Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
23.12.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
[24-07-04]
Ваше здоровьеДоступность медицинской помощиВедущая Ольга Беклемищева
Ольга Беклемищева: Сегодня мы говорим о доступности медицинской помощи. Поводом поднять эту тему служит готовящееся на 31 июля этого года принятие в Государственной Думе проектов законов, получивших общее название "Об отмене льгот". Врач и пациент - это люди, скованные одной цепью. Понятно, что если из российской жизни исчезнут льготные и бесплатные рецепты, для многих людей это будет означать катастрофу: для пациентов - личностную, для врачей - профессиональную. Поэтому сегодня в нашей студии пациенты и врачи вместе будут моделировать последствия, которые принесет в нашу жизнь изменение всей сложившейся системы обеспечения лекарствами инвалидов и лиц с хроническими заболеваниями. Сегодня в студии - Тарас Красовский, председатель общественной организации "Такие же, как вы" и отец ребенка-инвалида; председатель общественной организации Российской диабетической ассоциации Михаил Владимирович Богомолов, врач и диабетик со стажем, и Михаил Леонович Новиков, член общественной организации инвалидов-колясочников "Перспектива". Из студии в Нью-Йорке в нашем разговоре примет участие наш постоянный медицинский эксперт - профессор Даниил Борисович Голубев, и мы его обязательно спросим, как обеспечиваются в Америке потребности людей с заболеваниями, нуждающимися в длительном лечении. А сейчас необходимая справка. О сути предлагаемых изменений люди более или менее осведомлены, но широкой общественности почти неизвестны те поправки, которые готовятся в Думе ко второму чтению. Почти неделя попыток получить какие-то разъяснения по их сути в российских органах власти, в новом Минздраве например, закончилась ничем. Чиновники отказывались комментировать ситуацию для прессы до принятия закона в третьем чтении, когда, как вы понимаете, будет уже поздно что-то менять. Но в Государственной Думе у экспертов и на условиях полной анонимности мне удалось получить разъяснение, касающееся сути предлагаемых депутатами поправок. Вот оно... Эксперт Государственной Думы: В соответствии с эти законопроектом меняется концепция лекарственного обеспечения. Во-первых, те натуральные льготы по лекарствам по бесплатным льготным рецептам, заменяются денежными компенсациями льготным категориям. Но это те категории, которые обозначило Правительство в соответствии с законом "О ветеранах" и "О социальной защите инвалидов", ну, и плюс там "Почетный донор". А Комитет больше всего интересовала категория, которая оказалась никак не защищена, то есть больные, которые требуют постоянной лекарственной терапии ,и которые еще не имеют группы инвалидности, и в соответствии с этим законом будут лишены и натуральных льготных лекарств, и денежной компенсации - им она просто будет не положена. Поэтому мы прежде всего поставили вопрос по таким больным, которые требуют постоянной лекарственной терапии; по детям-инвалидам, которым компенсации в 1 тысячу рублей в месяц на все социальные льготы и гарантии будет, конечно, недостаточно - это не только лекарства, но и все остальное; и по детям до трех лет, которым тоже по бесплатным рецептам предоставляются сейчас лекарства. И, кроме того, нас еще очень беспокоит то, что по таким заболеваниям, как туберкулез и СПИД, понятие "бесплатный отпуск лекарств" вообще исключается в законодательстве и заменяется на льготный. Возникают два вопроса. Во-первых, как будет осуществляться льготный отпуск лекарств в учреждениях уголовно-исполнительной системы, где находится треть больных туберкулезом. И если там все-таки будет сохранен бесплатный отпуск лекарств, по здравому смыслу, тогда будут нарушены права туберкулезных больных, которые не находятся в этих учреждениях, потому что они не смогут бесплатно получить лекарства. Второй вопрос. Тут, конечно, не учитывается тот момент, что бесплатный отпуск лекарств этим больным туберкулезом - это не просто льгота для них, это противоэпидемическое мероприятие, это защита здоровых граждан. По СПИДу то же самое. Ольга Беклемищева: И первый вопрос я адресую Тарасу Красовскому. Итак, Тарас, вы отец ребенка с синдромом Дауна и председатель той общественной организации, которая объединяет не очень большое количество родителей, которые не отдали таких детей на попечение государства. Ваша Ксюша имеет какие-то льготы? И как это сказывается на вашем бюджете? Тарас Красовский: Здравствуйте, уважаемые слушатели. Здесь прозвучали цифры, и я думаю, что имеет смысл ответить тоже цифрами. Вот будем исходить из того, что сейчас предлагается 1 тысяча рублей в месяц семьям, в которых ребенок-инвалид. И я, чтобы прокомментировать абсурдность вот этой денежной компенсации, возьму только один момент, одну единственную позицию одной единственной статьи - статьи 30-ой, которая называется "Транспортное обслуживание инвалидов", одного единственного закона - "О социальной защите инвалидов в Российской Федерации". Одного единственного закона из 155, на всякий случай напоминаю, если кто не знает. Потому что 155 законов будет подвергаться поправкам в числе вот этого пакета. Так вот, по этому закону и по этой статье сейчас ребенок-инвалид и сопровождающее его лицо имеют право бесплатно ездить на городском и пригородном транспорте на всей территории Российской Федерации. И если считать по минимуму, самому минимуму, только для ребенка-инвалида и сопровождающего лица... Я почему говорю сейчас о транспорте, потому что для наших детей приоритетно не медикаментозное лечение, а приоритетны психолого-педагогические занятия реабилитационные в специальных центрах, которые, как правило, расположены не рядом с домом. У нас организация подмосковная. Центры зачастую - в Москве. И сопровождающему, и ребенку нужно