Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
23.12.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
[02-07-05]
Дорога свободыВедущая Кристина Горелик Как выбрать адвоката и как можно получить бесплатную юридическую помощь. Преследования адвокатов в России. Людмила Алексеева об общественном контроле за местами заключенияКристина Горелик: Нарушения прав человека в России очень часто происходят из-за юридической безграмотности населения. Невозможность защитить свои права в суде - из-за отсутствия денег на хорошего адвоката. Правильны ли эти утверждения? И можно ли при отсутствии больших денег, тем не менее, получить профессиональную юридическую помощь и добиться защиты своих прав в суде? Об этом в нашей сегодняшней программе. Специально оговорюсь, что мы сегодня не будем говорить о политических процессах, где даже при блестящих адвокатах исход дела все равно предрешен. Мы будем говорить о тех судебных делах, где все-таки, многое зависит от профессионализма адвоката. Только вот как такого адвоката найти? И где, если денег нет, можно получить бесплатную юридическую консультацию? Об этом именно сейчас, в нашей сегодняшней программе Дорога свободы. В гостях - руководитель фонда "Общественный вердикт" Наталья Таубина и адвокат Сергей Замошкин. Но сначала давайте послушаем репортаж из Самары, где в июне прошла акция "Остановим коррупцию". За время этой акции бесплатную консультацию юристов и правозащитников получили 220 жителей Самары, Новокуйбышевска, Чапаевска и Нефтегорска. Слово Сергею Хазову. Сергей Хазов: Президент Самарского центра права Николай Гаврилов рассказал, что чаще всего самарцы обращались с жалобами на жилищные проблемы. Двадцать три обращения к юристам передвижной консультации было связано с вопросами начисления и оформления льгот и субсидий. 38-летней жительнице Новокуйбышевска Татьяне Макеевой юристы помогли грамотно составить письмо на имя главы города: на случай, если ей не будет выделена обещанная властями квартира. Женщина с сыном живет в социальной гостинице. Пенсионерке Надежде Котовой дали консультацию, что ее незаконно лишили льгот по оплате жилья. Надежда Котова: Два месяца назад меня их лишили, ну, а постановления я не знаю. На государственном уровне еще пока не принято решение о ликвидации каких-то льгот, а у нас здесь немножечко подшустрили. Сергей Хазов: Семнадцать человек рассказали юристам о нарушениях в сфере трудовых правоотношений. Явные случаи коррупции, по словам Николая Гаврилова, составили 5 процентов от общего числа обращений в передвижную юридическую консультацию. Все они сейчас находятся под контролем у юристов адвокатуры "Достоинство". Среди курьезов последнего времени - увеличение числа обращений, связанных с волокитой в оформлении земельных участков. Чиновники требуют с будущих владельцев дач и коттеджей взятки, по размеру сопоставимые со стоимостью самих земельных участков. Некоторым военнослужащим приходится платить взятки вышестоящим офицерам за право досрочно уволиться с военной службы. Уровень коррупции в Самаре возрастает, поделилась юрист Ольга Ермакова. Ольга Ермакова: Коррупция, конечно, есть, достаточно развитая. В сфере образования, в основном. Возможно, сейчас даже что-то с работой связанное, чтобы на работу человек мог устроиться. Потом, опять же, в сфере социальных услуг это существует. Передвижные консультации дадут, может быть, просто юридическую грамотность минимальную людям. Потому что люди юридически просто безграмотны, не знают своих прав. Но разве что вот в этом поможет. А чтобы бороться с коррупцией, мне кажется, это все ерунда. Наверное, это бесполезное дело, наш народ ничему не научишь. Потому что, сколько можно, история уже доказала - ничему народ не учится. Сколько было ошибок - все мимо проходит. Сергей Хазов: Говорит еще один участник антикоррупционной акции, юрист Елена Ескина. Елена Ескина: Очень много с жилищными вопросами, практически - процентов 80. На втором месте идут уголовные дела. Возраст основных клиентов здесь, наверное, где-то от 40 лет. Молодежи практически нет. Отчасти молодежь боится задавать какие-то вопросы или перекладывает на родителей. Сергей Хазов: В акциях "Антикоррупционной недели" приняли участие и автолюбители. Более тысячи самарских водителей на пяти стационарных постах ГАИ получили специальные брошюры, в которых рассказывалось, как бороться с коррумпированностью работников Госавтоинспекции. По наблюдению участников акции, самарцы даже на условиях анонимности не всегда готовы рассказывать о том, что сталкиваются с проявлениями коррупции. Многие люди осторожничают, и предпочитают не афишировать истории о коррумпированных чиновниках или сотрудниках милиции. Сергей Хазов для Радио Свобода, Самара Кристина Горелик: Итак, Наталья, у меня к вам вопрос. Ваш фонд оказывает бесплатные консультации пострадавшим, прежде всего от действий сотрудников правоохранительных органов. Скажите, к вам очень много обращается людей, и вы всем оказываете эту помощь или же все-таки существуют какие-то приоритетные дела? Наталья Таубина: Во-первых, мы свою работу строим в тесном взаимодействии с нашими региональными партнерскими организациями и в первую очередь в регионах люди обращаются. Наша сеть на сегодняшний день объединяет семь организаций, и мы надеемся на ее увеличение в ближайшей перспективе. Обращаются с делами о нарушениях со стороны сотрудников правоохранительных органов, конечно же, не так много людей. Во-первых, люди боятся обращаться. У нас есть неоднократные случаи, когда люди, вступив в такого рода правовую борьбу с сотрудниками в погонах, подвергались давлению. Это определенные риски. И не каждый человек готов самоотверженно идти на эти риски, добиваться правды и восстановления своих нарушенных