Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
23.12.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
[19-03-02]
Ведущий Владимир Губайловский
Много ли человеку информации нужно?Филолог и философ Михаил Эпштейн в статье "Информационный взрыв и травма постмодерна" сделал попытку сформулировать главную проблему, стоящую перед человечеством. Это - проблема соотношения суммарной информации, уже накопленной на сегодня и постоянно наращиваемой человечеством, и способности человека эту информацию воспринять. Статья посвящается Мальтусу. Эпштейн пишет: "Ровно 200 лет назад, в 1798-м, Томас Роберт Мальтус выпустил свой знаменитый "Опыт о законе народонаселения и его воздействии на будущее усовершенствование общества", где сформулировал закон диспропорции между ростом народонаселения и количеством природных ресурсов для производства продуктов питания. Население возрастает в геометрической прогрессии (2, 4, 8, 16, 32...), тогда как продовольственные ресурсы - только в арифметической (1, 2, 3, 4, 5...). Мальтус предсказал кризис перенаселенности, отрицательные последствия которого тяжело переживались человечеством в XIX и ХХ веках, особенно в странах "третьего мира". Как известно, острота этого кризиса к концу ХХ века отчасти снизилась - благодаря успехам и технологии, намного обогнавшей арифметическую прогрессию роста материальных благ, и просвещения, резко сократившего рождаемость в цивилизованных странах. Тем не менее 200 лет спустя после Мальтуса обнаруживается новая растущая диспропорция в развитии человечества - уже не демографическая, а информационная. Диспропорция между человечеством как совокупным производителем информации - и отдельным человеком как ее потребителем и пользователем". Это диспропорция и есть предмет тревоги Эпштейна. Дальше он пишет: "Основной закон истории - отставание человека от человечества. Возрастают диспропорции между развитием человеческой индивидуальности, ограниченной биологическим возрастом, и социально-технологическим развитием человечества, для которого пока не видно предела во времени. Увеличение возраста человечества не сопровождается столь же значительным увеличением индивидуальной продолжительности жизни. С каждым поколением на личность наваливается все более тяжелый груз знаний и впечатлений, которые были накоплены предыдущими веками, и которые она не в состоянии усвоить". Сразу бросается в глаза, что такая трудная информационная ситуация существует довольно давно, по крайней мере со времен Вольтера, который говорил: "Многочисленность фактов и сочинений растет так быстро, что в недалеком будущем придется сводить все к извлечениям и словарям". А в "Дао Дэ Цзин" сказано: "Нужно, чтобы государство было маленьким, а население редким". Тогда никакой перегрузки, никакой информационной травмы не будет. Наверное, уже в Древнем Китае проблема избытка информации стояла весьма остро, если автор древнего текста, который по традиции приписывается Лао Цзы, счел необходимым дать такого рода рекомендации. Эпштейн утверждает, что человеку для поддержания своего существования и успешной, творческой работы необходимо все большее и большее количество информации, но, на мой взгляд, это совершенно неочевидно. К моменту ликвидации Александрийской библиотеки при императоре Аврелиане в 272-273 от Р.Х. в ее хранилищах, по современным оценкам, находилось более 500 тыс. книг (свитков). Хотя книга была много короче, чем современная (около 20 стандартных страниц), человека способного прочитать всю библиотеку не существовало уже тогда. Этим не мог, вероятно, похвастаться даже Каллимах, библиотекарь, комментатор, поэт и эрудит, потративший почти все свое время на чтение, даже ему не хватило человеческой жизни. Для разных людей объем необходимой информации абсолютно различен. И самые пострадавшие - это люди занятые междисциплинарными исследованиями, то есть касающиеся разных наук и искусств. Их информационно-впитывающая поверхность очень велика. Таким людям все интересно, и все хочется узнать, они не ленивы и любопытны. Но людей с широкой границей познания не очень много. Чем более узкий специалист, тем меньше информации попадает в его поле зрения. Узкие специалисты всегда страдают от недостатка информации (даже сейчас). Специальной информации просто очень мало, иногда ничтожно мало. Но верно и то, что чем уже проблема, тем меньшее число людей ею заинтересовано. Есть теоремы теории групп (даже одна из проблем Гильберта) в доказательстве, которых хорошо разбираются 2-3 человека в мире. Они