сменить два вида транспорта в один конец и два вида транспорта в другой конец в день, чтобы получить эту помощь и вернуться домой. Так вот, если считать по минимуму, только по минимуму, если исходить из того, что ездят только по рабочим дням, пять раз в неделю, то на такой проезд нужно ребенку и сопровождающему в месяц 1611 рублей. Если взять еще родителей, которые тоже имеют льготы по этой статье, которая отменяется просто на корню, то тогда нужно вдвое больше - 3222 рубля. То есть, я резюмирую: только на проезд нужно более чем в три раза, если считать от пресловутой 1 тысячи, и почти в шесть раз, если считать от 550 рублей, то есть 1 тысяча минус социальный пакет, а именно так предполагается ввести этот закон с 1 января следующего года. А в социальном пакете из транспорта предусмотрены только электрички, о городском транспорте там речи нет. Поэтому, отвечая на ваш вопрос, для нас вот эта компенсация - это как мертвому припарки. Ольга Беклемищева: И вот то, что предлагают депутаты - увеличить ее с 1 тысячи до 1400 рублей, как я понимаю, тоже не спасает ситуацию? Тарас Красовский: Даже 1400, как мы видим, меньше, чем 1611, если считать по самому минимуму. Ольга Беклемищева: Профессор Голубев, а есть какие-либо льготы в Америке для детей-инвалидов? Государство как-то помогает их лечить и воспитывать? Даниил Голубев: Да, помогает. И я бы сказал так, чем беднее родители, чем более к низкообеспеченной прослойке относится ребенок, тем больше льгот и всякого рода компенсаций. В основном это осуществляется через специальные фонды - Фонд детей, больных аутизмом, Фонд детей-диабетиков и так далее. И большинство видов расходов компенсируются государством или общественными организациями достаточно полноценно. Ольга Беклемищева: Спасибо. Михаил Владимирович, Российская диабетическая ассоциация объединяет, мне известно, не только взрослых диабетиков, но и родителей с детьми-диабетиками. Скажите, пожалуйста, что ждет такие семьи после принятия данного законопроекта? Михаил Богомолов: В России официально сейчас около 20 тысяч семей, которые имеют детей, больных сахарным диабетом. По официально публикуемым Министерством здравоохранения, в прошлом, Российской Федерации данным, обеспечение одного такого ребенка обходилось бюджетам разных уровней в 3600-3800 долларов в год. Куда входило, естественно, бесплатное обеспечение инсулином, без которого смерть ребенка наступает в течение трех-семи дней, соответствующими шприцами и ручками, иглами и такими необходимыми средствами, как средства самоконтроля уровня сахара в крови, без которых терапия, в принципе, невозможна, и санаторно-курортный отдых, но который, к сожалению, далеко не все могли получить. Конечно, в том случае, если при второй группе инвалидности будет выделяться 1 тысяча рублей в месяц, что соответствует, при несложном подсчете, 400 долларам в год, то содержание упадет с 3800 долларов до 400. Конечно, такая ситуация может расцениваться как родителями детей, так и взрослыми людьми, имеющими инвалидность либо не имеющими таковой, как катастрофическая. Потому что без инсулина и без сахароснижающих препаратов больной диабетом выжить просто не может. И даже беднейшие государства мира, то есть начиная с 20-х годов прошлого века, всегда компенсировали, скажем так. Все государства мира и Международная диабетическая федерация однозначно настаивают на том, что данная группа медикаментов и средств самоконтроля находится на плечах общества, бизнеса, государства. Ольга Беклемищева: А в России решили, очевидно, что-то новое изобрести. А вот я слышала, что расходы на приобретение инсулина теперь перелагаются на региональные бюджеты. И, в частности, господин министр здравоохранения Зурабов объявляет, что ничего не изменится. Вот как вы оцениваете способность региональных бюджетов потянуть этот расход? Михаил Богомолов: Ну, здесь, в общем-то, около 90 процентов расходов, если брать только инсулин, а эта сумма составляет от 110 до 140 миллионов долларов в год, в основном, более чем на 90 процентов возлагались в последнее время на региональные бюджеты. Но такую роскошь себе могли позволить только так называемые регионы-доноры. А регионы, скажем так, акцепторы и нуждающиеся регионы, все равно их расходы закрывались из федерального бюджета. И здесь можно было бы ставить вопрос просто о более разумном расходовании средств. Потому что, по имеющимся данным, например, цены на инсулин в регионах различных могут колебаться, ну, от официального прайс-листа в 2,5-7 раз и так далее. Причем прослеживается закономерность, что в регионах-донорах, чем богаче регион, тем выше цена закупочная на инсулин. Ну, периодически сажают, конечно, народ, который этим занимается, я имею в виду закупками инсулина, но ситуация не прекращает существовать. И, к сожалению, тендеры проходят закрыто, то есть пробиться нам туда практически невозможно. И государство даже идет на создание марионеточных или карманных организаций для того, чтобы те люди, которые занимаются распределением данных материальных благ, могли продолжать распоряжаться ими и дальше. Ольга Беклемищева: Это некий фиговый листочек, да? Михаил Богомолов: Ну да. То есть несложно такие организации распознать. Они сидят на базах государственных учреждений, руководители этих организаций оплачиваются, скажем так, зарплаты секретарей, из средств тех же государственных организаций, то есть Министерства здравоохранения либо Академии наук. Ну и голосуют они, естественно, по заранее расписанному сценарию. Но вопрос, может быть, не в том, что сейчас мы вступаем в некий торг с государством или с властью, что "вот давайте, пускай платят не 1 тысячу, а 5 тысяч. А вопрос в том, что большинство наших граждан, которые нуждаются в социальной помощи и поддержке, они могут быть политически просто исключены из тактики и стратегии