прав. Но, тем не менее, обращения есть. Мы свою работу строим не только в части предоставления консультаций, но и дальнейшей защиты прав пострадавших в судах, то есть мы предоставляем адвокатов по такого рода делам. При этом, конечно, важно сказать (я тут полностью согласна с только что прозвучавшими словами в самарском сюжете), даже в тех случаях, когда люди слышат информацию о том, что такая-то общественная организация предоставляет помощь, скажем, в нашем случае по случаю нарушения прав человека со стороны правоохранительных органов, люди все равно обращаются по более широкому спектру вопросов. Например, в феврале мы проводили акцию "Отсуди свое у государства". В информации, которую мы распространили, мы говорили, что акция посвящена помощи тем людям, которые пострадали от действий сотрудников правоохранительных органов, и есть уже судебное решение, что такой-то милиционер избил, причинил вред здоровью; или же человек был незаконно привлечен к уголовной ответственности, потом оправдан; или дело было прекращено и, соответственно, по нашему законодательству такие люди имеют право на возмещение морального ущерба и на подачу гражданских исков к российской казне. Такую акцию мы проводили в течение 10 дней, сейчас работаем по этому направлению в текущем режиме. Надо сказать, что приходили с абсолютно разными вопросами люди и, конечно же, большинство были социально-экономического спектра: жилищные, проблемы соцобеспечения. Кристина Горелик: Вы им отказывали? Наталья Таубина: Нет, конечно. Предоставляли какую-то консультативную помощь или как минимум переадресовывали к людям, которые специализируются на подобной теме и могут более профессионально оказать поддержку. Но отказа никто не получал. Кристина Горелик: Про акцию "Отсуди свое у государства" Радио Свобода говорила. Что касается компенсации морального вреда, буквально в одной из самых ближайших моих программах я затрагивала этот вопрос. Мне интересен ваш комментарий по поводу женщины в самарском сюжете, которая сказала о том, что бороться с коррупцией совершенно невозможно в России. Наталья Таубина: Я, наверное, более оптимистична настроена. Потому что, если мы скажем, что бороться невозможно, тогда и действий никаких уже предпринимать не хочется. Но то, что это очень сложная задача - это очевидно. Для того чтобы все-таки применить какие-то шаги к улучшению ситуации, к уменьшению коррупции, конечно же, нужно образовывать и передавать какие-то юридические знания населению. Но при этом важна еще и активная гражданская позиция населения, готовность бороться с этим явлением. При этом нужна государственная политическая воля, нужны комплексные меры в структурах государственного аппарата. То есть создание тех условий, при которых госчиновникам было бы невыгодно брать взятки. В тех же Соединенных Штатах еще 20 лет назад уровень коррупции был очень высокий, особенно в органах полиции, но предпринятые государством меры позволили существенно снизить. Сергей Замошкин: Я хотел бы добавить, конечно же, прежде всего, должна быть политическая воля государства. А политическая воля, очевидно, формируется и мнением, и действиями граждан. Без этого точно никакой политической воли не появится и уж тем более борьбы с коррупцией не будет. Кристина Горелик: Сергей Дмитриевич, допустим, заявили свою волю граждане, захотели они защитить свои права в суде. К кому им нужно обратиться? Как им выбрать такого адвоката, который действительно бы им помог. Сергей Замошкин: Я бы выбрал сравнение адвоката с врачом. Это вообще такое общепринятое сравнение, оно достаточно корректное. В данном случае сам гражданин должен сам для себя решить, кто будет делать ему вот эту правовую операцию, насколько она сложна, кому и как доверить свое реальное будущее - материальное, моральное - то, что действительно для него чрезвычайно важно. И здесь, прежде всего, как и врача, надо искать через знакомых. Никакого другого способа просто не существует. Если мы 10 лет назад даже и не знали никаких знакомых адвокатов и никто из наших знакомых в судах, собственно, и не появлялся, то я хотел бы все-таки верить, что за последние годы знакомство с адвокатом уже не является никакой редкостью, знакомые могут порекомендовать специалиста в той или иной сфере. Причем важно понимать такую составляющую, как специализация. Как и врачи не могут лечить все, и между ними существует выбор, так и среди адвокатов тоже есть специалисты в той или иной сфере. Поэтому совет простой: через своих знакомых обязательно узнавать тех адвокатов, которые уже заявили в конкретных делах и, соответственно, только к ним потом обращаться, с учетом их специализации. Иначе это получится как в поликлинике: ты приходишь в очередь, садишься, открывается дверь, и ты попадаешь к Марии Ивановне или Ивану Семеновичу, которых ты не знаешь, и о которых, соответственно, узнать ничего не сможешь. Кристина Горелик: Тогда такой вопрос возникает, Сергей Дмитриевич. Если искать по специализации, в большинстве случаев просто через знакомых невозможно найти такого адвоката, просто нет среди знакомых адвоката, который бы специализировался в тех или иных областях, по тем или иным делам. Что же делать тогда этим людям? Существуют критерии, по которым можно определить профессионализм адвоката? Сергей Замошкин: Конечно же, нет таких критериев в общепринятом смысле. Очевидно, что нет никакой статистики, нет никаких формальных данных, которые могли бы помочь гражданину судить о том, хороший это адвокат или плохой. Это действительно очень тонкий и очень сложный выбор. Повторяю, ничего, кроме личного опыта самого гражданина, его знакомых, друзей и прочее, помочь не в состоянии. Все остальное, действительно, может привести к разочарованию в профессиональных каких-то