эту информацию производят, они же и потребляют. Важен не весь объем информации, а только объем обязательной информации. Может быть, проблема не в том, что информации много, а в том, что она неверно структурирована - неиерархична. Если вся информация выстраивается в ценностную иерархию, то, зная только очень небольшую по объему ее часть, мы обладает почти всей ее ценностью. Растерянность, связанная с распадом ценностного знания, и приводит к ощущению неподъемного изобилия информация. При этом каков абсолютный объем информации - не очень важно. Ощущение информационной перенасыщенности возникает всегда, когда происходит переоценка ценностей, более того, информационный обвал в таких условиях неизбежен. Просто, выстроив свое собственное дерево ценностей, человек с удивлением и растерянностью видит, что оно не единственное, что вообще-то этих ценностных деревьев сколько угодно. Вот в этот момент его и настигает сомнение: а действительно ли я выбрал наиболее важную и нужную информацию, не ошибся ли я? И этого сомнения достаточно, чтобы прийти в ужас от изобилия возможностей. То есть проблема лежит в совершенно иной плоскости - и только по видимости связана с очень большими объемами информации. Информационная травма не следствие давящего объема информации. Само давление есть следствие разрушенной ценностной шкалы. Эпштейн отмечает и процесс по внешнему виду обратный информационному росту - инволюцию, но тут же оговаривается: "Но инволюция создает такие уплотненные формы культуры, которые в свою очередь включаются в стремительный процесс эволюции. Критика сжимает литературные ряды, но множатся ряды самой критики, множатся метаязыки культуры, и над ними выстраиваются метаязыки следующих порядков. Инволюция все время подбрасывает новые энергоемкие материалы в топку эволюции, и разбухание культуры происходит уже не только на уровне описаний, но и метаописаний. По этой и другим причинам равновесие оказывается недостижимым, и инволюция все-таки отстает от эволюции". Инволюция - сжатие информации - это методы культурной скорописи, но существуют другие принципиальные формы сжатия знаний. Это перевод на другой язык. Этот перевод сопровождается настолько радикальным сжатием информации, что одно новое высказывание может содержать не только множество сказанных, но и тех, которые только могут быть сказаны. Например, египтяне чтобы построить сарай высотой 1 метр, решали одну задачу, а чтобы - 2, совершенно другую. Чтобы вычислить площадь прямоугольника один метр на два метра, рассуждали одним образом, а для прямоугольника 2 на 3, уже другим, хотя и сходным. Причем для каждого случая писалось отдельное руководство. Можно себе представить, какой это объем информации, и вся она сводится к одной формуле. Если A и B - стороны прямоугольника, а S равно произведению A на B, то S равно площади этого прямоугольника. Приведенный пример не исключение, а правило. Конечно, новая языковая конструкция сразу включается в эволюцию и порождает информацию, но она необыкновенно упрощает ситуацию. Я полагаю, что как раз словари и дайджесты - это способы уплотнения информации, а создание новых языков и поиск новых инвариантов и групп симметрии это - создание совершенно новой информационной картины мира. И это делается, конечно, не с целью сократить информационный разрыв между человеком и человечеством, а, наверно, для более точного представления о мире. В заключение Эпштейн говорит: "Данный этюд не претендует выйти за пределы алармистского жанра. Наученный опытом мальтузианства и экологизма, пессимистические пророчества которых все-таки не оправдались, я верю, что найдутся средства для разрешения и этого очередного кризиса... Но спасения заслуживает только тот, кто сознает опасность. Двести лет спустя после Мальтуса в повестку следующего века встает закон ускоренного производства информации и как следствие его - растущий разрыв между человеком и человечеством". Какова действительная опасность? Эпштейн полагает, что она очень велика, что реакцией на хаотичность информации произойдет ее насильственное упрощение - вместо того, чтобы распутывать узел, принято его рубить. То, что у нас не все слава Богу с информацией и с языком - ее главным носителем, не вызывает сомнений. Но то, что причина трудностей заключена просто в количественном росте информации, по-моему, неверно. Проблема вероятно не в том, что человеку нужно для его существования сегодня много больше информации, именно для настоящего существования, которое предполагает интенсивную