решения этого вопроса. Ольга Беклемищева: То есть вашу организацию не приглашали для консультаций? Михаил Богомолов: Нет, никак. Ольга Беклемищева: А вы крупнейшая российская ассоциация диабетиков? Михаил Богомолов: Да, такой мы себя считаем, из шести. Ольга Беклемищева: А кто-то другой, может быть, приглашался из ассоциаций? Михаил Богомолов: Ну, мы знаем, скажем так, к сожалению, есть такая организация, была государственного типа, но ее президент вот умер буквально незадолго до принятия такого закона... Ольга Беклемищева: То есть даже их не приглашали? Михаил Богомолов: Да. Ольга Беклемищева: Ну, и еще есть один, очень печальный аспект. Если диабет начинается в детстве, то шанс дожить до тяжелых осложнений достаточно велик. Одно из них - тяжелая нефропатия, после чего единственным выходом остается пересадка почки. А о расходах на поддержание жизни людей с пересаженными органами ни в законопроекте, ни в поправках к нему не говорится ни слова. Татьяна Садкова, диабетик с 16-летним стажем и пересаженной почкой, подсчитала свои расходы на постоянную лекарственную терапию, которую сейчас она получает бесплатно. Татьяна Садкова: Диабет у меня уже в течение 16 лет. Я заболела в 10-летнем возрасте. И вот уже около 10 месяцев назад мне была проведена родственная пересадка почки, как бы хроническая ХПН, терминальная стадия. И вот сейчас, значит, в связи с тем, что грозит отмена натуральных льгот, замена денежными компенсациями, я приблизительно прикинула, сколько в месяц у меня уйдет на все лекарства. Цены я посмотрела - в интернет зашла, там стоят цены на те лекарства, которыми я пользуюсь. И вот получилось, что, в принципе, иммуносупрессия моя, без которой, естественно, невозможно больше трех дней обходиться - это приводит к летальному исходу,- она в месяц у меня где-то 740 долларов займет, вот. Это для поддержания. Если, не дай Бог, какие-то осложнения... Вот, например, сейчас я провожу курс терапии против вируса, который у больных после пересадки, он тоже может привести к летальному исходу, это у меня занимает сейчас 2 тысячи долларов в месяц. Этот курс нужно провести в течение трех месяцев. Вот это все без учета лекарств, то есть без учета инсулина и без учета тест-полос, которые тоже необходимы для контроля. Поэтому получается, что около тысячи долларов у меня минимум будет уходить в месяц. Как взять такие средства? Притом что компенсировать государство сейчас будет около 1 тысячи рублей, это 30 долларов. У меня, естественно, возникает много вопросов, как и что будет дальше. Честно говоря, каким образом можно будет дальше существовать, это вообще остается непонятным. Причем хорошо, что мы живем в Москве, может быть, будет помогать как-то правительство Москвы, какие-то компенсации. А ведь люди в таком же состоянии, как у меня, они по всей России, по всем регионам находятся. Для них, например, дорого даже то, что вот у нас регулярный анализ начали делать за деньги, а его нужно производить, ну, минимум раз в месяц. Сейчас перестали субсидировать деньги на реактивы, и он стоит около 350 рублей. Так вот не все даже люди сейчас, а в основном это все инвалиды - люди после пересадки, не все могут себе позволить даже сделать этот анализ. А уж что говорить про лекарства... Ольга Беклемищева: Михаил Владимирович, вы можете как-то прокомментировать это интервью? Михаил Богомолов: Нашей пациентке сильно повезло, и она несколько занижает цифры. Ольга Беклемищева: Даже занижает? Михаил Богомолов: Вот мы публиковали в ноябрьском номере "Российской диабетической газеты" официальные данные по содержанию больного с нефропатией, и оно обходится от 20 до 37 тысяч долларов в год. Потому что требуется еще гемодиализ, требуется учитывать еще стоимость вот этих сменных колонок. И проблема в том, что далеко не всем удается дожить до гемодиализа. То есть нашей пациентке очень сильно повезло, то, что она живет в Москве, то, что она до него просто дошла. Второй момент, что, к сожалению, исключены из методов трансплантологических - это возможности подсадки бетта-клеток, допустим, в том числе ксеногенных, которые могли бы предотвращать эти осложнения как таковые. И, конечно, кроме того, этим людям требуется еще специальное питание, что не затрагивается вообще. То есть это никогда не компенсировалось. Ольга Беклемищева: Да, этот как раз очень актуальный вопрос по питанию диабетиков. Михаил Богомолов: Да. Потому что отсутствуют отделы соответствующие в магазинах, отсутствует маркировка продуктов либо она носит устрашающий характер, и часто эта информация неадекватна. И здесь следует учитывать, конечно, не только вот как она посчитала - порядка 1 тысячи долларов в месяц, то есть гемодиализ реально стоит значительно больше. Ольга Беклемищева: Да, и это ужасно. Но давайте перейдем к следующему моменту нашей программы. Вот Михаил Леонович, вы член Организации инвалидов-колясочников. Мы говорили о лекарствах, но есть такая вещь, как медицинские изделия - коляски, протезы, бандажи, мочеприемники и масса всего остального. Этот вопрос как-то затрагивается в данном законодательстве или в поправках? Михаил Новиков: Ну, насколько я знаю, все-таки все это остается, и остается за федеральными непосредственно структурами финансирования. Правда, по непонятным причинам нам исключают из средств технических, средств реабилитации все средства передвижения, включая автомобили. Как посчитали это, наверное, тоже льготой такой. То есть, к примеру, если сейчас государство нам гарантировало какую-то сумму денег раз в семь лет - 60 процентов стоимости "Оки", можно было как-то насобирать и доплатить, то теперь государство снимает с себя и эти обязательства. То есть человек с инвалидностью на коляске в условиях нашей неприспособленной среды куда-то добираться, работать, учиться, просто передвигаться по городу и по стране будет, в