способностях. И самое главное, у нас в последнее время появилось много адвокатов, которые излишне оптимизируют возможный результат и, конечно же, хотелось, чтобы граждане реально и адекватно оценивали возможности того или иного адвоката в нашем суде, который, как известно, не всегда бывает справедливым и не всегда его решения бесспорно законы. Кристина Горелик: Наталья, тогда вопрос к вам. Те адвокаты, которых вы предоставляли пострадавшим людям, они часто выигрывали дела в судах? И каким образом вы выбирали и подбирали этих адвокатов? Наталья Таубина: Хороший вопрос. Это все нарабатывается практикой. У нас дела можно поделить на две категории: дела, которые находятся в тех регионах, где работают наши партнерские организации, и дела из других субъектов Федерации, где у нас нет партнерской организации, но, тем не менее, нарушения есть, мы за дела беремся и уже из Москвы ищем адвокатов. Опять-таки, та категория дел - нарушения со стороны сотрудников правоохранительных органов - это сложные дела. У нас есть дела, которые уже по несколько лет длятся. Очень трудно добиться правды, очень трудно добиться решения, которое восстанавливало бы права и, соответственно, привлекало к ответственности нарушителя. Тем не менее, есть победы, есть выигранные дела. Мы стараемся работать с теми адвокатами, которые уже зарекомендовали себя как активно отстаивающие позицию потерпевшего, хорошо понимающие при этом (что очень важно для нас) природу прав человека. Потому что у нас в основном специализация - уголовное право. Тем не менее, мы базируем свою деятельность на международных стандартах и для нас важно в процессе включение международных стандартов в области прав человека, например, практики Европейского суда и так далее. Кристина Горелик: Смотрите ли вы, сколько дел было выиграно, сколько дел было проиграно адвокатом? Во многих западных странах существует такая практика, когда обычные граждане обращаются за помощь к адвокату, они смотрят, насколько успешными были те дела, за которые он брался. Наталья Таубина: Наши региональные партнеры, например, уже по несколько лет работают с двумя-тремя адвокатами. Соответственно, им на месте виднее, как работает адвокат, они вместе ходят в процесс, они видят, как работает адвокат в зале суда. И если качество работы, эффективность работы адвоката нас полностью устраивает, мы видим, что его работа приносит результаты, дела в суде выигрываются, мы с таким адвокатом продолжаем работать, мы стараемся, чтобы именно такой адвокат участвовал в нашей работе и защищал права потерпевших. Я бы не сказала, что мы оцениваем работу адвоката по количеству выигранных или проигранных дел. Скорее, смотрим на то, как он работает. Кристина Горелик: Сергей Дмитриевич, бывает ситуация довольно распространенная, обычная семья, я в данном случае не говорю, какие именно были права нарушены, тем не менее, права были нарушены, она обращается в суд за защитой своих прав, нанимает адвоката. Как правило, российские судебные процессы постоянно откладываются, адвокаты, исходя из практики, берут деньги за каждый приезд в зал судебного заседания. И в какой-то момент, особенно когда судебные процессы затягиваются, а это бывает очень часто в российских судах, у людей просто не хватает денег на этого адвоката. Что делать в этих ситуациях? Сергей Замошкин: Во-первых, я не стал бы драматизировать вопрос оплаты труда адвоката. Я вас уверяю, рынок адвокатских услуг и в столице, и в провинции достаточно насыщен предложениями. У нас большое количество адвокатов самого разного уровня и самой разной оплаты. Очевидно, что бесплатный сыр бывает только в мышеловке и, очевидно, что при выборе адвоката нужно, кроме всего прочего, оценивать и те гонорары, которые он предлагает. А у нас, как известно, соглашение между клиентом и адвокатом - это дело как раз этих двух сторон, и никто вмешиваться не в состоянии. Но мне хотелось бы, чтобы сам по себе гражданин, прежде чем обратиться к адвокату, имел правовую базу, платформу. К сожалению, что бывает, что гражданин, не обратившись еще никуда, ни в государственные органы, ни в прокуратуру, ни в общественные органы, не имея никакого минимального представления о правовой составляющей этого спора, сразу идет к адвокату. Я хотел бы подчеркнуть, что у нас есть масса возможностей получить правовую консультацию у государственных органов, у органов власти, управления, у прокуратуры, причем не платить за это никаких денег. Очевидно, что это должна быть только просьба не о консультации, не о разъяснении чего-то, а обращение в виде жалобы или заявления. Я вас уверяю, что прокуратура, куда направлена, допустим, жалоба или заявление каких-либо прав, она обязательно сообщит гражданину о том, какое право нарушено или не нарушено, сошлется на норму закона и, соответственно, гражданин уже в состоянии сам будет оценить, соответствует ли мнение прокуратуры его мнению или нет. Очевидно, что и органы власти имеют некий аппарат, куда можно и нужно обращаться с такими жалобами и заявлениями. Соответственно, некие наши структуры общественные, в виде профсоюзов, которые по-прежнему существуют, и где тоже еще осталась некая правовая служба. Поэтому, если человек придет к адвокату, уже хоть како-то подготовленный в рамках не только здравого, но и правового смысла, то ему будет проще заключать соглашение с адвокатом, проще оценивать его квалификацию, оценивать суммы гонораров, которые нужно будет платить. Кристина Горелик: Наталья, у вас какого-то особого энтузиазма, по-моему, слова Сергея Замошкина о том, чтобы граждане сначала обращались в органы правопорядка с заявлениями, потом уже к адвокату, не вызвали. Наталья Таубина: Да, действительно, не вызвали особого оптимизма. Мы говорили о недостаточно правовой