творческую работу, знание источников, понимание сделанного коллегами. Не думаю, что этот рабочий информационный объем сильно изменился количественно. Я думаю, что проблема - и проблема нешуточная, очень трудная, которая встала перед человеком в сегодняшнем информационном мире - это проблема поиска действительно необходимой информации. Информация оказывается легко доступной только в принципе. Но при ближайшем рассмотрении выясняется, что найти что-то действительно нужное довольно непросто. Старшее и среднее поколения людей, успевшие пожить в СССР, испытали подряд два информационных удара, последовавших почти без паузы. Первый - был связан с рухнувшим "железным занавесом". Этот самый проклятый занавес был плотиной на пути огромных информационных потоков, от которых до нас доходили только тоненькие ручейки тамиздата. Занавес рухнул, и мы оказались в ситуации, бедного родственника, которому на голову свалилось огромное наследство - тысячи томов ценнейших книг, которые мы не прочитали во время и не усвоили по причине жесткой государственной цензуры. Мы открывали для себя писателей и философов целыми собраниями сочинений. Мы не понимали, как эти мыслители приходили и как они уходили - мы не участвовали в тех мучительных поисках, которые шли в мире. Мы получили окончательные выводы, доказанные теоремы. А ведь еще Гегель говорил, что результат - это мертвое тело оставившее за собой живую жизнь-тенденцию. Нет, все и все сразу: рождение, становление, победу, опровержение, распад - все это мы видели одновременно. И это касалось не только западных авторов, в еще большой степени это относилось к авторам всех волн эмиграции. От них нас оберегали еще тщательнее. Невероятная путаница неизбежно должна была возникнуть и возникла. И мы стали падать в информационную пучину. Это ведь только кажется, что позднее придя, мы находимся в более выигрышной ситуации. Да мы можем не повторять сделанных ошибок, но у нас нет собственного опыта преодоления этих ошибок. А чужой опыт вообще-то в таком деле мало на что годиться. Учиться на чужих ошибках можно только не делать чужие ошибки (они уже сделаны), но никак не преодолевать ошибки собственные, а как раз они-то еще предстоят. Ученые и писатели, работавшие в нормальной информационной обстановке, наделав своих ошибок, разбираясь с собственными заблуждениями могли понять, как же направлен вектор живой тенденции, он проходил через их заблуждения и питался их энергией. Они могли почувствовать не только прошлое - это можем и мы, но и будущее, а вот этого-то мы сделать никак не можем, пока весь этот опыт, которого мы были лишены не будет проварен, как следует, не отстоится. С одним человеком это может произойти довольно быстро, с огромным социумом неопределенно долго. И тогда этот один человек отправляется туда, где он может говорить с людьми на одном языке. И иногда это вообще единственный способ выжить - выжить информационно-творчески. У этого одного человека сумевшего усвоить, пропустить через себя огромный опыт, свалившийся нам на головы у него уже другое не наше будущее. Но это была только первая волна. Многие люди, жившие нормальной информационной жизнью, ее не испытали. В начале девяностых годов пришла вторая. От нее уже никто не спрятался. Это - глобальные коммуникации, символом которых стал Интернет. Что они принципиально новое принесли в наш мир? Катастрофическое снижение порога релевантности - подробности и доступности - в информационном пространстве. Информация сложенная правильными пирамидками специализаций, раздробилась и перемешалась. Ее не стало больше, но она стала принципиально доступна, и при этом очень слабо структурирована. Никто ведь не предполагал, что придется строить хранилище - то есть язык-описатель для проблем теории групп и коневодства в одном флаконе. Возникла другая проблема - не как получить доступ к информации, а как среди кучи хлама выбрать нужную. Встала проблема глобального поиска и отбора. Информация взвихрена, она живет по собственным законам - нам не очень понятным, она прокачивается по Сети уже терабайтами, хотя точно известно, что из этих непредставимых объемов понадобится в деле, может быть, килобайт или два. Остальное это накладные расходы на Сеть и человека, который является по-прежнему единственным интеллектуальным приемником этого вала. Я еще раз хочу вернуться к тезисам, которые уже формулировал и проговорить их явно. Человеку сегодня не нужно много больше информации, чем, скажем, сто или тысячу лет назад. Человек всегда воспринимал и сегодня