общем-то, практически вообще нереально. Ну, совершенно непонятно. Плюс еще в статье, где говорится про технические средства реабилитации, раньше стояла такая фраза "технические и иные средства реабилитации, иные виды реабилитации". Сейчас везде слово "иные" убирается. Ольга Беклемищева: А что это значит, иные средства? Михаил Новиков: Вы знаете, можно многое под этим понимать. Ольга Беклемищева: Зависит от совести данного Департамента здравоохранения. Михаил Новиков: От совести, и непосредственно... Главное-то ведь - подход. То есть государство берет на себя обязательства просто дать какую-то коляску, трость, костыли - и дальше живи, как хочешь, это твое дело. По большому счету, даже в самом заглавии закона "О социальной защите инвалидов в Российской Федерации" раньше подразумевалось применение социальных мер. Ольга Беклемищева: Специальные рабочие места и некоторые попытки обучить... Михаил Новиков: Ну, это тоже, да. То есть имело в виду то, что государство будет работать со всем обществом, чтобы создать инвалидам равные с другими гражданами возможности. Теперь слова "социальные меры" заменились на слова "меры социальной поддержки", что, по-моему, очень хорошо говорит о себе. То есть государство берет на себя обязательства что-то там дать, какую-то маленькую сумму денег, коляску - и дальше живи, как хочешь. Государство не собирается работать с обществом, оно собирается работать только с самим инвалидом, дать ему что-то - и все. По большому счету, меняется вся концепция работы с людьми с инвалидностью. Там можно долго говорить. Весь закон о соцзащите, которого мы долго добивались, в 1995 году был принят, который явился судьбоносным, по большому счету, сейчас меняется весь его смысл с принятием этих всех поправок. Ольга Беклемищева: И что-то хочет добавить Тарас Красовский. Тарас Красовский: Я хочу сказать, что статья 12-ая, такая есть в законе о соцзащите инвалидов, которая говорит о государственной службе реабилитации инвалидов, и по которой государственная служба реабилитации - это совокупность органов государственной власти, независимо от ведомственной принадлежности, органов местного самоуправления и учреждений различного уровня, осуществляющих мероприятия по медицинской, профессиональной и социальной реабилитации. Координация деятельности вот в сфере реабилитации была возложена на Министерство соцзащиты. Так вот эта статья исключена полностью. То есть государство снимает с себя обязанности по службе вот такой - реабилитация инвалидов, реабилитация своих граждан. Ольга Беклемищева: То есть вместо некоего такого системного подхода, возникает предложение: вот вам 30 рублей, и ни в чем себе не отказывайте. Тарас Красовский: Да. Некий набор таких, достаточно между собой не сильно связанных мер, по совершенно непонятному признаку предлагаемых. Ольга Беклемищева: Михаил Леонович, вы что-то хотели добавить. Михаил Новиков: Ну, я не знаю, если уж совсем доводить этот закон до того смысла, который хочет нам, наверное, правительство ввести, ну, можно предложить им еще добавить, к примеру, инвалидам первой группы несколько сотен рублей - и перестать строить пандусы, перестать создавать доступную среду. По-моему, дело идет именно к этому. Ольга Беклемищева: Значит, из своих денег они могут заплатить каким-нибудь окрестным гражданам, чтобы те их перенесли на ступеньки. Михаил Новиков: Я не знаю. В общем, и этот закон, и предыдущий, все на самом деле идет к тому, что человеку с инвалидностью, к примеру, становится невыгодно работать. Потому что это действительно невыгодно - он теряет много в деньгах. Сейчас все организации теряют льготы, которые принимают инвалидов. И закон о квотировании рабочих мест тоже претерпевает изменения. Я на самом деле могу многое, буквально каждую статью разобрать. Немножко, наверное, разговор не об этом. Мне больше всего на самом деле непонятен сам принцип того, как государство решило подойти к этой проблеме. Понимаете, ну, даже мы, инвалиды с нарушением опорно-двигательного аппарата, совершенно как бы разные, у всех разные потребности. Я знаю людей, которые тратят большие тысячи рублей в месяц на поддержание здоровья - у них большие боли, травма позвоночника - это все. Есть люди, например я, которые, ну, годами в поликлинику не обращаются. Почему нас всех под одну гребенку? Почему нас всех просто посчитали, поделили все и дали какую-то определенную сумму? Почему во всем мире практикуется индивидуальный подход? Как бы должна работа вестись индивидуально с каждым инвалидом. Вместо этого у нас как бы большевистскими методами. Ольга Беклемищева: Мы продолжаем наш разговор о доступности лекарств и медицинских изделий для категорий часто болеющих россиян. Мы продолжаем потому, что доступность лекарств - это, в сущности, право на жизнь для бедных. А сейчас с новостями от Евгения Муслина вас познакомит Марк Крутов. Марк Крутов: Ежегодные медицинские расходы, связанные с лечением и уходом за больными старческим слабоумием, то есть болезнью Альцгеймера, которых становится все больше, угрожают возрасти в США к 2015 году втрое, что поставит общественное здравоохранение в тяжелое финансовое положение. По данным Альцгеймеровской ассоциации, эти расходы возрастут с 62 миллиардов долларов в 2000 году до 189 миллиардов в 2015. Сейчас от старческого слабоумия страдают 4,5 миллиона американцев, а к 2050 году число подобных больных может подскочить до 16 миллионов. О необходимости выделить больше средств на исследования в этой области говорил президент Рональд Рейган, умерший от болезни Альцгеймера в июне. И вот сейчас в память о Рейгане Сенат США по инициативе 63 сенаторов приступил к рассмотрению соответствующего законопроекта. Как сообщил Мак'Конал, фармацевтическая компания "Пфайзер" недавно выпустила новое лекарство Ариспет, которое несколько отодвигает наступление