грамотности населения. Соответственно, отсюда вывод: хорошее заявление или хорошее обращение, на которое нельзя будет выдать простую отписку, далеко не каждый гражданин может составить самостоятельно. И это, в свою очередь, удлиняет процесс в части того, чтобы добиться правды. Поэтому, мне кажется, важно в случаях, когда какие-то права нарушены, получить хорошую консультацию, будь то адвоката, общественной организации, какой-нибудь горячей линии по правам человека. Далеко не везде правозащитные организации в состоянии сопровождать дело до суда и представлять интересы пострадавшего в суде. Это в основном происходит из-за того, что ограничены возможности, в первую очередь ресурсные. Но, тем не менее, первоначальную информацию получить люди могут. Например, существует по России сеть солдатских матерей. Я нигде не видела таких очередей в дни приема, как в комитеты солдатских матерей. Существует горячая линия по правам человека, инициированная при нашей поддержке питерским Институтом региональной прессы в прошлом году, которая действует во всех федеральных округах Российской Федерации плюс Калининград. Юристы круглосуточно с мобильными телефонами консультируют по вопросам прав человека. В день каждый юрист может получать порядка 30-40 звонков. Есть восемь телефонов. Давайте я дам мобильный московский телефон, бесплатный для звонящих, то есть расходы мы на себя берем - 8-910-443-64-63. Кристина Горелик: По крайней мере, по этому московскому телефону, если человек позвонит из другого региона, юристы могут переадресовать. Наталья Таубина: Да, конечно. Кристина Горелик: Спасибо. Я беседовала с руководителем фонда "Общественный вердикт" Натальей Таубиной и адвокатом Сергеем Замошкиным. Кристина Горелик: Французские философы-просветители называли цивилизованным общество, основанное на началах разума и справедливости. В цивилизованных странах законы должны соблюдать как обычные граждане, так и представители всех ветвей власти, а перед законом должны быть все равны - независимо от социального статуса, политических амбиций, денег и связей. Конечно, до полной реализации принципов справедливости и равных возможностей для людей далеко еще и самым развитым странам. Однако что касается судебных процессов в России, то очень часто судебное решение бывает заведомо известно, органы следствия, призванные защищать закон, его же и нарушают, а неугодных адвокатов можно просто отстранить от дела или просто посадить в тюрьму. На Радио Свобода позвонила Ольга Аракелова, жена адвоката Московской Адвокатской Палаты Рустама Чернова, находящегося в СИЗО-1 города Ростов-на-Дону. Она - в студии Радио Свобода. Ольга Аракелова: Изначально Рустама привлекали в качестве свидетеля по делу своего доверителя, и Адвокатская палата Москвы, и Гильдия адвокатов, и иные сообщества запрещали категорически адвокату Чернову являться на допрос в качестве свидетелями, потому что иначе они бы его просто и быстро лишили бы звания и статуса адвоката. Именно поэтому Чернов изначально предупреждал следственные органы, что он не может этого сделать. На данный момент Чернову вменяется мошенничество, статья 159-я, часть третья. У обвинения на руках есть только заявление "потерпевшей" и никакого доказательства более нет. Полностью жестоко нарушается Конвенция о защите прав человека и свобод. Масса нарушений процессуального порядка. Не хотят и не могут ни судьи, ни следователь, ни прокуроры или не умеют разбираться в элементарных юридических аспектах. И, честно говоря, я очень сожалею. Я не говорю в данном случае, что это мой супруг, но что светлая голова, ученый, человек, который находится на хорошем счету, пишет материалы. Кстати, недавно в журнале "Адвокат" вышла его статья по поводу свидетельских показаний. К сожалению, не совсем вовремя для него самого. В научной среде он тоже достаточно известен. Но именно такие лица перспективные сейчас находятся за застенками. А люди, которые, к сожалению, не имеют правильно оценить ситуацию и просто не хотят этого делать, сейчас работают и судят его. Кристина Горелик: О преследовании адвокатов в России репортажи региональных корреспондентов Радио Свобода. В последнее время к правозащитникам за защитой своих прав все чаще стали обращаться адвокаты. Адвокатские палаты порой не в состоянии защитить их права. На местах власти могут всячески препятствовать профессиональной деятельности адвокатов, органы следствия вынуждают адвокатов давать свидетельские показания по делам их клиентов, а то и просто возбуждают уголовные дела. А рассчитывать на справедливое судебное разбирательство не всегда приходится. О самых независимых судах рассказывает Екатерина Лушникова, Вятка. Екатерина Лушникова: Вятский суд - самый независимый в мире, считает адвокат и правозащитник Владимир Касаткин. Он независим даже от закона, единственный критерий истины - это мнение самого судьи, порой совершенно небеспристрастное. Владимир Касаткин: Абсолютная независимость возведена просто в абсурдную независимость. Сейчас биографию кандидата знает только председатель областного суда и те чиновники, которые до президента доводят все эти бумаги. Президент назначает и все, этого судью сковырнуть никаким образом невозможно, привлечь, наказать невозможно. Екатерина Лушникова: И даже если судья совершает откровенный антиобщественный поступок, все равно не лишается своей должности. Владимир Касаткин: Когда судья валялась пьяная в своем кабинете, когда в уголовных делах отсутствуют приговоры, одна судья лоббирует интересы явно строительных фирм, другая судья связана с милицейскими органами, а третья судья просто некомпетентна, она решает так, как ей господь на душу положит. Екатерина Лушникова: Права граждан в вятских судах нарушаются повсеместно, начиная с