стоять эта ванна бесплатная размером метр десять в совершенно изумительно оформленной ванной комнате, которую она сама собственными руками сделала. Поэтому это люди, которые без излишних эмоций. У нас иногда приходят и говорят: я хочу ребенка взять в семью, завтра беру. Такой импульс мгновенный чаще всего оказывается пустым, как воздушный шар. Она долго подумает, скажет. Кстати, она в прошлом не просто кто-нибудь, а она инструктор по парашютному спорту. Она сделала триста с чем-то сама прыжков, и тоже об этом никогда не скажет, не говоря о том, что наш мастер по трудовой реабилитации. Вот такая у нас есть воспитательница. Татьяна Вольтская: Огромные, казенные, холодные детские дома, остатки советского наследия, - это те места, где сотни тысяч российских детей лишены не просто ласки и любви, полноценного развития и образования, но часто подвергаются жестокому обращению. Это места, где сотни тысяч российских детей каждую ночь плачут в подушку. Очень многие попросту сбегают оттуда. Ясно, что этот Карфаген должен быть разрушен. К сожалению, невозможно сейчас же найти новые семьи всем сиротам, невозможно сразу изменить сознание общества, которое не торопится утирать детские слезы. Детским домам нужно искать альтернативу. Дело это, конечно, непростое. Говорит писатель Петр Кожевников. Петр Кожевников: По печальному опыту многих людей я знаю, что любить не родного ребенка - это на порядок труднее, чем своего. Не ударишь, не наорешь, ничего, потому что там каждая рана - до костей, до мозга, в душу его. Поэтому предлагать усыновить, удочерить - это слишком серьезно. Знать, что ты не родной, ты продюсер, спонсор - это может быть даже лучше будет. То есть чисто материальная основа, но с человеческим лицом. Татьяна Вольтская: Человеческое лицо можно обнаружить только в семейном варианте, - в этом убеждена психолог Виктория Торхова. Виктория Торхова: Альтернатива детскому дому может быть только одна - это семья, другой альтернативы нет. Семья в разных ее формах. Это семейный уклад для детей, которые проживают тут, семейно-воспитательная группа, если у нас есть такие воспитатели, и они хотели бы с нами сотрудничать и получать зарплату, взять домой детей на воспитание. И поиски людей, которые возьмут на опеку, на дальнейшее усыновление. Татьяна Вольтская: С Викторией Торховой согласен президент петербургской Гражданской комиссии по правам человека Роман Черный. Роман Черный: Безусловно, решением является все-таки то, что государство в своих приоритетах должно отойти от того, чтобы поддерживать такие гигантские детские дома, интернаты и просто государство должно поддерживать небольшие семейные детские дома и приемные семьи. Это является решением. Потому что если ребенок попадает в приемную семью и им реально занимаются, действительно люди заинтересованы в том, чтобы нормальная судьба была у этого ребенка, они всегда будут выбирать тех специалистов, кто реально может помочь этому ребенку, то обучение, которое действительно будет достаточно качественным, будут выбирать врачей. Понятно, что в этом случае ситуация будет улучшаться. И надо сказать, что это в традициях России. Татьяна Вольтская: К российским традициям и общечеловеческим ценностям предлагает обратиться и православный священник игумен Вениамин. Игумен Вениамин: Надо очнуться от исторического беспамятства, в которое мы все больше и больше впадаем. Думаем, что все просто. На самом деле жизнь - это очень непростая вещь, и без сверхличных ценностей ничего не получится. Потому что это проблема, симптом глубокой болезни, которая проявляется не только на уровне беспризорников, она проявляется на всех уровнях, и в экономике, и в политике, везде. Эти проблемы порождаются низким уровнем нравственности, безответственностью. Татьяна Вольтская: Альтернативу детским домом ищут, конечно, не только в России. О том, как обстоят дела в соседней Украине, тоже в качестве советского наследия отягощенной множеством детских домов, рассказывает наш киевский корреспондент Владимир Ивахненко. Владимир Ивахненко: Сейчас на Украине более 130 детских домов семейного типа. Половина из них в последние годы созданы при финансовой поддержке британской благотворительной организации "Надежда и жилье для детей". Об истории одного из таких домов рассказывает директор украинского представительства организации Галина Посталюк. Галина Посталюк: Осенью мы открыли детский дом семейного типа в Полтавской области. Есть у нас такая семья, люди довольно простые, имеющие троих своих детей. Началось все с того, что одна из семей в этом поселке, родители были лишены родительских прав. Двое мальчиков оказались фактически на улице. И стоял вопрос о том, что их надо помещать в интернат. Сначала их оформили под опеку, а потом они уже обратились к нам со своим желанием. Сегодня в этой семье воспитывается пять детей-сирот. Владимир Ивахненко: Организация дома семейного типа предшествует длительный процесс подготовки. Галина Посталюк: Мы начинаем с того, что вместе с местными органами власти ищем такие семьи, которые готовы взять на воспитание детей-сирот и лишенных родительской опеки. И потом мы проводим серию тренингов для потенциальных родителей, воспитателей. Определяем, берем ли мы в наш проект такую семью. Уже следующий шаг - подписание договоров с местными органами власти, где каждая сторона берет на себе обязательства. Местные органы власти принимают решения о создании такого детского дома семейного типа, предусматривают деньги в бюджете на содержание каждого ребенка, выплату заработной платы. А мы берем на себя обязательства приобретения дома, поскольку это большая семья - 7-10 детей вместе с родными воспитываются, и полностью оборудование такого дома. Владимир Ивахненко: В среднем организация "Надежда и жилье детей" выделяет около 30 тысяч долларов для покупки одного дома и мебели для него. Успешнее всего создаются такие дома в Киевской области. Здесь их насчитывается уже несколько десятков. Государству содержание детей в условиях, максимально приближенных к семейным, обходится значительно дешевле, чем в приютах и интернатах. Вместе с тем пока очевидно, что из более чем ста тысяч детей-сирот на Украине только избранным из них удается попасть в детские дома семейного типа. Татьяна Вольтская: Начало положено, но, видимо, и украинский, и российский опыт говорит о том, что это зерно, брошенное в постсоветскую почву, еще очень мало. Другие передачи месяца:
|
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