болезни Альцгеймера. Если ее удастся отодвинуть в среднем на шесть лет, число больных снизится на 1,5 миллиона, люди будут заболевать позже, и станет меньше больных с наиболее тяжелой, поздней стадией заболевания. Физическая активность удлиняет жизнь пожилых людей. Казалось бы, это общеизвестно. Но одно дело - интуитивное представление, и совсем другое - подтверждающие их конкретные исследовательские данные. Такие данные недавно опубликовали в американском журнале профилактической медицины доктор Кристина Сумквист и ее коллеги из Каролинского института в Стокгольме. Ученые изучали корреляцию между различными уровнями физической активности и смертностью от любых причин на примере большой группы мужчин и женщин старше 65 лет, общей численностью более 3 тысяч человек. Наблюдения, проводившиеся более 12 лет, показали, что смертность среди людей, время от времени совершавших прогулки, катавшихся на лыжах или собиравших грибы, была в среднем на 28 процентов ниже, чем у тех, кто постоянно вел сидячий образ жизни. А у тех, кто хотя бы раз в неделю быстро ходил, катался на велосипеде или бегал трусцой, смертность была на 40 процентов ниже. Исследователи, однако, не могли объяснить, почему дальнейшее повышение физической активности уже не давало дополнительного снижения смертности. В свете полученных результатов доктор Сумквист и ее коллеги рекомендуют пожилым людям совершать пешеходные или велосипедные прогулки, плавать или кататься на лыжах не реже, чем раз в неделю. Ольга Беклемищева: Вот так. Я иногда с ужасом думаю, что скоро все, что можно будет посоветовать в области лечения небогатому человеку, - это вести здоровый образ жизни. Конечно, это всегда полезно, но, как известно, еще в конце XIX века, когда о проблемах экологии и транспортной усталости не было и речи, средняя продолжительность жизни составляла 44 года. Так что, я думаю, что одним здоровым образом жизни все-таки не вылечишься. Уважаемые гости, ваши организации как-то пытаются бороться за права своих членов? Михаил Богомолов: Ну, естественно, нам приходится это делать, вплоть до судебных разбирательств, многочисленных обращений, а чаще всего в государственные органы. Буквально в конце прошлого года, например, в Алтайском крае возникла катастрофическая ситуация с инсулином, когда люди вынуждены были доезжать до поликлиники, чтобы вместо трех инъекций в сутки сделать только одну, и дожить до следующего дня. И когда объявили, что этих инъекций не будет, председатель общества отзвонился нам. И вот буквально в день рождения Владимира Владимировича нам пришлось давать ему телеграмму. То есть, и как мы знаем, губернатора бывшего вызвали - и инсулины появились. Ну, приходится прибегать иногда и к более экстремальным способам воздействия, как указание, например, к забастовкам у здания Минздрава. Но, конечно, это далеко не основной способ воздействия. Мы пытаемся, скажем так, в наших организациях сделать так, чтобы они выдвигали своих депутатов в местные Законодательные собрания, и потом могли оказывать на них определенное влияние. Ольга Беклемищева: Спасибо. Сейчас у нас слушатель на линии. Это Дмитрий из Москвы. Здравствуйте, Дмитрий. Задавайте ваш вопрос. Слушатель: Вы знаете, хотят нас лишить льгот по оплате за проезд. Я вот сам инвалид первой группы по зрению, и хотел бы спросить у тех людей, которые принимают такие законы. Как мы будем расплачиваться в метро и в автобусах? Может быть, кто-нибудь из ваших гостей ответит? Спасибо. Ольга Беклемищева: Спасибо, Дмитрий. Но, к сожалению, мои гости, они точно в таком же положении, только, в отличие от вас, они объединены в общественную организацию. Но, может быть, Михаил Леонович из Организации инвалидов-колясочников "Перспектива" что-то знает. Михаил Новиков: Ну, подразумевается авторами законов, что вы сами будете оплачивать свой проезд, свой проездной из тех денег, которые вам дадут. То есть у вас первая группа - 1400 минус социальные пакет - около 1 тысячи рублей, значит, из них 800 рублей вы отдадите за единый проездной. Это так вот посчитали, что все ваши льготы именно столько стоят. Когда обычно мы задавали вопрос помощникам депутатов - а как вообще все это рассчитывалось? - потому что, ну, действительно смешно, все эти деньги действительно уйдут в той же одной Москве, к примеру, на один проезд. Нам сказали: "Ну вот так вот. Количество всех инвалидов по России, посчитали в разных регионах, сколько стоит проезд, плюс те, кто вообще им не пользуется в сельской местности, и поделили все это на всех инвалидов". Получилась там какая-то небольшая сумма, чего-то рублей 5 или 6. Так вот оценили непосредственно все наши льготы. Поэтому сами будем теперь все это непосредственно оплачивать. Многим людям, которые, к примеру, у нас в организации работают, им теперь и на работу ездить будет невозможно. Ольга Беклемищева: И у нас очень интересный звонок. Звонит Олег Николаевич Смолин. Насколько я понимаю, это наш депутат Государственной Думы. Олег Николаевич, мы вас слушаем. Олег Смолин: Добрый вечер. Я, во-первых, хочу поблагодарить Радио Свобода за то, что вы обратились к этой теме. К сожалению, по российским официальным средствам массовой информации мы слышим, что большинство одобряет замену льгот так называемыми компенсациями. Хотя по опросам они составляют абсолютное меньшинство, по крайней мере в городах. Но хотел бы обратить внимание на две темы, которых не коснулись участники вашей передачи. Тема первая заключается в том, что так называемые компенсации предполагается индексировать в соответствии с теми условиями, которые предусмотрены для базовой части трудовой пенсии. Говоря по-русски, в соответствии со средним ростом цен (обрыв телефонной связи). Между прочим, давно доказано, что рост цен на товары первой необходимости, и, в частности, на лекарства, значительно выше, чем