того, что защитника могут просто не пустить в зал судебных заседаний на том основании, что он отказывается предъявить документы. Владимир Касаткин: Да, однажды приставы меня не пустили. Судебный процесс шел. Судья вышел и говорит, не соглашусь ли я показать ему документы. То есть они видят прекрасно, что я иду к судье, что он меня знает, нет необходимости устанавливать мою личность. Я из принципа не стал предъявлять, потому что я не выполняю незаконных распоряжений должностных лиц. К счастью, мне не угрожали оружием, меня просто вывели за руки. Екатерина Лушникова: Нередко вятские суды поражает еще одна страшная болезнь - микрофонобоязнь. Владимир Касаткин: Некоторые говорят: "Что вы нас тут пугаете?" Я не пугаю, я достаю пленку, потому что она кончилась. Судья, видя, что пленка отсутствует в диктофоне, начинает вопить, орать, проявлять всю свою неприязнь, думая, что никто не записывает. Обычно после этого я достаю второй диктофон и говорю, вот сейчас я и на этом сменю пленку. Судья осекается, получается очень приятная процедура, он понимает, что прокололся. Екатерина Лушникова: Чтобы не было таких проколов, судей нужно выбирать, так же, как мы выбираем депутатов. Именно тогда, по мнению Владимира Касаткина, российский суд обретет подлинную независимость. Владимир Касаткин: Мировой опыт говорит о том, что выбираются и прокуроры, и шерифы, и судьи. Граждане высказывают свое мнение о них, а уже решает, назначить, не назначить, тот, кто имеет возможности проверить, а не стоит ли мафия за этим кандидатом. Екатерина Лушникова для Радио Свобода, Вятка Кристина Горелик: В Мордовии сотрудники правоохранительных органов задержали адвоката, ведущего защиту одного из лидеров местной оппозиции, устроив при этом погром в его офисе. Слово Игорю Телину. Игорь Телин: Два часа в комнате предварительного содержания одного из районных отделов внутренних дел с руками за спиной, закованными в наручники, пришлось провести саранскому адвокату Александру Плодухину. Александр Плодухин: Я находился в своем адвокатском кабинете, вел прием посетителей, рядом со мной работали коллеги. В комнату вошли несколько человек, один был в милицейской форме, один из них представился, как оперуполномоченный Лямбирского РОВД. Спросили, кто Плодухин. Я сказал, что я. Они мне сказали: "Вам необходимо пройти с нами к следователю для допроса в качестве свидетеля по конкретному делу". Я им сказал, что я осуществляю защиту по этому делу, я не могу быть допрошен в качестве свидетеля. Они стали вытаскивать меня из-за стола, перевернули стол, свалили меня на пол и волоком потащили к выходу из кабинета. У выхода завернули мне руки за спину, надели наручники, выволокли на улицу, затолкали в УАЗик, который стоял рядом с офисом, стали избивать. Я потерял сознание. Потом доставили в Лямбирский РОВД в наручниках. Игорь Телин: Таким образом, адвокат Александр Плодухин в отдел внутренних дел Лямбирского района - это в пригороде Саранска - был доставлен, но уже не в качестве свидетеля, а в качестве подозреваемого в совершении преступления - неповиновении сотрудникам милиции. Александр Плодухин: Составили протокол о якобы злостном неповиновении сотрудникам милиции. Судья рассмотрела и прекратила в отношении меня дело по административному протоколу, в связи с отсутствием в моих действиях состава административного правонарушения. Игорь Телин: Случай для Мордовии, в общем-то, беспрецедентный - никогда прежде сотрудники милиции так с адвокатами не поступали. Чем же отличается от других Александр Плодухин? Дело в том, что он защищает в суде одного из лидеров местной политической оппозиции, бывшего руководителя мордовской почты, а ныне - редактора газеты "Мордовия сегодня" Анатолия Сардаева. Анатолий Сардаев: Я состою в жесткой оппозиции к существующей власти. На меня завели уголовное дело, и адвокат Плодухин, он, скорее, не адвокат, я бы назвал его правозащитником, сам подошел и предложил свои услуги, даже безвозмездно. Вы понимаете позицию человека, моего защитника. И с первого же дня было давление и на адвоката в том числе. Они старались - власть или органы, или прокуратура - любыми средствами выдавить его из моего дела. У меня однозначное сложилось мнение такое, что его хотели просто убрать от меня подальше. Игорь Телин: Пострадавший адвокат обратился в различные инстанции с жалобами на неправомерные действия сотрудников милиции. Адвокатское сообщество Мордовии поддержало его и отправило коллективное письмо в адрес генерального прокурора России. Игорь Телин для Радио Свобода, Саранск Кристина Горелик: В феврале этого года в Екатеринбурге была создана комиссия по защите профессиональных прав адвокатов. Против адвокатов незаконно возбуждаются уголовные дела, их пытаются допрашивать в качестве свидетелей, в офисах и домах производят обыски - все эти нарушения носят отнюдь не единичный характер. Комиссия при областной коллегии адвокатов фиксирует жалобы и пытается отстоять законные права представителей защиты. Рассказывает Светлана Толмачева, Екатеринбург. Светлана Толмачева: Совет адвокатской палаты Свердловской области ежемесячно обсуждает случаи нарушения прав представителей защиты. Председатель президиума областной коллегии адвокатов Андрей Митин говорит, что создать специальную комиссию их вынудил многочисленный поток жалоб. Андрей Митин: Это настораживает. Начинаешь думать, нет ли какой-то установки. Почему-то это не было заметно раньше. А теперь, действительно, это стало повально! И если бы только в нашем Уральском регионе! Мы знаем, что это по всей стране! То ли это попытка как-то нейтрализовать действия адвоката по новому УПК, который расширил возможности адвокатов. Адвокаты в это поверили и стали активно реализовать, а им дают по рукам. Самое распространенное - это попытка адвоката допросить в качестве свидетеля, то есть исключить его из дела. Даже пытаются доставить насильно для допросов. Одного вот - Макуху - прямо в наручниках увезли из следственного изолятора, чтобы его допросить в качестве свидетеля. Светлана Толмачева: Нарушения прав адвокатов Алексея Макухи и Светланы Заец комиссия обсуждала несколько раз. Их подзащитный - генеральный директор екатеринбургской "Компании ДДТ" Равиль Хакимов, руководитель крупнейшего в Уральском регионе дилера ВАЗа и ГАЗа, был арестован в декабре прошлого года. Свердловская областная прокуратура предъявила ему обвинение в бандитизме. По версии следствия, Хакимов возглавлял преступную группировку, которая занималась заказными убийствами, вымогательством и незаконным оборотом оружия. После Нового года он был перемещен из Екатеринбурга в следственный изолятор закрытого города Новоуральск. Адвокат Хакимова Светлана Заец без специального пропуска на территорию Новоуральска попасть не могла Светлана Заец: Мы стали просить: "Раз вы его туда спрятали, помогите нам тогда пропуск получить, чтобы мы реализовали свое право на защиту!" Нам сказали: "Это не наше дело". Обо мне речи быть не могло, поскольку разрешение на меня делаться должно было бы по закону полтора месяца. Разрешение было у Макухи. Он проходит в следственный изолятор, созваниваются тут же с Екатеринбургом, Екатеринбург говорит, выгнать адвоката. Светлана Толмачева: Сейчас Заец и Макуха отстранены от участия в деле. Следствие переквалифицировало их в свидетелей, с чем адвокаты не согласны и подали жалобы в суд. За всю свою 30-летнюю практику Светлана Заец впервые сталкивается с такими бесцеремонными, по ее словам, нарушениями Уголовно-процессуального кодекса. Она считает, что адвокаты бессильны, когда следствие ведется с явным заказным уклоном. С коллегой согласен и председатель екатеринбургской коллегии адвокатов "Частное право" Максим Колесников. Чаще всего давление на защиту оказывается в ходе расследования тех дел, где затрагиваются политические или экономические интересы. Максим Колесников: При защите достаточно известного у нас бизнесмена нам пришлось столкнуться с очень сильным давлением. Правда, не правоохранительных органов Свердловской области, речь идет о прокуратуре республики Башкирии. Дошло до того, что она провела даже обыск в кабинете адвокатов в надежде найти доказательства вины лица, которого они подозревали в совершении преступления. Это была моя адвокатская контора, мой кабинет. Светлана Толмачева: Для бизнесмена все закончилось благополучно - обвинения были сняты в связи с отсутствием события преступления. Но адвокат Максим Колесников сомневается в том, что подобные случаи давления на защиту не повторятся в его будущей практике. Светлана Толмачева для Радио Свобода, Екатеринбург Кристина Горелик: Людмила Алексеева беседует с правозащитником Валерием Борщевым о возможностях общественного контроля за местами заключения. Людмила Алексеева: Во всех цивилизованных странах закрытые государственные учреждения находятся под контролем общества, потому что закрытость весьма способствует направленным против человека беззаконием государственных чиновников. Классический пример закрытых учреждений - места лишения свободы. Тут более чем где бы то ни было необходим общественный контроль за соблюдением закона сотрудниками тюрем и лагерей. Проект закона об общественном контроле за местами лишения свободы был внесен в Государственную Думу 8 лет назад. Однажды он уже прошел все три слушания, но не было утвержден Советом Федерации, отправлен на доработку. В новом варианте этот законопроект прошел лишь первое чтение в Госдуме и после этого оказался надолго отложенным. Чтобы как-то восполнить отсутствие общественного контроля в местах заключения, министр юстиции своим постановлением создал общественный совет по проблемам пенитенциарных учреждений при себе и пригласил в этот совет не только деятелей благотворительных организаций, работающих в местах заключения, но и правозащитников, тоже из тех организаций, которые давно занимаются защитой прав заключенных. В этот совет вошли такие известные в этой области правозащитные деятели, как Валерий Абрамкин, Андрей Бабушкин, Виктория Сергеева, Олег Зыков. Председателем совета при министре юстиции члены совета избрали Валерия Борщева. Он, в бытность свою депутатом Госдумы от фракции "Яблоко", весьма активно занимался прохождением законопроекта об общественном контроле за местами лишения свободы. Сейчас Валерий Борщев возглавляет фонд "Социальное партнерство". Этот фонд ставит своей целью ознакомление сотрудников российской пенитенциарной системы с лучшими образцами таких учреждений на Западе, прежде всего в Англии, и гуманизацию режима в российских тюрьмах и лагерях. Сегодня Валерий Борщев мой собеседник. Мы будем беседовать о работе фонда "Социальное партнерство" и о возможностях общественного контроля за местами заключения, который дает правозащитникам членство в совете при министре юстиции. Валерий Борщев: Как я подозреваю, многие чиновники хотели видеть этот совет как благотворительный, помощь колониям, которая действительно нужна, необходима. Но в нашем совете оказалось достаточно сильная составляющая правозащитная. И это обстоятельство во многом и определило деятельность совета. Самое, пожалуй, яркое и серьезное, значительное его деяние - работа по применению поправок в Уголовный кодекс в декабре 2003 года, в результате которого многим заключенным снижались сроки. Людмила Алексеева: За незначительные деяния? Валерий Борщев: Да, за незначительные, а так же касающиеся несовершеннолетних. Очень серьезные были снижения срока для тех, кто мог освободиться по условно-досрочному освобождению. Людмила Алексеева: Этим