воспринимает примерно одно и то же количество информации, потому что человек - это всегда выбор, это - информационный фильтр. Человек определяется (и самоопределяется) не только (и не столько) той информацией, которую воспринимает, сколько той, которую он отвергает. Вот в этом-то, вероятно, и беда сегодняшнего дня - отвергнуть нужно гораздо больше информации, она стала более агрессивной. Если количество информации, необходимой человеку, не растет по экспоненте, то вопрос противостояния человека и информационного океана можно сформулировать в терминах поиска. Человеку нужно выбрать ту и только ту информацию, которая ему нужна. Эта задача принципиально разрешима в каждом конкретном случае. Интернет, этот информационный водоворот, делает информацию (практически любую) доступной, но возникает вопрос, а можно ли реализовать такую структуру хранения и доступа (поиска), в которой необходимая информация станет быстро находимой, а не похороненной под грудами мусора? Причем, ведь это - "мусор" только с точки зрения одного человека, с точки зрения другого - это, может быть, золотые россыпи. Немного сосредоточимся на том, как информация представлена в Интернете. Если мы не ограничимся поверхностным взглядом, а попробуем организовать предметный и осмысленный поиск, мы непременно выясним, что информация не столь и хаотична, как показалось сначала. Оказывается, информация в Интернете имеет своего рода весовые коэффициенты. Иногда эти коэффициенты можно формально посчитать, например, количество ссылок на данный ресурс или число посещений. Информация организована в нежесткие (сетевые) структуры операцией гиперссылки. Если провести анализ ссылок, можно выделить виртуальные подсети в глобальной структуре. Типичный пример это - кольцо сайтов, связанных одной предметной областью или скажем личным знакомством авторов ресурсов. Информация в Интернете будучи, свободной в едином гиперпространстве, склонна к самоорганизации - кристаллизации. Ресурсы тяготеют друг к другу, в единой ссылочной топологии проявляется даже некоторого рода метрика - близость. Движущей силой структурирования и организации информации является, конечно, общность интересов отдельных людей. Интернет позволяет объединять усилия безболезненно и ненасильственно в условиях свободной частной инициативы. Человек в Интернете активен. Он не только потребитель, но и производитель информации. И, как мне кажется, именно отдельный человек становится тем элементом структуры, который является узлом информационной сети. Один и тот же субъект, порождая множество своих информационных двойников, способен входить в самые различные информационные сообщества, принимать самые различные обличия, реализуясь в самых разных областях, и, тем не менее, он остается собой, объединяя все свои проявления, например, на собственной Личной странице. Человек - субъект-объект Сети, не только ищет, но и порождает информацию. Если он специалист в определенной области знания, то он несет ответственность перед всем сетевым сообществом, а не только перед коллегами за представление своей области. Но и сам он заинтересован в том, чтобы рассказать о своих узких проблемах, поскольку тем самым он открывается для внешнего мира, для всего сетевого сообщества, а значит способен общаться с неспециалистами в его собственном узком вопросе, а это хотя и чревато письмами дилетантов, но может вызвать неожиданный новый взгляд на проблему из сопредельной области. Люди в Сети открыты навстречу друг другу и это самым радикальным образом меняет всю информационную структуру. Ни в одной области знания нет единственной непререкаемой иерархии, но в каждой есть динамическая становящаяся чуткая к сегодняшним потребностям система структурирования знаний. Вероятно, я несколько упрощаю проблему, вероятно, отчасти выдаю желаемое за действительное. Но самое важное, что человек в едином информационном пространстве, которым является Интернет, будет понят, если он хочет быть понятым и способен ясно и последовательно изложить свою точку зрения. Интернет реализует движение людей навстречу друг другу и поэтому проблема поиска нужной информации разрешима. При активной совместной деятельности нам не грозит быть похороненными под обвалом информации. Просто нужно немножко заботиться о своем деле и друг о друге и пытаться взглянуть на себя и на свои занятия несколько отстраненным, но и заинтересованным взглядом, а это уже и само по себе совсем неплохо. Другие передачи месяца:
|
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