средний рост цен в Российской Федерации. Например, в прошлом году средняя инфляция, по данным правительства, - 12 процентов, средний рост цен на товары первой необходимости, или прожиточного минимума, - 23 процента. В текущем году средняя инфляция ожидаемая - 10, рост цен на товары первой необходимости - 16,5 процентов. Попросту говоря, это означает, что через несколько лет даже тот ничтожный размер компенсаций, который предлагается, он будет полностью обесценен. Это первое. И второе, не менее важное, заключается в том, что правительство предлагает выплачивать компенсации инвалидам не в соответствии с группами инвалидности, а по степени утраты трудоспособности. Напомню, что это понятие было введено в пенсионное законодательство в 2001 году. Причем я располагаю стенограммой заседания от 28 ноября, дай бог памяти, где Михаил Зурабов, тогда председатель Пенсионного фонда, торжественно заявлял, что это будет только в пенсионном законодательстве и никуда дальше не пойдет. Ольга Беклемищева: Спасибо, Олег Николаевич. Ну, мы знаем, как у нас Михаил Зурабов обращается вольно со своими словами, по принципу: мое слово, хочу - дам, хочу - возьму. Но это мое лично мнение, прошу прощения .. Олег Николаевич, я хотела бы у вас спросить, а как вы оцениваете возможность принятия депутатских поправок от председателей социальных комитетов Государственной Думы. Олег Смолин: Я оцениваю их достаточно низко. Я общался по этому поводу с председателем Социального комитета Андреем Исаевым. Я задавал прямые вопросы Михаилу Зурабову во время пленарного заседания Государственной Думы. Пока на большинстве позиций стоят, что называется, мертво. Если не будет каких-то решительных действий, я думаю, закон останется. Парадоксально, но факт, реально помочь себе смогли только те, кто перешел к радикальным методам. Ну, например, чернобыльцы в Ростовской области объявили этот закон законом о социальном геноциде. Они пригрозили сдавать в массовом порядке билеты партии "Единая Россия". Они устраивают марш на Москву и собираются разворачивать типа палаточного лагеря в Москве, кажется, 28-го, если мне память не изменяет. Вот им пошли навстречу - им уже обещано, что чернобыльский закон трогать не будут. К сожалению, некоторые действуют по принципу: пока дитя не возмущается, власть не разумеет. Ольга Беклемищева: Спасибо еще раз, Олег Николаевич. Тарас, кажется, вы говорили до того, как мы вышли в эфир, о том, что такое геноцид в понятии международного права. Вот эти ростовские чернобыльцы, они правы, объявляя этот закон социальным геноцидом, на ваш взгляд? Тарас Красовский: Ну, они абсолютно правы. Правда, если брать статью 357 Уголовного кодекса Российской Федерации о геноциде, там под геноцидом понимается по национальному, расовому признаку уничтожение. Там, к сожалению, нет, но, может быть, стоит расширить, - как бы преследование по признаку инвалидности. В данном случае это оно и есть. Я вам хочу еще сказать, что этот пакет законов, который сейчас рассматривается, он будет рассматриваться во втором чтении, он затрагивает основу Конституции Российской Федерации. Там есть такая статья 7-ая, которая говорит о том, что Российская Федерация - это социальное государство, политика которого направлена на создание условий, обеспечивающих достойную жизнь и свободное развитие человека. Так вот эта 7-ая статья, она относится к части первой Конституции, изменять которую не вправе никто, кроме референдума всенародного либо Конституционного собрания. А де-факто, вот если этот закон будет принят во втором, а потом и в третьем чтении, и подписан, в конце концов, президентом, это будет противоречить основам конституционного строя Российской Федерации. И чернобыльцы, конечно же, правы, когда они называют это геноцидом и вот так протестуют против. Ольга Беклемищева: Я спросила председателя Комитета Государственной Думы по труду и социальной политике Андрея Исаева, того же самого, которого спрашивал Олег Николаевич Смолин, как он оценивает вероятность того, что поправки, предложенные социальными комитетами, будут приняты. Андрей Исаев: Я считаю, что шансы достаточно велики. Государственная Дума проголосовала за постановление, в котором говорится о необходимости существенного изменения закона. И наши поправки лежат как раз в русле реализации этого постановления. В то же время определенные силы в правительстве пытаются это постановление ревизовать. Я надеюсь, что в данном случае фракция "Единая Россия" поддержит наши позиции. Ольга Беклемищева: Как я понимаю, ключевой вопрос в том, где взять деньги на исполнение депутатских поправок. Насколько я понимаю, проект бюджета уже сверстан, и там не предусмотрено увеличение денежных компенсаций тем льготным категориям, о которых шла речь, не предусмотрено лекарственное обеспечение, скажем, тем же онкозаболевшим и другим людям с социально значимыми заболеваниями. Андрей Исаев: Я думаю, что Министерство финансов всегда верстает бюджет с некоторым запасом. Вот этот запас можно сейчас будет раскрыть. Кроме всего прочего, я считаю, что в случае необходимости на первый год действия этого закона можно частично заимствовать средства из стабилизационного фонда. И если оказалось, что их можно взять на Пенсионный фонд, то я думаю, что их можно взять и на реализацию данного закона. Ольга Беклемищева: Но это решение проблемы на текущий финансовый год. А вообще, в перспективе как это будет решаться? Потому что индексация должна быть... Андрей Исаев: В перспективе мы ожидаем роста налоговых поступлений в федеральный бюджет и того, что федеральный бюджет в полном объеме будет закрывать свои обязательства. Ольга Беклемищева: Михаил Леонович, вот я у вас хочу спросить. Вот вы сами, как конечный потребитель, как оцениваете вероятность того, что депутаты вам помогут и все-таки ситуация будет не столь