должна была заниматься Генеральная прокуратура и прокуроры в регионах или Минюст? Кто из чиновников? Валерий Борщев: Таких людей у нас в государстве почему-то не оказалось. Суды тоже не рвались исполнять эти поправки. Тогда Валерий Абрамкин (это была его инициатива) и мы собрались в Министерстве юстиции, в правовом управлении, подготовили рекомендации для колоний, названия которых могли бы освобождать заключенных, но потом поехали по колониям. Людмила Алексеева: Выявить заключенных, подпадающих под сокращение срока и под освобождение? Валерий Борщев: Да и смотреть, как идет процесс. Работа с личными делами, работа с судами, работа с прокуратурами. Чтобы показать, каков уровень работы, могу сравнить два показателя. Мы ездили в Новооскольскую колонию и в Бобровскую колонию. Так вот в Бобровской колонии, там мальчики сидели, в 20 раз больше применили эти поправки, чем в Колпинской колонии Ленинградской области. Людмила Алексеева: Где вы не побывали. Валерий Борщев: Да, в Колпинской не работали. В Колпинскую просто поехали проверить и к ужасу своему увидели, что там с этими поправками практически работали из рук вон плохо. Людмила Алексеева: Действительно, очень важно, что правозащитники взяли эту работу на себя. Но это ведь была их инициатива, отклик на непредвиденное событие. На самом деле тут общественный совет подменил чиновников Генеральной прокуратуры, которые не захотели этим заниматься, хотя это была их обязанность. А по замыслу, при создании совета, каковы должны быть его функции? Ведь не подменять же чиновников. Для чего этот совет по проблемам пенитенциарных учреждений был создан министром? Валерий Борщев: Естественно, контроль. Людмила Алексеева: Но мест заключения в России тысячи и многие из них расположены в таких местах, куда трудно добраться. Чтобы общественный контроль был действенным, недостаточно только совета при министре в Москве. Очень важно, чтобы такие же советы работали в каждом регионе, вблизи мест заключения. Какова в действительности роль этих советов на местах? Валерий Борщев: Какие-то мы знали работающие серьезно, а какие-то абсолютно формальные и бездействующие. Вот такой совет, он нас очень тревожил, был в Мордовии. В Мордовии, где собрано столько колоний, где достаточно много заключенных. Мы приняли решение провести там семинар вместе - и сотрудников пенитенциарной системы, и членов общественного совета. Этот семинар проводил наш фонд "Социальное партнерство" по программе Европейской комиссии, он прошел в высшей степени удачно. У нас на семинаре было 110 человек. Они изучали европейские правила пенитенциарной системы и смотрели, как это у нас используется. Людмила Алексеева: Я знаю, что на этом семинаре сотрудников пенитенциарных учреждений и членов регионального совета обучали и тому, как они должны сотрудничать, чтобы они ладили между собой, не конфликтовали, а сотрудничали. Такой психологический тренинг. Валерий Борщев: Действительно, очень часто между правозащитными организациями и сотрудниками пенитенциарной системы возникают конфликты не по принципиальным вопросам, не потому, что они держатся разных позиций, а просто выбрана неправильно интонация, сказаны не те слова в начале. И после таких занятий действительно правозащитные организации более успешно осуществляют и общественный контроль, и взаимодействие. Еще один очень важный момент семинара в Мордовии. Мы провели там круглый стол в колонии для пожизненно заключенных. Там были и сотрудники колонии пожизненников, там были представители неправительственных организаций. Конечно же, по отношению к этим людям должна быть установлена иная система содержания. Это на семинаре было высказано, и теперь наша задача - убедить в этом наших коллег по уголовно-исполнительной системе и добиваться изменения этой системы. Людмила Алексеева: Но этот семинар, этот круглый стол - не единственное, что сделали правозащитники в мордовском комплексе лагерей. Что еще вы там делаете? Валерий Борщев: Эксперимент в женской колонии, где матери живут вместе с детьми. Увы, пока это еще только начало. Людмила Алексеева: Если женщина во время отбывания срока наказания рожает ребенка, что, она не имеет возможности быть с ребенком? Валерий Борщев: Они по три часа видятся с детьми, которые ни в чем не виноваты, что они родились в тюрьме, а они уже несут наказание. Осуждены на то, что они с родителями имеют крайне короткое время встречи. Людмила Алексеева: Понятно, что это трудно разрешимая проблема. Нельзя оставить крохотного ребенка без матери, но по лагерным правилам осужденные, в том числе и женщины, должны работать. А если женщина все время проводит с ребенком, как же она будет работать? Как этот вопрос решили, когда матерей поселили с детьми? Валерий Борщев: Д, это действительно проблема. Мать находится с ребенком и вот этот период она не работает. Но давайте возьмем наш Семейный кодекс. Мать действительно, родив ребенка, три года сидит с ребенком, она имеет право. И это не потому, что льготы матери, это интересы ребенка, это тот возраст ребенка, когда ему необходимо тепло матери, формируется его характер. Ведь мы, таким образом, лишая общения с матерью, наказываем ребенка. Конечно, это вопрос финансов. Международные тюремные реформы, они сумели финансировать оборудование такого дома - дома ребенка - где живут вместе и матери, и дети. Я понимаю, что это только начало. Самое главное, проведя этот эксперимент, мы увидели, что сотрудники уголовно-исполнительной системы поддерживают эту идею. Это очень важно. Пока это в Мордовии, сейчас готовится еще несколько женских колоний. Пока все упирается в деньги. Это практически отдельная, нормальная квартира, где есть кухня, есть туалет, игровая комната. Людмила Алексеева: Итак, мордовские лагеря стали