катастрофична? Михаил Новиков: Я не верю им. Вы знаете, опять-таки, ну, в таких кулуарных беседах, я очень даже верю этому, когда говорили Зурабову, что нельзя принимать такой закон - народ выйдет на улицы, мне сказали, что он сказал: не выйдет, проглотят. То есть опять-таки правительство думает о нас так, что они могут делать с нами все, что непосредственно хотят. Я не верю на самом деле. Все эти поправки, они достаточно малозначительны и не меняют, по большому счету, сути - сути того, что государство предоставляет нам просто дикие условия, когда мы должны будем сами просто о себе заботиться, когда выживает сильнейший, и так далее. Это уже даже не капитализм, это... я не знаю, это вообще какую-то новую форму правления у нас непосредственно избирают. На самом деле этот закон даже уничтожает структуру гражданского общества у нас. Потому что отдельные его статьи, там же не только... на самом деле о льготах там говорится процентов 10. Там, к примеру, убираются все льготы общественным организациям инвалидов и молодежных организаций, и детских. Уничтожается то, что, к примеру, государство поддерживает благотворительную деятельность. Уничтожается структура социального заказа. И даже не то что на федеральном уровне, даже региональным властям запрещают финансово поддерживать общественные организации. Ольга Беклемищева: Запрещают впрямую? Михаил Новиков: Да-да, там есть такая статья непосредственно. То есть убираются именно вот эти поправки. То есть, по большому счету, все наши общественные организации государству оказываются не нужны. Ольга Беклемищева: И у нас звонок из Томска. Это звонит Елена. Здравствуйте, Елена. Говорите, пожалуйста. Слушатель: Вообще закон людоедский. И у нас наступает эра как бы нашего, отечественного каннибализма, я так считаю. И беда наша... я тоже являюсь инвалидом первой группы, в том, что все выступают по отдельности. Вот чернобыльцы - сами по себе, инвалиды Отечественной войны - сами по себе, инвалиды - сами по себе. А нам надо всем, всем объединяться. Ольга Беклемищева: Понятно. Спасибо, Елена. Наверное, это тоже правильно. И следующий звонок. Михаил Юрьевич из Санкт-Петербурга. Здравствуйте. Слушатель: Здравствуйте. Всем здоровья желаю, гостям вашим и вам. Скажите, пожалуйста, вот я онкобольной и получаю бесплатное лекарство - флуротомит, будут ли эти льготы сохраняться для онкобольных? У меня канцер простаты третьей степени. Ольга Беклемищева: Понимаете, Михаил Юрьевич, к сожалению, пока еще сказать трудно, потому что в комитете Государственной Думы идут разговоры о том, чтобы хотя бы в рамках действующей программы по онкологии, химиотерапию, цитостатики сохранить как федеральное обязательство. Но что из этого выйдет, пока неизвестно. И я напомню, что речь идет только о цитостатиках, не о каких других сопутствующих и необходимых медикаментах, к сожалению. Ну что ж, конечно, есть и другие заболевшие, да? Не только те, кто уже получил инвалидность, - это пенсионеры, люди с хроническими заболеваниями в трудоспособном возрасте. Я хочу спросить профессора Голубева. А как обеспечивается доступность лекарств для таких людей в США? Даниил Голубев: Я хотел бы подчеркнуть, что в Америке совершенно не все безоблачно. И вот как раз та категория больных, о которых вы говорите, - это люди преклонного возраста с обычными заболеваниями, сердечно-сосудистыми заболеваниями, нервными заболеваниями, особенно из категории трудовых американцев, которые выслужили себе трудовую пенсию, вышли на эту пенсию и лишились тех страховок, которыми обладали по законодательству, работая. Вот для них проблема приобретения лекарств становится просто жизненно важной. И нередкий случай, когда люди вынуждены продавать дома с тем, чтобы доплачивать за лекарства. Это одна из острейших проблем социальных в США. Эти пункты в отношении лекарств для пожилых людей фигурируют в предвыборных программах президентов. И пока этот вопрос не разрешается. Больные такого рода попадают, так сказать, "в перестрелку" между государственными учреждениями, социальными учреждениями и фармацевтическими компаниями, которые взвинчивают цены на эти лекарства. И эта проблема очень и очень острая. Но все те, кто находится, так сказать, за чертой бедности и получают государственную помощь в виде программы "Медикейт", то есть для тех, кто не выслужил трудовую пенсию, а по уровню жизни нуждается в обеспечении как бедный, вот для них проблем никаких нет. Их очень много, и из числа национальных меньшинств, и из числа эмигрантов. Они получают все бесплатно. И в этом отношении: чем беднее, тем лучше. Ольга Беклемищева: Ну да, немножко напоминает то, о чем говорили, Михаил Леонович, о том, что инвалидам становится невыгодно работать. Михаил Новиков: Нет, я думаю, что имелось в виду несколько другое. Имелось в виду, что в США индивидуальный подход, и в зависимости от степени достатка человека, степени его потребности и исчисляется, как государство им помогает. А у нас с введением всех этих поправок, как я уже говорил, всех под одну гребенку, всем - 1 тысяча рублей, 1400, независимо оттого, нужно это человеку - не нужно - и крутись, как хочешь. Ольга Беклемищева: Конечно, процесс получения льготного рецепта в России сопровождается нервотрепкой, потерей времени, но он все-таки позволяет жить и лечиться тем, у кого нет собственных средств на лекарства. Наш корреспондент Анастасия Деева спросила о расходах на лекарства у пожилых женщин в поликлинике. Пенсионерка: Я уже плохо считаю - возраст. Хорошо, если что-то бесплатно или дешевле. А теперь опять в школу идти что ли надо. Никто ничего не объясняет. Да я понимаю уже плохо. Министрам мало наших слез в магазинах, когда мы гроши свои трясем в кошельках. Когда же они о людях подумают? Пенсии добавить - на это денег нет у них. Себе они льгот настрогали. Пусть откажутся. Неужели еще и не наелись?! Они по 2,5 тысячи долларов получают, а я за 40 лет работы только 3 тысячи рублей заработала. Спасибо, Лужков помогает нам, пенсионерам и инвалидам. Дайте нам спокойно дожить. Вы тоже будете в таком возрасте через 20-30 лет, тогда вы нас вспомните. Пенсионерка: Да чего я тут могу думать?! Наши правители все время чего-то изобретают. Пусть они попробуют на 440 рублей с медициной справиться. С моей больной спиной вот два раза нужен в год массаж, и вытяжка, и мази. Что, только спина, и не только она. Еще сердечные лекарства, от давления тоже сейчас уже, от суставов, глаза не видят - очки постоянно надо, зубы болят. Ну, болячек с возрастом всегда больше. Вот простыла. Ингалятор - 300 рублей. По льготному рецепту нет лекарств, а без рецепта - пожалуйста. А ведь не только эти лекарства нужны, еще и диабет. А попробовали бы они каждый месяц до 10-го числа в очереди за этими самыми рецептами постоять. И вот что я думаю, наверное, они хотят всех нас - ветеранов, инвалидов, пенсионеров, чтобы мы им статистику не попортили и бюджет не помешали, всех нас к ногтю. Ольга Беклемищева: Тарас Красовский хотел прокомментировать это выступление. Тарас Красовский: Я хотел бы прокомментировать не это высказывание, а вот перед этим было, относительно того, что по всем средствам массовой информации пиарят, что это замечательный закон и что исключительно дают интервью в его поддержку. На самом деле меня возмущает какой-то совершенно не прикрытый цинизм, когда людей на самом деле грабят, а говорят, что облагодетельствовали. И в связи с этим мне приходит на память один эпизод из антиутопии Оруэлла "1984", там, когда снижали норму пайка шоколада до 20 граммов, то по всем средствам массовой информации начинали кричать, что она до 20 граммов увеличивается, и благодарят за это старшего брата. Что называется, найдите 10 отличий. Ольга Беклемищева: Да. И Михаил Владимирович... Михаил Богомолов: Действительно, вот как бы наша пациентка сейчас упомянула то, что приходится очень долго стоять в очередях. И система порочная распределения, она и до этого имелась. Вот сейчас ее отменяют, она будет еще хуже. Но парадокс заключался в том, что очень мало получающие врачи сидят в поликлиниках, вот и штат имеющихся сейчас врачей, выписывающих бесплатные рецепты, находится в возрасте выше 57 лет уже, и он просто даже скоро, ну, уйдет, а на его место никто не придет. Выпускники институтов не пойдут на столь низкие зарплаты. Потом второе. То есть финансирование, которое даже осуществлялось до настоящего времени, например, даже в Москве, осуществлялось только помесячно, поэтому каждый пациент должен был прийти к врачу ежемесячно. И у поликлинического врача реально имеется 3-3,5 минуты на одного пациента. И порочная схема организации приводит к работе своего рода мясорубки, когда врач вместо оказания реальной медицинской или консультативной помощи выписывает статистические талоны, бесплатные рецепты, девятизначные цифры выписывает под копирку в самые различные учетные тетради, а как таковой помощи все равно не оказывается. А в большинстве стран мира просто такие пациенты объединяются в группы или клубы, куда приходят врачи и рассказывают правила жизни, правила питания, приема лекарств, медикаментов, побочные эффекты, и, собственно говоря, занимаются этим. А высококлассные, обученные медсестры занимаются вот этой самой статистической работой или писаниной. То есть даже те суммы, которые выделялись сейчас, они расходовались не очень целесообразно или не очень рационально. Ольга Беклемищева: Ну, я думаю, что, действительно, сложившаяся ситуация подталкивает к неким выводам. Что бы вы посоветовали нашим слушателям, Михаил Владимирович, как президент Российской диабетической ассоциации? Михаил Богомолов: То есть мы бы были благодарны нашим слушателям, если бы они выразили нам свое мнение письменно, чтобы мы не как некий оргкомитет, находящийся здесь, в центре, в Москве, выражали свое мнение, то есть надо, чтобы мы могли на вас опереться, нам нужны горы ваших писем, чтобы мы могли их сформулировать и довести до сведения тех, кто может принимать соответствующие решения. То есть чтобы вы обратились в наши региональные отделения или региональные отделения "Российской диабетической газеты", чтобы ваши мнения действительно были учтены. То есть если вы молчите, то это означает, что вы согласны с тем, что с вами делают, и мы тогда здесь просто разобьемся о стену, но ничего не сможем для вас сделать. Ольга Беклемищева: Тарас Красовский, а вы что-то можете посоветовать слушателям? Тарас Красовский: Вы знаете, я не очень верю, что результат будет достигнут на нынешней стадии. Я думаю, что депутаты проштампуют и во втором, и в третьем чтении. И думаю, что Совет Федерации одобрит, думаю, что подпишет президент, я не верю, что он наложит вето, как некоторые считают, на этот закон, подпишет. И я тут вижу только один выход - пока есть еще Конституционный суд, есть суд в Страсбурге. Ольга Беклемищева: Михаил Леонович... Михаил Новиков: На самом деле я очень согласен... по-моему, женщина из Санкт-Петербурга, которая сказала, что наши действия очень разрознены. На самом деле законопроект действительно это показал. Наше общество еще, к сожалению, не готово, и действуем мы слишком разрозненно, и слишком неэффективно. Даже один помощник депутата тоже сказал: "Да вы что, если бы, к примеру, в Америке такой закон бы принимали, то там бы уже давно эти инвалиды, ветераны все улицы бы перегородили, все движение". Мы же молчим, проглатываем. Ольга Беклемищева: Ну что ж, а я должна попрощаться с нашими слушателями, и поблагодарить прежде всего тех, кто имеет мужество бороться не только с болезнью, но и с несправедливостью. До свидания. Постарайтесь не болеть. Другие передачи месяца:
|
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