экспериментальной площадкой для общественного совета по проблемам пенитенциарных учреждений. Какие еще планы вынашивают члены совета относительно этого комплекса лагерей? Валерий Борщев: В Мордовии должен быть серьезный музей, музей ГУЛАГа, музей мордовских лагерей. Там у них есть маленькая комнатка, есть какие-то материалы, но в Мордовии прошел цвет нации. Людмила Алексеева: Действительно, мордовские лагеря долгое время, в течение 20 лет, были зоной для политических заключенных. Там отбывали сроки и литовцы, и эстонцы, и украинцы. С Украины главным образом крестьяне Западной Украины, не принявшие колхозы. Там отбывали сроки и верующие: баптисты, пятидесятники, свидетели Иеговы, католики. Там встречались и участники подпольных марксистских кружков, ленинцы, а также писатели, художники, не угодившие советской власти своим творчеством. Туда же отправляли и правозащитников. Валерий Борщев: Там были и Юрий Даниель, и Эдик Кузнецов, Синявский, Марченко. То есть, это и близкая история. Сделать музей мордовских лагерей крайне необходимо. Я думаю, что Федеральная служба исполнения наказаний нас здесь поддержит. Мы же отходим от карательной политики в уголовно-исполнительной системе. Вот пусть для них всегда это будет полюсом, от которого они отталкиваются. Людмила Алексеева: И в заключение, какие перспективы у общественного совета по проблемам пенитенциарных учреждений? Валерий Борщев: Мне кажется, что очень большие перспективы. И, несмотря на то, что некоторое время какие-то чиновники были в растерянности, как быть дальше с правозащитниками и с советом, как при министре, так и региональных, они себя утвердили. Они доказали свою состоятельность. Можно назвать не только деятельность нашего общественного совета при министерстве, можно назвать прекрасной деятельность и пермяков, у них очень хорошо совет, и в Нижнем Новгороде, и в КОМИ, и в Казани. То есть, вообще стали председателями общественных советом те, кто проходили нашу школу общественного инспектора фонда "Социальное партнерство". Мы создали ее два года назад, через нее у нас прошло 100 человек. Там выросли серьезные кадры общественных контролеров, и они возглавили общественные советы в регионах. То есть теперь возражения противников общественного контроля, а кто эти будет заниматься, они не имеют силы. Есть люди и это большое достижение. Людмила Алексеева: Остается только надеяться, что Государственная Дума все-таки извлечет из долгого ящика на свет божий законопроект об общественном контроле в местах лишения свободы, примет его, и этот закон начнет работать не так ограниченно, как общественный совет при министре юстиции, в основном в Мордовии, а во всех местах заключения на территории Российской Федерации. Кристина Горелик: Людмила Алексеева - об общественном контроле за местами заключения. На очереди рубрика "Персона". О Розе Хакимовой, помогающей в Казани пожилым людям, рассказывает Олег Павлов. Олег Павлов: Роза Гарифовна Хакимова, как мне сообщили, в этот день приболела. Что поделаешь, человек пожилой, 79 лет. Решил переждать дождик и идти. В это время во двор вошла эффектная дама в широкополой соломенной шляпке. Роза Хакимова: Нет, я сегодня немножко приболела. Но у меня встреча с вами, я человек обязательный. Олег Павлов: Роза Гарифовна встречу назначила мне в городском социальном центре не случайно. Она здесь уже третий год, работает методистом. До этого была учителем и директором школы, затем руководила центром для детей-инвалидов, возглавляла Совет ветеранов Приволжского района Казани. Теперь вот помогает пожилым. Роза Хакимова: Пришлось. Вообще это трудно, с детской скамьи к пожилым людям. Это совершенно разные категории. Психология совершенно другая, ставки другие, ценности другие. - Это высшего класса специалист. Прежде всего, человек это настоящий, честнейший. Помогает она, по-моему, всем, кто обращается. Олег Павлов: Роза Гарифовна разъясняет старикам их права, помогает обратиться к нужному специалисту. Но при этом считает, что самая их большая беда - оторванность от жизни. Роза Хакимова: Они не могут самореализоваться. Есть опыт, есть умения какие-то, есть, может быть, неполные, но какие-то знания, они не востребованы. Они от этого мучаются, и поэтому приходит чувство одиночества. Олег Павлов: Я поинтересовался, а у самой у нее не возникает желание отдохнуть? Роза Хакимова: Отдых - это понятие какое? Вы как понимаете отдых? (Смеется). Видите, а тут постоянно отдых. Тут уже это не отдых. Если меня посадить сейчас отдыхать, если я свою социальную активность потеряю, я свои позиции здесь быстро сдам. Если я почувствую, что я одна осталась, для меня это будет крах. Олег Павлов: Судя по энергии госпожи Хакимовой, до краха еще далеко, она и молодых подстегивает. Виктория Хусаинова училась у нее еще в центре для детей-инвалидов, затем закончила Казанский университет и стала социальным работником. Виктория Хусаинова: Когда требуется помощь друга, просто близкого человека, Роза Гарифовна всегда рядом. Настолько сердечный человек, настолько открытый. Очень легко с ней общаться, она очень общительная и практически не то, что даже близкий мне человек, - это часть моей жизни, как бы частичка меня, моей семьи. Роза Хакимова: Не сидеть, сложа руки, и не ждать у моря погоды, что к тебе придут и сделают все, что ты хочешь. Так в жизни никогда не было и не будет ни этому поколению, ни вашему поколению. Олег Павлов: Когда мы расставались, Роза Гарифовна домой не спешила. Недомогание отошло на второй план - начинался концерт ветеранов. Звучит песня Олег Павлов для Радио Свобода, Казань Кристина Горелик: На этом мы завершаем программу "Дорога Свободы". Всего вам доброго. Другие передачи месяца:
|
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
